Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При виде короля он почувствовал жалость. Стараниями лекарей у больного не осталось ни волос, ни зубов. Сердце щемило от зрелища этих впалых щек и вечно слюнявого рта. Кайлок увидел мокрую от слюны подушку, и жалость уступила место отвращению. Нет, это не король. Настоящий король - это мать Кайлока. Эту закоренелую блудницу, погрязшую в грехах, сделали правительницей во всем, кроме имени. Кто знает - может, это она и навела порчу на короля. Все женщины - изменницы по сути своей.
Но нынче ночью все переменится. Он избавит страну не только от никчемного короля, но и от подставной королевы. Завтра его мать лишится всякой власти. Трон займет новый король, и дура она будет, если попытается и при нем взять вожжи в свои руки.
Кайлок выбрал одну из многих подушек - брезгливость не позволяла ему брать запачканные слюной. Вот он лежит, человек, который ему не отец. "А сделал бы я это, будь он моим отцом? - спросил себя Кайлок, разглаживая шелковую наволочку. - Да, сделал бы".
Он склонился над постелью. Тень от подушки упала королю на лицо, и он открыл глаза. Кайлок в страхе отступил на шаг. Капля слюны скатилась по подбородку больного - он силился что-то сказать. Кайлок не мог сдвинуться с места. Подушка жгла ему руки. Глаза мужчины и юноши встретились. Челюсть короля пришла в движение, и слюна капнула ему на грудь.
- Кайлок, сын мой, - невнятно, хрипя и захлебываясь, выговорил он.
Светло-голубые глаза красноречивее всяких слов говорили о любви, преданности и прощении. Юноша печально покачал головой:
- Нет, государь. Не ваш. - Он овладел своими чувствами, и подушка перестала жечь руки.
Изящные руки Кайлока прижали ее к безволосому лицу, к беззубому рту короля Лескета. Пальцы раскинулись по алому шелку, подавляя слабое сопротивление больного. Здоровая рука Лескета затрепетала, как подбитая птица. Грудь поднялась и опала несколько раз, а после перестала подыматься.
Кайлок перевел дух лишь тогда, когда король испустил свой. Он весь дрожал. Колени подгибались, а желудок угрожал вывернуться наизнанку. Кайлок приказал себе успокоиться: не время проявлять слабость. А поскольку он теперь король, вряд ли это время когда-либо настанет. Кайлок убрал подушку. Смерть положила конец слюнотечению. Человек, который не был его отцом, выглядел теперь куда лучше: достойнее, благороднее. Мертвым он больше походил на короля, чем в течение всей своей жизни.
Кайлок заново взбил подушку и положил ее мокрым пятном вверх королю под щеку. Потом оправил сбившиеся простыни, создав покойнику достойное обрамление.
Убедившись, что все выглядит как должно, Кайлок ушел тем же тайным ходом. Он спускался вниз, нащупывая ногами дорогу, - перед глазами у него вставали иные образы: вот он коронуется, вот он утешает свою скорбящую мать, вот он выигрывает войну с Халькусом. Он хорошо начинает свое царствование. Он уже оказал большую услугу своей стране, избавив ее от недужного короля. Просто позор, что одному из величайших его деяний суждено остаться тайной для истории. Ну ничего - историкам и так будет что писать о нем в своих нудных, бесхребетных трудах.
Он вернулся к себе. Девушка лежала так же, как он ее оставил. Он направился прямиком к тазу и снова вымыл руки. Запах смерти легче смыть, чем запах женщины.
Вытерев руки мягким полотенцем, он перешел к письменному столу. Быстро обернувшись, он убедился, что девушка все так же крепко спит, и достал из-под ножки стола ключ. Филигранный золотой ключик, мерцающий в пламени свечей. Кайлок открыл украшенную драгоценными камнями шкатулку и своими длинными ловкими пальцами извлек оттуда крошечный портрет. Вот она прекрасная и невинная, стоящая неизмеримо выше, чем весь ее пол. Чистота ее души отражается в совершенстве черт: Катерина Бренская. Ей женская похоть неведома. Она непорочна, она превосходит всех женщин - и она принадлежит ему.
