Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я просыпаюсь, валяюсь в кровати ещё, как минимум, минут пять. Потом тащусь в ванную комнату, смотрю на себя в зеркало, умываюсь. Наношу макияж, одеваюсь, собираю сумку, обуваюсь, выхожу из дома, бреду на остановку, еду в маршрутке, сижу в институте – и во всех этих действиях я просто существую. Но где бы я не находилась, какие бы люди меня не окружали, мои мысли своей самой незаметной частью остаются в месте, где мне всегда комфортно – в моей комнате. Куда бы я из неё не выходила, она всегда остаётся со мной, ВО МНЕ. Именно моя комната видела больше, чем все мои знакомые и друзья, именно она переживала со мной все мои чувства и никогда не мешала в их выражении. Именно она позволяет мне всегда оставаться собой, а когда я сижу не в ней, она позволяет мне хотя бы не забывать, кто я и из чего, как по кусочкам пазла, собрана.
Сейчас я всё ещё сижу, скрестив ноги, на диване и выдыхаю последние свои переживания в прохладный, апрельский воздух, пробравшийся в комнату через приоткрытое окно. В голове тихо, даже мыслей нет. А сердце издыхает от одиночества, от монотонного биения, от этой маленькой рёберной клетки, в которую оно заперто. Оно хочет вырваться в свободу, в омут бешеных чувств, в жизнь – из-за этого оно ноет внутри от боли и истекает кровью. Ему прописан диагноз – одиночество и безжизненность. Но какое лекарство от этой болезни? Порой мне кажется, что никто не узнает этого, а в особенности – я. Поэтому, как бы сильно не хотела вылечиться от этого, я приспосабливаюсь к болезни и к её симптомам. Но неужели мне делать это вечно?
Я медленно открываю глаза, но комната передо мной сразу же начинает двигаться, как волны в море, и мерцать, как блики в них, – это проявление одного из симптомов дурацкой болезни. В этих вспышках медленно возникают двери. Я оборачиваюсь – они и здесь, за моей спиной. Эти двери странны: они сделаны полностью либо из стекла, либо из пластика, потому они будто бы отражают всё, что есть за ними, и частично, что есть перед ними – меня, загнанную в угол, ничего не понимающую. Моё сознание торопится за взглядом: тысячи дверей встречаются мне прежде, чем я понимаю, что это мои воспоминания и выдумки – то, что когда-то было в моей жизни, и то, чего никогда не было.
Вот стеклянная дверь. Через неё отчётливо видно, что происходит по ту сторону, но при этом она также невероятно хрупка, как и моё сердце, готовое раскрошиться от одного воспоминания о том дне, который прячется за ней… А за этой дверью – тот первый декабрьский вторник, то страшное утро… И бабушка. Она так и не уснула той ночью от невыносимых болей. Из-за них время для неё тянулось непрерывно и мерзко, как жвачка. Наутро, когда бабушка услышала шаги на лестнице, она подумала, что сейчас ещё только пять часов утра, и спросила: «Антоша, это ты?» – но это была я, только проснувшаяся по будильнику на семь часов. Она попросила принести бутылку холодной воды с лимоном – это была её последняя просьба. И последняя наша встреча. Больше я её дома не видела… И больше никогда не слышала её голоса.
А вот пластиковая дверь. Через неё всё так же прекрасно видно, но она не способна разбиться вдребезги от воспоминаний, содержащих в себе – таким же сильным остаётся и моё сердце. За этой дверью сном маленького младенца сплю я. От одного моего движения на экране телефона, лежащего рядом, возникает время – 17:53. И я вдруг вспоминаю, что мы с другом договаривались встретиться в шесть часов вечера, но я блокирую телефон, глубоко выдыхаю и переворачиваюсь на другой бок. Я равнодушно оставила его без встречи и даже без каких-либо объяснений. Жаль, что это всего лишь нахально изменённое воспоминание, это история, какую надо было бы оставить между нами, но я не решилась… В реальности же я подпрыгнула с кровати, быстро натянула на себя одежду и выбежала из дома на встречу с человеком, который спустя четыре месяца жестоко бросил меня в одиночестве, без встреч, общения и… объяснений. Как прямо-таки делала за этой дверью я… В жизни же я не решилась разбить ему сердце, чего, к сожалению, не скажешь о нём.
Множество дверей стоят друг за другом, выглядывая совсем чуть-чуть – они остаются не навязчивыми. Это двери, которые уже закрыты навсегда, которые я не решусь, к счастью, или не смогу, к сожалению, открыть. Но это же и к лучшему: никогда не стоит возвращаться к прошлому. Оно уже ушло от нас по каким бы то ни было причинам, или, быть может, мы его отпустили… Но те дороги полностью изведаны и пройдены – у них уже был шанс, потому о них стоит только вспоминать или просто-напросто не стоит забывать, чтобы не наступить вновь на те же грабли.
Я несмело перевожу взгляд и смотрю на такие же двери, но уже расположенные перед моими глазами. Многие из них находятся в плоскости на расстоянии трёх шагов, но рядом со мной вьётся приятное, тёплое ощущение, будто бы все они – в касании со мной.
Я смотрю на эти двери и буквально ПОГЛАЩАЮ их. Я просто хочу понять, какую пользу каждая из них мне принесёт? Так рассуждает мой мозг. Но против него выступает сердце: какие чувства и эмоции каждая из них подарит мне?
Мой взгляд плывёт по скользким плоскостям. Он бегло анализирует каждую дверь: эта, например, может подарить мне множество полезных связей, а эта – интересные, но беспорядочные знакомства. Я всё-таки больше руководствуюсь не мозгом, а сердцем, потому меня ничто из этого не привлекает. Взгляд скользит и скользит равнодушно вниз, но вдруг останавливается на одной двери. Мой путеводитель подал сигнал… Я ещё не успела ничего осознать и даже распознать, но моё сердце уже окатило волной спокойствия – непривычного ощущения, потому сперва обжёгшего, но потом накрывшего теплотой.
Я разглядываю эту дверь. Она полностью, кажется, даже и ручка, сделана из стекла. Это чистое полотно – без пятен и разводов, без резьбы, а соответственно, и без иллюзий. Кажется, что в этой
- Ленты поездов - Александра Антоновна Котенкова - Русская классическая проза
- Вальтер Эйзенберг [Жизнь в мечте] - Константин Аксаков - Русская классическая проза
- Фарфоровая комната - Санджив Сахота - Русская классическая проза
- Десять минут второго - Анн-Хелен Лаэстадиус - Русская классическая проза
- Девочке в шаре всё нипочём - Александра Васильевна Зайцева - Прочая детская литература / Русская классическая проза
- Чего мужчины не знают - Вики Баум - Русская классическая проза
- Тряпичник - Клавдия Лукашевич - Русская классическая проза
- Две сестры - Клавдия Лукашевич - Русская классическая проза
- Досыть - Сергей Николаевич Зеньков - Драматургия / О войне / Русская классическая проза
- Знаешь, как было? Продолжение. Чужая территория - Алевтина Корчик - Русская классическая проза