Форма входа
Читем онлайн Газета День Литературы # 140 (2008 4) - Газета День Литературы
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
И, наконец, прозвучали слова, которые я слышу до сих пор…
– Куда же вы подевались?
Самое горькое то, что в этих словах не было укора или обиды. Да, опять простодушная доверчивость, недоумение – может, случилось нечто такое, чего мы не знаем? И нам оставалось только разводить руками и моргать виноватыми своими глазами.
Но договорились – встретиться летом в Москве.
Во времена наших добрых с Вьетнамом отношений МИД России располагался в роскошном особняке дипломатического квартала Ханоя, в самом центре города. Но предыдущий президент (имя его я знаю, но стараюсь забыть, как говорили римляне) решил, что это нам ни к чему. И теперь посольство великой России на окраине города, в спальном районе Ханоя. Нечто похожее случилось и с базой в Камрани. И на Кубе.
Так "отступала грозная броня".
Слова давней песни вспомнились не случайно. После деловой встречи Союз писателей Вьетнама пригласил нас на ужин. И обсуждение животрепещущих проблем наших взаимоотношений продолжалось на более доверительном уровне. Во всяком случае, программа пребывания делегации вьетнамских писателей в России этим летом в общих чертах была составлена и должным образом скреплена тостом искренним и великодушным.
И тут выяснилось, что председатель Правления Союза писателей Вьетнама Ху Тхин – бывший танкист. И в подтверждение он на чистом русском языке пропел … "Мчались танки, ветер поднимая, наступала грозная броня, и летели наземь самураи под напором стали и огня!" Я люблю эту песню, знаю её до последнего слова и следующий куплет мы пропели уже вдвоем под восторг всего зала… "И добили – песнь тому порука, всех врагов в атаке огневой три танкиста, три весёлых друга – экипаж машины боевой!"
И тут выяснилось, что Ху Тхин написал вьетнамскую песню о танкистах, такую же победную, только у него в танке не три, а пятеро танкистов – вьетнамцы поменьше ростом. Он же написал музыку, и в этот потрясающий вечер исполнил песню. Я опять ему подпел уже на вьетнамском языке, который слышал первый раз в жизни.
– Как вам понравилось моё произношение? – спросил я, когда стихли овации.
– Это было прекрасно! – великодушно ответил Ху Тхин. – Подобного исполнения я никогда не слышал. Мне даже показалось, что у вас несколько южные интонации.
И тут выяснилось, что через два дня мы вылетаем на крайний юг Вьетнама, в центр партизанского движения, в Хошимин. Шёл январь, и температура там была 39,5 градусов, а температура воды в Южно-Китайском море – 28.
А помните недавние времена, когда мы, пристыженные собственной неполноценностью, в угоду заокеанским ценителям наших песен меняли слова, вычёркивали всё, что они могут не одобрить – очень хотелось понравиться, да, Борис Николаевич? В угоду японцам не решались произнести слово "самурай", в угоду немцам коверкали священные строки, опасаясь, что им не понравятся слова, с которыми побеждали наши отцы – "Артиллеристы, Сталин дал приказ!"
Вьетнамцы тоже громили самураев, а сейчас у них с Японией вполне дружеские отношения. Но они не стесняются произносить истинные слова песни – "И летели наземь самураи под напором стали и огня".
Но, кажется, что-то меняется в нашей нравственной атмосфере, свежие ветры подули.
Дай-то Бог!
Наш волшебный вечер продолжался. После ужина решили пройтись по ночному Ханою. Жизнь кипела и в позднее время. Клокотали котлы на тротуаре, вокруг низеньких столиков на асфальте сидели весёлые мужчины и женщины, пылали костерки, и поднимался дымок от вогнутых сковородок с жареными каштанами.
Очень много лавочек с живописью. Масло, гуашь, карандашные наброски. Много копий Ван Гога, Гогена, Матисса, других импрессионистов. Это то, что оставили французы после своего здесь пребывания. Кстати, и гостиницы украшены не экзотическими вьетнамскими пейзажами, а копиями картин тех же художников.
Ну, что ж, не самое худшее напоминание оставила о себе Франция.
Зашли в одну из лавочек. Узкое помещение, высокий потолок, стены сплошь увешаны картинами. Художники, судя по всему, не заканчивали наших художественных институтов и потому писали, кто как мог. Хозяин, прислушавшись к нашему разговору, осторожно приблизился.
– Россия?
– Россия.
– Очень хорошо! – И он удалился куда-то в подсобные помещения. Вышел через несколько минут с громадной бутылью, наполненной зеленоватой жидкостью, в которой плавало нечто растительное, вьющееся и, похоже, с глазами. С живыми глазами.
