Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Храните этот чертеж в надежном месте. Помните, в нем залог обеспеченного будущего наших детей».
— Довольно странно, — удивилась леди. — Дети, посмотрите, что нам прислал ваш отец.
Несмотря на многообещающее содержание текста, ему не было придано особого значения: для них, бескорыстных и горячо любящих, самым дорогим было все же письмо.
— Мама, читайте скорее!.. Читайте же!.. — торопили дети с глазами, полными радостных слез.
И леди, запинаясь от волнения, с чуть ли не торжественными нотками в голосе, приступила к чтению письма, столь трагическим образом повлиявшего на всю их дальнейшую судьбу:
«Лагерь в Чакдаре, 1 сентября 1897 годаДорогая жена! Милые мои дети!
Вы никогда не задавались вопросом, отчего мы так бедны и что за злые силы лишили вас всех тех материальных благ, которыми вы должны были бы обладать по своему происхождению. Никогда ни единым словом не коснулись вы этой болезненной темы, старательно и деликатно оберегая меня от бесплодных переживаний. Тем не менее мысль о тщете, в которую ввергло вас мое положение бедного офицера, о несправедливости, обрушившейся сорок лет тому назад на нашу семью, омрачившей мою молодость и угрожающей вашему счастью, всегда причиняла мне глубокие страдания. Но сегодня, впервые обрисовав вам печальную действительность, я могу наконец сказать: верьте, скоро все изменится к лучшему! Уже недалек тот день, когда мы покончим с полунищенским существованием в жалком коттедже в Гарден-Риче, в котором не приличествует жить даже сержанту, не говоря уже о семье герцога Ричмондского!
Немало выпало на мою долю страданий. В бедности прошли детство мое и молодые годы. К тому же обо мне, сироте, заботились чужие люди.
Как вы знаете, родители мои стали жертвой кровавой резни в Канпуре[6]. Это случилось в 1857 году. Моему отцу исполнилось тогда сорок лет. Я же только-только родился.
Отец командовал семьдесят четвертым королевским полком. Богатый, как вице-король[7], он вел расточительную жизнь знатного, не стесненного в расходах вельможи, как и подобает отпрыску древнего рода. Когда же Канпур, в котором разместился его полк, осадили мятежные сипаи[8], он заранее предугадал все, что произошло потом: и нерешительность главнокомандующего, и предательство Нана Сахиба[9], и даже то, что Хавелок[10] с войсками подойдет к городу слишком поздно. Готовясь к худшему, отец продал все что мог и на вырученные деньги купил у негоцианта[11] — парса[12], которому когда-то спас жизнь, драгоценные камни и ювелирные изделия стоимостью более миллиона фунтов стерлингов. Сундук с этими сокровищами, к которым были добавлены золотые и серебряные монеты, спрятали в надежном месте, о котором кроме отца знал только тот парс, человек честный, к тому же поклявшийся хранить тайну.
А через восемь дней из-за измены раджи[13] Битхура[14] город оказался во власти бунтовщиков. Отец погиб, защищая вход в комнату, где я лежал в колыбели. Убили и мать. Но меня под ворохом покрывал не заметили».
Затаив дыхание, со слезами на глазах слушали дети это драматическое повествование, написанное просто, без прикрас, и оттого еще более трогательное.
Мать, с трудом сдерживая рыдания, продолжала читать:
«Теперь мне остается только сообщить вам, что волею судьбы я обнаружил сокровища моего отца, и здесь, в этом диком краю, охваченном вооруженным восстанием, мне удалось обрести бесценные документы. Благодаря счастливой случайности, а может, и самому Провидению, с бедностью отныне покончено и род Ленноксов снова богат.
Упомянутые выше бумаги и план я прилагаю к письму. Берегите их как зеницу ока».
Взволнованные, радостные, они не могли поверить тому, о чем узнали.
В конце письма майор попросил жену как можно скорее купить и прислать ему кое-что из вещей.