Один лишь взгляд на ее изображение ярко высветил всю ничтожность девки, лежавшей в его постели. От Катерины не пахнет шлюхой, и ей не суждено вечно гореть в аду, как всем прочим женщинам - и его матери в том числе.
Кайлок с нежностью вернул портрет на место, остерегаясь оцарапать его нетронутую гладь. Теперь он король - и Катерина будет его королевой.
Он сбросил с себя камзол и тонкую шелковую сорочку. Его раздробленное отражение маячило в разбитом зеркале, но Кайлок не смотрел туда: темное желание овладело им - при взгляде в зеркало он увидел бы, как стекленеет и меркнет его взор, и не узнал бы себя. Он вынужден был утолить снедающий его голод, чтобы этот голод не пожрал его душу. Он приблизился к постели. Девушка со стоном отвернулась от него. Он постоял над ней - и его руки, убившие короля, сорвали с нее рубашку.
Спускаясь крутыми витками туда, где страх сливается с желанием, Кайлок забылся. В ушах его звучал голос матери, а перед глазами стояло лицо Катерины Бренской.
I
- От этой скачки мне все печенки растрясло, Грифт.
- Понимаю тебя, Боджер. Однако нет худа без добра.
- В чем же добро, Грифт?
- Равновесие, Боджер. Ни от чего так исправно не бегаешь в кусты, как от хорошего галопа.
- Ты у нас мудрец, Грифт, - признал Боджер, погоняя своего мула. - Но мне все-таки сдается, что мы с тобой зря вызвались ехать в Брен. Если б я знал, что нам достанется самая грязная работа, нипочем бы не сделал этого.
- Да, убирать навоз за лошадьми - не самое лучшее занятие на свете. Но эта работа неизбежно должна была достаться нам. Мы тут ниже всех по званию. И все-таки нам повезло, раз нас причислили к избранным. Больше никому из солдат не позволили ехать с королевской гвардией. Нам с тобой выпала большая честь.
- Это ты так твердишь, Грифт, - проворчал Боджер. - Остается только надеяться, что бренские женщины и вправду так хороши и доступны, как ты уверяешь.
- Можешь на меня положиться, Боджер. Разве бывал я когда-нибудь не прав по части баб?
- Отдаю тебе должное, Грифт. Есть немного такого, чего бы ты о них не знал.
Оба приятеля поспешали за большой кавалькадой, насчитывающей более ста пятидесяти человек: сотня королевских гвардейцев, два десятка людей Мейбора, всевозможная челядь и погонщики вьючных лошадей.
- Я, кажется, понял, отчего хальки такие мерзавцы, Грифт. Это из-за здешней погоды. Каждый день метет.
- Точно, Боджер. Три недели такого пути хоть кого доконают. При хорошей погоде мы уже добрались бы до Брена. А тут из Халькуса только-только выехали. Но самый большой холод идет не от погоды.
- Ты о чем это, Грифт?
- О лорде Мейборе и Баралисе. Рядом с этими двумя и северный ветер кажется ласковым.
- Тут ты прав, Грифт. С самого отъезда они глядят друг на дружку, словно палач на жертву в прорези своего капюшона. - Боджеру пришлось натянуть поводья, ибо его мул норовил свернуть не туда, куда хотелось всаднику.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Гея: Альманах научной фантастики - Владимир Губарев - Научная Фантастика
- Миры Клиффорда Саймака. Книга 16 - Клиффорд Саймак - Научная Фантастика
- Конец детства (сборник) - Джон Кристофер - Научная Фантастика
- Бегство с планеты обезьян - Джери Пурнель - Научная Фантастика
- Бухта страха. Забытая палеонтологическая фантастика. Том 4 - Портер Браун - Научная Фантастика
- Чародей и Дурак (Книга Слов - 3) - Джулия Джонс - Научная Фантастика
- Любовь в награду - Джулия Лонг - Научная Фантастика
- Франкенштейн - Стивен Джонс - Научная Фантастика
- Сепаратная война - Джо Холдеман - Научная Фантастика
- Когда восходит полная луна - Роберт Говард - Научная Фантастика