Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А мама сидела очень ровно и была бледная и красивая. «Артур, — сказала она, а я слышал, потому что сидел на лестнице, — Артур, возможно, нам не следует так беспокоиться. В его возрасте дети часто выдумывают себе друзей. Возможно, нам просто надо чаще приглашать Клару с дочерьми или же господина Корни».
Еще чего, подумал я тогда. Дочки тети Клары — Софья и Милли — близняшки-задавашки, и уж с ними играть всяко неинтересно. Солдатиков они не любят, а в куклы мальчики не играют. А Рольф Корни слишком толстый, и однажды, когда приехал к нам со своим папашей, даже застрял между деревьями, когда мы играли в салочки. Я сначала хотел ему рассказать о Томми, но потом передумал. Особенно когда он испугался лягухи в пруду. Если уж он боится лягухи, то Томми Рольф напугался бы и вовсе до смерти.
Но папа, видно, думал по-другому, чем я.
«Возможно, — сказал он. — Возможно. Но не стоит ли обратиться к Абрахаму?»
Мама побледнела, да так сразу и так сильно, что мне и самому сделалось страшно. О профессоре, об Абрахаме, старинном друге папы и мамы, они говорили редко. А когда говорили, то в голосе у папы слышалась тоска, а у мамы — страх. Вот как сейчас.
Сам я профессора не видел ни разу, хотя знаю, что, пока я был маленьким, он навещал нас довольно часто. А сейчас — только обменивается с папой письмами. Я знаю, потому, что профессор живет в Голландии, а прочитать, откуда пришло письмо, я, конечно, сумею.
Почему-то он мне всегда представлялся толстячком-коротышкой. Как доктор Флэгри, только мрачным — не даром же его мама боится. Доктор Флэгри — тот веселый. Порой он заезжает к нам, и мама поит его чаем. А папа иногда — коньяком. Когда я болел — позапрошлой осенью, как раз перед тем, как пришел Томми, — доктор Флэгри даже жил у нас пять дней. И потом еще приезжал, раз в неделю. Выслушивал меня трубочкой специальной: не осталось ли внутри болезни.
Так вот, в тот вечер, когда я сидел наверху лестницы, папа предложил написать профессору Абрахаму. Что ответила мама, я не услышал, потому что появился наш дворецкий, Арчибальд Боэн, и спросил, что это я делаю в темноте и на лестнице. Уж не подслушиваю ли? А я ответил, что нет, что просто иду в свою комнату. И пошел. Потому я не услышал, что решили папа с мамой, но, наверное, папа так и не послал письмо профессору. Я так думаю потому, что иначе тот прибыл бы намного раньше.
Позже мама пришла ко мне в комнату и долго сидела у кровати. Я слышал, как она сидит и тихонько-тихонько вздыхает, но сделал вид, что сплю.
А утром папа велел, чтобы возле каждого окна повесили веточку вербены, но зачем — не объяснил. Томми потом спрашивал, для чего мы вербену по всему дому развесили, а я ему ответил, что так папа приказал. Томми ухмыльнулся и ничего не ответил. Только покрутил веточку в руках и положил ее обратно на окно.
Из письма Люси Г.:«Дорогая Мина, вот уже месяц прошел со времени, как я написала тебе в последний раз, но ответной весточки еще нет. Говорят, расстояния в наши дни сокращаются, но, боюсь, на океанские просторы это не распространяется. После вашего с мужем отъезда в Новую Англию мы идем по жизни все так же размеренно, в ритме, который мог бы убаюкивать, если бы не воспоминания о событиях молодости, что и по сей день не дают покоя ни мне, ни Артуру. Полагаю, что и ты ощущаешь нечто сходное: события, которые мы вместе пережили в те страшные недели и месяцы, не позволяют расслабляться до дня сегодняшнего. Сказать по правде, нынешняя наша жизнь, со всей ее простотой, неторопливостью и сельской обстоятельностью, немало способствует именно успокоению, а не лени и праздности. Все лучше, чем скакать под проливным дождем либо погонять кибитку краем пропасти, следя, как солнце падает за близкие горы, и молясь, подобно Иисусу Навину, чтобы хоть на минуту оно оборотило свой бег!
