Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда ты переполнен величием красоты увиденного, пропущенного через себя и пережитого за эти дни, и тебе напоминают о вечности и мимолетности жизни грустной, звучащей, как церковная песнь, саднящей сердце балладой, плывущей между горами, высокими соснами, налитым виноградом и фруктовыми деревьями.
Он еще чувствовал каждый неповторимый великолепный миг, каждое проживаемое им здесь, рядом с Дарьей, мгновение, но уже прощался с ней. С ней и с Италией, и со всем тем, что переполняло его эти четыре дня…
И эта многоголосная печальная баллада была как точка в вырванном из суеты и жизни обыкновенной необыкновенном, похожем на сказку отдыхе, оказавшемся короткой, но все-таки целой, удивительной жизнью.
– Я приду вас проводить, – уведомила Дарья, когда он помог ей выйти из машины у калитки дома.
– Буду очень рад, – сдержанно ответил Власов, передал ей кучу каких-то подарков, букет, купленный по дороге, поцеловал руку и уехал в гостиницу.
Он успел собраться, подтвердить вызов машины и поджидал Дарью в кафе возле гостиницы, потягивая напоследок превосходный кофе.
– Я не опоздала? – чуть запыхавшись от быстрой ходьбы, подошла к его столику Дарья.
Власов встал, приветствуя даму, поухаживал, отодвинув и придвинув стул, когда она усаживалась, и подумал мимолетно, что ему будет не хватать этого ухаживания.
– Нет, не опоздали, у нас есть еще пятнадцать минут. Кофе? – спросил он.
– Да, наверное, – рассеянно согласилась она.
Власов сделал знак официанту, а Дарья вдруг быстро заговорила:
– Я хотела поблагодарить вас, Игорь Николаевич, за чудесно проведенное время…
– Не надо, Даша, – перебил он. – Благодарить должен я.
И обрадовался, что вовремя подошел официант, принесший ей кофе.
Власову ужасно не хотелось обоюдных дежурных, пустых фраз, они испортили бы, разбили странное и такое хрупко-возвышенное очарование, окутавшее за эти дни их обоих. Он не желал выхолощенных разговоров, сопутствующих, как правило, расставанию, – когда уезжающий уже мысленно в пути, а провожающий мается пустотой последних минут, ненужностью напутственных слов и торопится уйти.
У него все звенела и звенела в голове и в сердце звучащая в той горной деревушке прощальная, переполненная грустью баллада.
А Дашка его чувствовала, точно. Молча пила кофе, стараясь не смотреть на Власова, и почему-то не было в их обоюдном молчании ни неловкости, ни маеты недосказанности.
Ко входу гостиницы подъехало такси. Власов сделал знак официанту, положил на стол купюры и поднялся с места:
– Ну вот, Даша, мне пора.
Дарья поднялась со своего места, он поухаживал, как и положено, – отодвигая ей стул, и они вместе вышли из кафе, медленно направляясь к машине.
Дежурный портье уложил сумку с его вещами в багажник, ловко принял купюру чаевых, чуть поклонился уважительно и исчез.
– Ах да! – спохватилась Дарья и полезла в свою объемную соломенную сумку-кошелку, достала пакет и протянула Игорю: – Это вам.
Власов развернул пакет и вытащил из него ее книгу с особой предосторожностью и почтительностью, другую, не ту, что рассматривал в первый день.
– Стянули у девочки Лизы? – улыбнулся краем губ он.
И они посмотрели в глаза друг другу, понимая, проживая вдвоем этот момент прощания, на котором кончилась их Италия.
Они не сделали за эти дни ни одной фотографии, не обсуждали прошлое, ни разу ни намеком или вскользь не упомянули о будущем, о возможности продолжения знакомства – они проживали только потрясающий, прекрасный и яркий настоящий момент, в котором находились все эти дни. Вдвоем.
И эти их итальянские каникулы закончились. Бесповоротно и безвозвратно.
Прямо сейчас.
