Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она кинулась бежать к гостиничному чердаку. Феликс Добелл взял Тилли на руки, потому что она, хоть и пришла в себя, из-за перелома не могла передвигаться сама. Он понес ее туда же, куда устремилась Селина со своим платьем – платье было уже предусмотрительно вывернуто наизнанку.
Сквозь узкое окошко – заглушаемый шумом льющейся из шлангов воды, треском горящего дерева и штукатурки в нижних помещениях, лязгом инструментов и грохотом падающих на крышу кирпичей, который сопровождал работу спасателей, – донесся какой-то новый звук. Этот вновь возникший звук то усиливался, то почти пропадал, перемежаясь приступами надсадного кашля. То был голос Джоанны: словно в забытьи, она нараспев читала псалом на вечерню Дня 27-го – за пастора и за паству попеременно.
Мегафон скомандовал:
– Передайте всем, кто внутри, чтобы не стояли под люком. Мы заканчиваем. Он может упасть внутрь. Пусть все отойдут в сторону.
Николас снова подтянулся к окну. Девушки сами слышали команду и уже стеснились в закутке у самого окошка, не обращая внимания на то, что там то и дело появлялась его голова. Точно завороженные, они окружили Джоанну, которая и сама стояла, точно завороженная таинственным смыслом текстов, предписанных англиканской церковью для службы 27-го Дня, – теми словами, которые, по убеждению верующих, распространяются на всех без исключения людей, где бы и в каких бы обстоятельствах ни застало их это мгновение: на лондонских рабочих, которые возвращались домой через парк и с удивлением оглядывались на скопление пожарных машин вдалеке; на Руди Битеша, который сидел у себя дома в районе Сент-Джонз-вуд и безуспешно пытался дозвониться в Клуб, чтобы «конфиденциально» переговорить с Джейн; на свежесформированное лейбористское правительство и на людей в других местах земного шара, которые мирно спали, стояли в очереди, чтобы отоварить введенные по случаю победы дополнительные карточки, били в тамтамы, прятались в бомбоубежищах или катались на автодроме в луна-парке.
Николас крикнул:
– Отойдите как можно дальше от люка! Все сюда, к окну!
Девушки сбились у самого окна. Джейн и Джоанна, как самые крупные, влезли на стульчак, чтобы освободить место остальным. Николас заметил, что по лицу у всех струится пот. Джоанна стояла к нему ближе других, и он увидел, как у нее на коже вдруг проступили крупные веснушки – будто страх подействовал на нее, как весеннее солнце; и верно – веснушки, обычно бледные и почти незаметные, сейчас светились яркими золотистыми пятнышками, резко выделяясь на ее мертвенно-бледном от страха лице. Сквозь грохот разрушения слышались срывавшиеся с ее губ слова Псалтыри:
Великое сотворил Господь над нами: мы радовались.Возврати, Господи, пленников наших,как потоки на полдень.Сеявшие по слезам будут пожинать с радостию.
Что и почему подвигло ее на это? Да, она знала слова наизусть и уже много лет читала вслух. И все-таки, почему эта потребность возникла именно сейчас, в этой страшной ловушке, и почему ей было так важно, чтобы ее услышали? На ней был темно-зеленый шерстяной свитер и серая юбка. Все остальные, воспринимая голос Джоанны как что-то знакомое и привычное, может быть, чуть-чуть успокоились, меньше дрожали; но они мало вдумывались в истинный смысл слов из службы 27-го Дня: с гораздо большим вниманием – и страхом – они вслушивались в звуки у себя над головой.
Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его;если Господь не охранит города, напрасно бодрствует страж.Напрасно вы рано встаете, поздно просиживаете,едите хлеб печали, тогда как возлюбленному своемуОн дает сон.Вот наследие от Господа: дети…
Литургия любого другого дня церковного календаря оказала бы на ее слушательниц не менее гипнотическое воздействие. Но Джоанна всегда читала положенный текст в положенный день – это было ее твердое правило. Люк вскрыли, и в образовавшийся проем хлынула известка и обломки кирпичей. Тут же вниз, в гущу белой пыли, была спущена пожарная лестница. Первой поднялась наверх Дороти Маркам, юная щебетунья, чья безоблачно-светлая жизнь за сорок три последние минуты погрузилась в кромешную тьму – точно праздничные огни в курортном городке, когда вдруг отключается электричество. Она осунулась, подурнела и стала удивительно похожа на свою тетку, леди Джулию Маркэм, председательницу клубного комитета правления, которая в эту минуту, ни о чем не подозревая, упаковывала в Бате посылки для беженцев. Волосы у леди Джулии были совсем белые, седые, и такие же были сейчас от известки у ее племянницы Дороти, которая вылезла по лестнице наружу, на черепичный скат, а потом, с помощью спасателей, перебралась на безопасную часть крыши. Следом за ней появилась Нэнси Риддл, дочь провинциального мидлендского священника, та, что брала у Джоанны уроки, чтобы исправить произношение. Теперь уроки декламации закончились для нее навсегда, и ей суждено было остаток жизни говорить с мидлендским акцентом. Когда она карабкалась наверх вслед за Дороти, раскачиваясь вместе с лестницей, стало особенно заметно, какие угрожающе широкие у нее бедра, хотя раньше это не так бросалось в глаза. Затем к лестнице ринулись три девушки разом; они все были из одной четырехместной комнаты и только недавно демобилизовались из армии: все три были дюжие, атлетического вида – пять лет в армии не проходят бесследно. Пока они разбирались, кому за кем идти, Джейн ухватилась за лестницу и выбралась наружу. За ней поднялись три бравые воительницы.