— Давайте сделаем это прямо сейчас! Поедем в Калькутту! — предложил Патрик.
— Хорошо, сынок, — согласилась мать.
— Пусть подадут коляску, да поживее! — воскликнула Мери, нажимая кнопку электрического звонка.
Не прошло и четверти часа, как пара резвых пони[15] стремительно мчала экипаж с леди Леннокс и детьми по Стренд-роуд, и вскоре они оказались в Калькутте.
Было около шести часов вечера. Жара спала, и замерший было город вновь начал оживать. Но широким пыльным улицам бойко катили конные коляски и трамваи. Туземцы в белоснежных одеяниях образовывали шумные многолюдные толпы. Однако европейцев среди прохожих не было: они считали унизительным для себя ходить пешком.
На облик этого огромного города причудливейшим образом наложили свой отпечаток как Азия, так и Европа. Дворцы, портики с колоннами, церкви, памятники, позолоченные пики садовых оград, парки, скверы и бульвары с изумительными тропическими цветами, широкие проспекты, трамваи, электрические фонари, яркие афиши. И тут же смуглолицые бенгальцы — стройные, крепкие, энергичные, сотни экипажей, налетавших на людей, которые лишь чудом оставались в живых. Яркое, неповторимое зрелище озарялось ослепительными солнечными лучами, и в них лишь усиливался и без того резкий контраст между градостроительными атрибутами западной цивилизации, возвещавшими о благополучии и процветании, и сутолочной жизнью восточной улицы.
Коляска с леди Леннокс и детьми вихрем неслась сквозь толчею, что считалось здесь высшим шиком. Их кучер, ничем не отличаясь от остальных индийских возниц, с сатанинским восторгом бросал экипаж в самую гущу людскую, вызывая испуг и сумятицу. Что же касается леди Леннокс, Патрика и Мери, то они холодно взирали на прохожих, безропотно сносивших подобное глумление. И это — добрые, чувствительные натуры!
У огромного фешенебельного магазина коляска пристроилась к веренице других, и все трое — леди впереди, дети, взявшись за руки, сзади — чинно направились сквозь почтительно расступившуюся толпу зевак-туземцев к высоченным ажурным дверям магазина готового платья. Оттуда как раз выходил изысканно одетый бенгалец и нечаянно задел леди Леннокс. Посторонись она вовремя, этого не произошло бы, но уступить дорогу какому-то индийцу казалось ей крайне унизительным.
Надо заметить, англичане — даже самые достойные, включая ярых поборников равенства, — открыто выказывают глубочайшее презрение к жителям своих колоний. Тех, у кого черная, желтая или красная кожа, они даже не считают за людей и ставят куда ниже своих любимых собак или скаковых лошадей. Завидев европейца, туземец — существо в их глазах презренное — должен отойти как можно дальше, чтобы тот, не дай Бог, не коснулся его. Подобные чувства к местным жителям питают не только мужчины, но и женщины, не уступающие им в надменности. Конечно, это дико и абсурдно, но реальность тем не менее такова!
- Приключения парижанина в стране львов, в стране тигров и в стране бизонов - Луи Буссенар - Прочие приключения
- Приключения парижанина в стране львов, в стране тигров и в стране бизонов - Луи Буссенар - Прочие приключения
- Пылающий остров - Луи Буссенар - Прочие приключения
- За десятью миллионами к рыжему опоссуму - Луи Буссенар - Прочие приключения
- Адское ущелье - Луи Буссенар - Прочие приключения
- Из Парижа в Бразилию по суше - Луи Буссенар - Прочие приключения
- Перемещение. Ответный удар - Мария Шари - Прочие приключения / Юмористическая фантастика
- Собрание сочинений. В 4-х т. Т.4. Пожиратели огня - Луи Жаколио - Прочие приключения
- Выпускной - Мери Морган - Прочие приключения / Русская классическая проза
- Госпожа Путей - Боброва Екатерина Александровна - Прочие приключения