– Нет, – ответила Дашка, глядя ему в глаза и так много пытаясь сказать этим взглядом, – это новая. Я доделала ее здесь.
Власов наклонился, взял ее руку и поцеловал.
И это был совсем не тот поцелуй, которым он целовал ей руки все эти дни, – ухаживающий, легкий, с мужским нескрываемым интересом и уважительный в то же время.
Этим поцелуем он выразил свое восхищение ее талантом, благодарность за их великолепную Италию на двоих… и попрощался. Он поднял голову, заглянул ей в глаза и увидел там синие озера грусти.
– До свидания, Даша, – произнес он ровным, без красок голосом.
Она кивнула.
Он подошел к машине, открыл заднюю дверцу, намереваясь сесть, но девушка вдруг окликнула его:
– Власов!
Игорь повернулся, чего-то ожидая, чего-то…
– Это было красиво! – прочувствованно сказала Дарья каким-то особым тоном, озарив его синей печалью своих глаз.
Теперь кивнул он.
Сел в машину и захлопнул за собой дверцу. Он не стал оборачиваться, чтобы узнать, уходит девушка или так и стоит и смотрит ему вслед.
Он уже скучал по ней. Сильно.
Он летел в самолете, рассматривал Дашкину книжку, дотрагиваясь пальцами, изучал объемные картинки, чувствуя устойчивое нежелание расставаться с этим необыкновенным творением, отдавать его кому-то. И усмехнулся про себя: «Она еще сделает, будут у меня ее книжки!»
Он чувствовал такую непривычную, незнакомую теплую печаль, легонько сжимающую горло и сердце, светлую, как паутинка на солнце, грусть по уже прошедшему и невозможности ни вернуть, ни повторить того, что было.
Он вдруг вспомнил строчки из не очень известной песни Окуджавы, годов семидесятых, непонятным образом всплывшие сейчас в его памяти: «К чему мы перешли на «ты», за это нам и перепало, на грош любви и простоты, а что-то главное пропало».
Они не перешли на «ты», и у них что-то главное осталось!
«Это было красиво!» – сказала она.
Это было непередаваемо красиво и стало щемяще прекрасно, когда прошло и закрепилось воспоминанием на всю жизнь.
У них теперь есть навсегда – как бы ни сложились их жизни, – у них, у обоих, теперь навсегда есть четыре дня своей Италии и совместно пережитые, прочувствованные вдвоем моменты великолепной красоты.
И он летел в самолете, увозя с собой солнце, море, горы, природу, Дашин смех, запах, улыбку, их разговоры, его ухаживание, ее уважительное приятие его ухаживания и их «вы».
И сердце щемило, щемило отзвуками высокогорной баллады…
Власов почувствовал слезы, текущие из глаз, и резко сел на кровати, посмотрел на часы – полчетвертого утра. Он, оказывается, заснул, и во сне продолжая вспоминать ту Италию на двоих, проживая и чувствуя заново, до слез.
Сколько он спал? Часа три.
Он сильно потер лицо ладонью, поднялся и прошел в ванную, умылся холодной водой и задержался взглядом на своем отражении в зеркале.
«Ничего, – сказал он себе зеркальному. – Ничего, прорвемся!»
И быстро пошел к холодильнику, достал из морозилки водку.
- Дом, где исполняются мечты - Татьяна Алюшина - Современные любовные романы
- Научись сперва любить (СИ) - Виолетта Иванова - Современные любовные романы
- Там, где для тебя нет места - Джулия Леви - Современные любовные романы
- Снова будешь моей. Мой Консерватор (СИ) - Коваль Лина - Современные любовные романы
- Послевкусие наших ошибок (СИ) - Хельга Франц - Современные любовные романы
- Две половинки - Татьяна Алюшина - Современные любовные романы
- Крымский роман - Татьяна Алюшина - Современные любовные романы
- Любить нельзя. Расстаться - Галина Милоградская - Современные любовные романы
- Больше, чем страсть - Татьяна Алюшина - Современные любовные романы
- Сводный Тиран - Вероника Царева - Современные любовные романы / Эротика