Форма входа
Читем онлайн Квартирник у Маргулиса. Истории из мира музыки, которые нас изменили - Евгений Шулимович Маргулис
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
что вы работали целых два года режиссером-постановщиком в Росконцерте. Было?
М. Ж.: В Мюзик-холле.
– А, слава богу!
М. Ж.: Это совсем другое дело. Там был Ролан Быков. Художественным руководителем была Сусанна Звягина, народная артистка РСФСР, или СССР. Честно говоря, они меня просто спасали. Потому что пошла уже такая реакция советская какая-то тяжелая, и Ролан Быков тоже сюда попал, в Мюзик-холл, мы там спасались. Ролан Быков был режиссером, и я был режиссером. Представление называлось «Красная стрела прибывает в Москву. Поезд». Однажды, когда Мюзик-холл приехал в Питер, я вышел и прочел монолог «Когда нужны герои стране». Содержание его было, что герои нужны, когда падает что-то, горит что-то, разваливается что-то, рушится. И поэтому этот героизм, который воспевает всех этих героев, ну как они могли бы обойтись без поломок и без всех аварий? Это ж никак не обойтись, чтоб стать героем в нашей стране. Но вот услышал монолог Зазерский, секретарь обкома Ленинграда, и уже после того, как прочел этот монолог, я стою за кулисами и вдруг слышу крик: «Где он?» Честное слово, я понял, что это я. Вот этот крик: «Где он?» Сейчас без мата не могу. «Куда? Что?» Там, оказывается, мне говорят, что да, в правительственной ложе был Зазерский, секретарь обкома, и этот крик: «Где он? Найдите его немедленно!» Все. Я понял.
Ну хорошо, что у меня стояли «Жигули» мои собственные. Я выскочил, пальто оставил им, рванул! Ой, ребятки. Столкнулся с такси, помчался дальше, потому что понимал, чем это все грозит и, в общем, вот кое-как. Ну хорошо, по-моему, я бы уже не жил в Ленинграде. В общем, сбежал. Найти меня не смогли. С Юрием Ростом мы сели за руль этой машины и поехали в Москву из Питера, потому что в Питере невозможно было находиться. Меня уже вызвали в Союз писателей и сказали: «Перестаньте…», – то ли рисковать, то ли… Не могу сказать. Перестаньте, в общем. Прекратите. Все, я прекратил и свалил на «Жигулях» на скорости, если я преодолел это расстояние за шесть часов от Ленинграда в Москву. Вот уж я дал такой рекорд скорости. Правда, были люди, которые еще и за четыре часа доезжали. Но это о них говорили «гонщики». Самый главный гонщик Рабинович, между прочим. Фамилия такая. Настоящий Рабинович. Он даже снимался в фильмах, когда проходят на хорошей скорости ленинградские дворы. И вот он говорил: «Мы кирпич на акселератор и в Москву, играем в карты». Трудно в это поверить.
М. П.: Мы сейчас исполним «Серенаду лунного света» Глена Миллера, тот самый кристалл. Только в роли кларнета Елена Цой. А вместо четырех саксофонов – четыре тромбона.
(«Серенада лунного света».)
– Не знаю почему, но музыка навеяла весьма странную историю. История про Бульвар искусств, который переименовали в Бульвар Жванецкого. Михаил Михайлович, а расскажите про этот бульвар и вообще про это.
М. Ж.: Не могу ничего сказать. Я когда приехал в Одессу, увидел уже у себя дома в квартире такую металлическую табличку: «Бульвар Жванецкого», к 75-летию.
– И все, просто так, раз?..
М. Ж.: Да. Ну, во всяком случае, это без меня. Нельзя сказать, что я бегал и просил.
– Да нет, это понятно. Я имею в виду, что я что-то раззавидовался.
М. Ж.: Да я сам понимаю.
– Даже…
М. Ж.: Поэтому я молчал весь вечер, ничего не сказал про бульвар. Потому что понимаю, что надо быть скромным, и старался изо всех сил.
– Даже на песочницу Маргулиса не потяну.
М. Ж.: Ладно.
– Потяну?
М. Ж: Я ж не говорю про разницу в возрасте.
– О, хотя, да!
М. Ж.: У тебя много времени.
В Одессе же! Любой родил джаз! В музыке, в дизеле, в паровой машине, в сексе, шагах. Спаренные паровозы, напряженные в огромный состав, говорили друг другу «давай-давай», потом еще раз «давай-давай». Потом с разгона «давай-давай-давай-давай-давай, эх, давай-давай-давай-давай, эх пошел-пошел, эх, эх». Самые поющие и работающие из всех машин. Все знали, помчался поезд до Донбасса, он кричал и замедлялся с трудом. Кричал, разгонялся, таскал. Там спали, ели, умывались, играли в карты, как обычно. Кто-то тащит, а кто-то едет.
– Михаил Михайлович, еще!