…В остальном, впрочем, у нас все по-прежнему — в добром смысле этих слов. Разве что наш мальчик в последние месяцы внушает некоторые опасения, но, полагаю, это скорее оттого, что он растет и становится таким же непоседливым, как и Артур в пору своей молодости…»
Потом прошла неделя и вторая, и папа сказал, что скоро будет Иванов день и мы поедем на ярмарку в Гластенбери. Я обрадовался, потому что на ярмарке всегда интересно, только мы нечасто там бываем. Мама опасается шутов и уродов. Не пойму, почему они ее пугают? Мама не слишком любит всякие странности и чудеса. Даже на фокусников косится: однажды она забрала меня прямо с представления. А там так интересно было! Но индийский фокусник ей сильно-сильно не понравился. Мне, конечно, тоже было неприятно смотреть, как он протыкает себя шпагами, но ведь ему ничего от того не было. Даже капли крови не появилось.
И я надеялся, что в этот раз все будет по-другому. Тем более что папа пообещал мне выполнить мою просьбу и сходить со мной в балаган, если тот будет на ярмарке. Уж папа-то фокусников не боится! Он даже на львов охотился в Африке. Правда, давно, в молодости еще.
И вот на следующий день, как папа сказал о ярмарке, все и произошло.
Я играл в саду после завтрака. Сад у нас старый, там даже можно заблудиться, поэтому дальше голубятни я не ухожу. Ну, если один. Если с Томми, то — можно. Томми всегда выведет назад. А иногда и вынесет. Это у него здорово получается: просто берет за руку, и вот уже мы мчимся, словно на лошади. Никто бы не догнал. Ну, разве что паровоз. Но только станет ли Томми гонять наперегонки с паровозом?
Так вот, я играл в саду, а потом решил посмотреть, как чистят коней. На конюшне у нас обычно два конюха: Тим, у него еще шрам на лице, и Джон Маленький. Его так у нас называют, так как он похож на того Джона, что в песенках о Робине-из-Локсли. Большой, сильный и бородатый. А Тим у нас — совсем старый, старше Арчибальда, нашего дворецкого.
Я уже почти подошел к двери, как тут появился Томми. Посмотрел исподлобья. «А что там?» — спрашивает и показывает на конюшню. «Лошади», — говорю. «Пойдем посмотрим», — отвечает. И сразу к дверям пошел. А я за ним. А что оставалось делать? Томми — мой друг, как я его одного оставлю? К тому же Томми часто рассказывал о своих лошадях, и мне было интересно, похожи ли наши — на тех.
Но как оказалось — совсем не похожи. Не успели мы заглянуть в двери, как лошади в конюшне разволновались. Рвутся из загородок, головами мотают. Тим их успокаивает, да куда там! А потом он повернулся к воротам, а там Томми стоит. Ну, получилось так. Он не нарочно. Просто не успел спрятаться. Хотя… Может, и не захотел, не знаю.
Вот только Тим, как его увидел, так посерел и за сердце ухватился. Почему он Томми испугался? Ничего ведь страшного: человек и человек. Рыжий, правда, так что у нас, рыжих мало? А потом Тим присел и сразу же повалился на землю. Я подбежал, пытаюсь поднять его, а тут голос сзади: «Что здесь происходит?»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Академия Тьмы "Полная версия" Samizdat - Александр Ходаковский - Фэнтези
- Джек из Тени - Роджер Желязны - Героическая фантастика / Фэнтези
- Сказание о Мануэле. Том 2 - Джеймс Кейбелл - Фэнтези
- Ричард Длинные Руки – вильдграф - Гай Орловский - Фэнтези
- Охотница за привидениями - Сергей Чехин - Фэнтези
- Порождение Тени - Пол Кемп - Фэнтези
- Танец с драконами - George Martin - Фэнтези
- Люди и Тени - Шимпо Ботан - Фэнтези
- Агник (СИ) - Савен Весна - Фэнтези
- Vovan Vs. Капитан - Вячеслав Касьянов - Фэнтези