Джоанна уже спрыгнула со стульчака на пол и кружила по комнате, слегка пошатываясь из стороны в сторону, как волчок, в котором кончается завод. Ее глаза в растерянности перебегали с люка на окно. Ее губы продолжали механически произносить текст литаний, но голос у нее совсем ослаб, и она то и дело останавливалась, чтобы прокашляться. В воздухе все еще висела плотным облаком известковая пыль пополам с дымом. Внутри кроме Джоанны оставались еще три девушки. Джоанна попыталась на ощупь ухватиться за лестницу, но промахнулась. Потом наклонилась поднять портновскую мерку. Она искала ее, шаря по полу точно слепая, и не переставала бормотать:
И проходящие мимо не скажут: «БлагословениеГосподне на вас; благословляем вас именем Господним!»Из глубины взываю к Тебе…
Тем временем оставшаяся троица уже завладела лестницей, и одна из девушек, до имени Пиппа, на удивление стройненькая, но, очевидно, тоже недостаточно узкокостная, чтобы выбраться через окно, крикнула Джоанне:
– Скорей, Джоанна!
– Лестница, Джоанна, лестница!
А со стороны окна слышался голос Николаса:
– Джоанна, на лестницу, скорей!
Она стряхнула с себя оцепенение и поспешила за двумя последними девицами, из которых одна была бронзовая от загара, мускулистая пловчиха, а вторая – пышнотелая греческая эмигрантка благородного происхождения; обе в голос плакали от радости, что спасение близко. Джоанна начала карабкаться за ними следом, хватаясь рукой за перекладину, как только с нее поднималась нога той девушки, что лезла впереди. В это мгновение дом затрясся и вместе с ним затряслась лестница и вся комната. Пожар потушили, но здание, выжранное огнем изнутри, не выдержало последнего испытания – энергичной работы спасателей на крыше. Джоанна успела подняться до середины лестницы, когда раздался сигнальный свисток. Голос в мегафоне скомандовал всем спасателям немедленно покинуть опасную зону. Дом начал обваливаться: один пожарный все еще оставался у люка, надеясь, что вот-вот появится Джоанна. Но когда покатая часть крыши стала оседать, он тоже отскочил от опасного места, неудачно и больно приземлившись на плоской поверхности. И тут середина дома рухнула, превратившись в огромную гору обломков, и где-то под ними осталась Джоанна.
ГЛАВА 9
Запись стерли из соображений экономии, чтобы пленку можно было использовать еще раз. В сорок пятом это было в порядке вещей. Николас пришел в неописуемую ярость. Он хотел дать послушать записанный на пленку голос Джоанны ее отцу, который после похорон дочери приехал в Лондон, чтобы выполнить необходимые формальности, связанные с имуществом покойной. Николас успел написать ему, отчасти для того, чтобы поделиться своими впечатлениями о последних минутах Джоанны, отчасти из простого любопытства и отчасти из желания устроить драматический сеанс прослушивания поэмы «Гибель Германии» в исполнении Джоанны. В своем письме он упомянул, что располагает магнитофонной записью.
Но запись исчезла. Наверно, ее стер кто-то из сослуживцев.
Ты сплел во мне кости и жилы, связал мою плоть,И теперь, перед смертью, я в страхе твержу твое имя:Ты волен меня спасти и меня погубить, Господь;Я вижу, я чувствую грозную длань, занесенную надо мной [35].
Священнику Николас сказал:
- Жемчужная Тень - Мюриэл Спарк - Современная проза
- На публику - Мюриэл Спарк - Современная проза
- Избранное - Романы. Повесть. Рассказы - Мюриэл Спарк - Современная проза
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Ранние рассказы [1940-1948] - Джером Дэвид Сэлинджер - Современная проза
- Психоз - Татьяна Соломатина - Современная проза
- «Подвиг» 1968 № 01 - журнал - Современная проза
- Одарю тебя трижды (Одеяние Первое) - Гурам Дочанашвили - Современная проза
- Все, что смог [СИ] - Елена Ляпота - Современная проза
- Остров Невезения - Сергей Иванов - Современная проза