М. Ж.: Ну все, ребятки, уже заканчивается совершенно.
Хорошенькая тетка из воды торчит. Скажите, «хорошенькая» достаточно для характеристики женщины? Достаточно. «Хорошенький мужчина» – нет. Чего-то не хватает, как «красивый револьвер», а какого калибра, сколько патронов, дальность боя, кучность стрельбы, масса вопросов. А к мишени вопрос один: «Где она?»
Давайте музыку какую-нибудь!
(Играет «Тромбон-шоу».)
– Все! Хотя, конечно, давайте попросим Михаила Михайловича зачитать еще.
М. Ж.: Ребятки, ребятки.
Почему же так льется в сердце музыка Дунаевского, что такого кроется в этих нотах? Стоишь, развернувшись, чтоб мама не заметила, как ты плачешь. Стоишь, уткнувшись в стену, чтоб никто не тронул тебя, чтоб никто сзади не положил руку на плечо твое. Что с тобой, что? Ничего, это нервы, мама, это нервы. Все хорошо, все хорошо.
В чем разница между мужчиной и женщиной? В жизни и в музыке. Вы танцуете, чтоб быть к ней ближе, а она танцует, чтобы танцевать. Так вы и будете ухаживать, пока не разберетесь. Вначале совпадут желания, а потом и движения.
Когда мужчина говорит: «Я люблю женщин», – он любит себя. Когда он говорит: «Я люблю женщину», – он любит ее. И то, что они целуют вас, ничего не значит, и то, что не выходят за вас, ничего не значит. Всю жизнь будете думать, что она вас любит, она вам будет это говорить. Вы не узнаете правды, проживаете счастливым.
Как я ни старался видеть в женщине человека, не могу.
Хочу сказать. Я просил Женю: «Давай мне, давай мне Голливуд вот тот, тот старый Голливуд давай, я хочу испытывать это счастье, я хочу». И вот сегодня я все-таки услышал куски этого Голливуда, который я хотел. Спасибо вам!
Я никогда не знал, где в Москве собирается хорошая публика, очень хорошая. Когда я выступаю там в зале Чайковского или что, там публика хорошая, но вот так вот, чтоб можно было разговаривать с ней, там надо только выступать. Только ей что-то сообщать. А здесь у нас получается полностью разговор. Вот как будто бы я с вами разговариваю. Большое спасибо.
Олег Митяев
«Из всех известных мне бардов Олег Митяев весьма востребован в нашей рок-н-ролльной среде, и его песни с одинаковым удовольствием поют люди, играющие совершенно другую музыку. Да и как не проорать в удовольствие на каких-нибудь наших посиделках: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались?» Для меня – это застольная номер один! «Квартирник» с Олегом получился очень душевный, на хорошем расслабоне», – Евгений Маргулис.
– На программе «Квартирник» на НТВ первый народный артист Российской Федерации, член Союза писателей, кто ты там у нас еще? Орденоносец, медалист – Олег Митяев.
Редкий случай, когда наша площадка «Квартирника» превратилась в такую бардовскую поляну, мне это страшно нравится. И мне нравится то, что наконец-то у нас здесь тихий звук, я это очень люблю. Хотя я как-то с детства к бардовскому творчеству относился достаточно спокойно. С Олегом мы знакомы давно, у нас масса общих друзей, где-то пересекаемся, ну и, естественно, приветствия:
– Лыжи стоят?
– Стоят.
– А хорошо собрались?
– Хорошо!
– Наливай!
И дальше этого как-то не заходило никуда, пока где-то лет десять назад на
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Квартирник у Маргулиса. Истории из мира музыки, которые нас изменили - Евгений Шулимович Маргулис бесплатно.
Похожие на Квартирник у Маргулиса. Истории из мира музыки, которые нас изменили - Евгений Шулимович Маргулис книги
- Конец старинной музыки. История музыки, написанная исполнителем-аутентистом для XXI века - Брюс Хейнс - Биографии и Мемуары
- Ганнибал у ворот! - Ганнибал Барка - Биографии и Мемуары
- Мемуары «Красного герцога» - Арман Жан дю Плесси Ришелье - Биографии и Мемуары
- Великие джазовые музыканты. 100 историй о музыке, покорившей мир - Игорь Владимирович Цалер - Биографии и Мемуары / Музыка, музыканты
- Убийства от кутюр. Тру-крайм истории из мира высокой моды - Мод Габриэльсон - Биографии и Мемуары / Прочее домоводство / Менеджмент и кадры
- Советский Союз, который мы потеряли - Сергей Вальцев - Публицистика
- Белые призраки Арктики - Валентин Аккуратов - Биографии и Мемуары
- Мама, я живой! Слово к матерям и отцам - Александр Захаров - Публицистика
- Дневники полярного капитана - Роберт Фалкон Скотт - Биографии и Мемуары
- Исторический сборник «Память». Исследования и материалы - Коллектив авторов - Публицистика