После первой рюмки, которую мы выпили не без опаски, хозяин рассказал, как он ездил на заработки в Россию. Работал на каком-то курском заводе. Платили мало, обижали, но рассказывал он об этом легко, незлобиво, со счастливой улыбкой. После второй рюмки я понял, что ничего лучше в своей жизни не пил. У странной настойки была полная прозрачность, цвет глухой зелени, крепость около пятидесяти, вкус растительной горчинки, не перцовой, не обжигающей, нет, мягкой. Этот вкус ещё какое-то время оставался во рту, как бы напоминая о себе, как бы призывая повторить.
И мы повторили. Говорили о смысле жизни, о пространстве и времени, о поэзии и прозе – каждый говорил, о чём хотел, не дожидаясь, пока замолкнет собеседник.
Расставались со слезами на глазах, клялись увидеться вновь… А что, и увидимся, "чудеса на свете случаются, паруса на рассвете встречаются", сказал поэт.
Наш хозяин остановил нескольких возчиков – на велосипедах, к которым сзади были прикреплены лёгкие сидения на колесах. И маленькой кавалькадой мы бесшумно скользнули в глухие, пустынные уже переулки ночного Ханоя.
Настойка была непростая, что-то произошло с моим сознанием, и не зря, не случайно мы говорили со странным художником о пространстве и времени. В какой-то момент я понял, что оказался в начале прошлого века во французском квартале – вокруг стояли дома с причудливой лепниной, из светлых распахнутых окон неслись звуки клавесина, женский смех, французская речь…
Потом это всё вдруг исчезло и н
аступила полная, кромешная темнота, которую нарушали разве что таинственные шорохи, которые слышались совсем рядом. И пришло понимание – я провалился на несколько веков в прошлое…
В настоящее меня вернул смех моего возчика – он показывал на двух девушек невероятной красоты, стоявших в свете несильного фонаря. У них были миндалевидные глаза, а улыбки сверкали зубами, перед которыми мерк знаменитый вьетнамский жемчуг. В глазах моего возчика был вопрос: "Ну, ты как, дескать?" Ответить я не успел – наш руководитель решительно махнул рукой вперёд. Я так до сих пор и не могу сказать – были это реальные, сегодняшние девушки, или очередное видение, вызванное колдовской настойкой.
А на следующий вечер мы были в гостях у известного вьетнамского художника Чан Куан Нгока. В молодости он был помощником Фам Ван Донга – премьер-министра и боевого соратника Хо Ши Мина. Дом у нашего хозяина был неплохой - пятиэтажный. Но, как это водится во Вьетнаме, по две комнаты на каждом этаже, а между ними лестничный пролёт. На первом этаже мы пили чай – пусть будет чай, а на пятом смотрели картины художника.
В мои годы уже неприлично часто испытывать потрясения, пора бы уже всего насмотреться, но тут я дрогнул. Как вы думаете, что пишет этот немолодой уже мастер Чан Куан Нгок, человек, объехавший весь белый свет, написавший дюжину книг, проведший не одну выставку в разных городах и странах? Что он изображает на своих полотнах? Что тревожит душу его и заставляет вновь и вновь подходить к чистому холсту?
Отвечаю – он пишет Россию. Вот громадное панно – православный монастырь в Псковских лесах. Храм Покрова на Нерли. Заснеженные избы в сибирской деревне. Тобольский кремль на высоком берегу. Тропинка в осенней берёзовой роще… Портрет моряка, приехавшего на побывку в свою деревню, портрет старой крестьянки…
И так без конца. Сотни работ – живопись, рисунки, наброски. О чём мечтает в свои годы Чан Куан Нгок? Выставка в России. Именно здесь он хочет отчитаться о прожитой жизни, о том, чему свою жизнь посвятил.
– Годы, проведённые в России, до сих пор светятся в моём прошлом, – сказал художник.
Помочь бы ему, а? Господа, принимающие художественные решения… Поднатужьтесь, ради Бога! Ведь наш человек… Тридцать пять лет он не был в России, не расставаясь с ней в душе ни на один день!
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Газета День Литературы # 140 (2008 4) - Газета День Литературы бесплатно.
Похожие на Газета День Литературы # 140 (2008 4) - Газета День Литературы книги
- Литературная Газета 6384 ( № 37 2012) - Литературка Литературная Газета - Публицистика
- Литературная Газета 6582 ( № 1-2 2017) - Литературная Газета - Публицистика
- Литературная Газета 6419 ( № 24 2013) - Литературка Литературная Газета - Публицистика
- Литературная Газета 6474 ( № 31 2014) - Литературка Литературная Газета - Публицистика
- Литературная Газета 6412 ( № 17 2013) - Литературка Литературная Газета - Публицистика
- Литературная Газета 6495 ( № 7 2015) - Литературка Литературная Газета - Публицистика
- Литературная Газета 6553 ( № 20 2016) - Литературная Газета - Публицистика
- Литературная Газета 6564 ( № 34 2016) - Литературка Литературная Газета - Публицистика
- Литературная Газета 6475 ( № 32 2014) - Литературка Литературная Газета - Публицистика
- Литературная Газета 6583 ( № 3 2017) - Литературная Газета - Публицистика
