Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Черт бы тебя побрал, Мэнди! Почему ты села за руль? Конечно, бросить пить трудно, но можно же было хотя бы не съезжать с дороги!» И больше никакого дурацкого балета. Вообще ничего. Только красивый белый крест на престижном Арлингтонском кладбище, потому что у маминых родственников обнаружились какие-то связи среди военных и благодаря этим связям Бетти и ее детям была оказана честь. Мэнди и герои войн. Кто бы подумал?
Похороны дались Кимберли тяжело. Мысль о соседстве ее тихой, совсем не воинственной сестры с теми, кто прославился на полях сражений, сводила девушку с ума. Кимберли не думала, что мать выдержит, если она вдруг разразится истеричным смехом, а потому простояла всю церемонию с плотно сжатыми губами. А отец? Как всегда, его лицо оставалось непроницаемой маской, не выдававшей никаких мыслей.
В последнее время он несколько раз звонил ей. Оставлял осторожные сообщения, потому что она не снимала трубку. Кимберли не перезванивала. Ни ему, ни матери. Никому вообще. Не сейчас. Когда? Она не знала. Может быть, скоро… Ей совсем не нравились участившиеся приступы необъяснимого беспокойства. Кимберли стыдилась их и не хотела разговаривать с отцом, который, несомненно, уловил бы в ее голосе страх. «Знаешь что, папа? Я не смогла научить Мэнди быть сильной, зато она, похоже, заразила меня своей неуверенностью. Вот так-то. Повезло тебе, да? Две психованные дочки».
Вот и стрелковый клуб. Кимберли открыла деревянные двери и оказалась в тускло освещенной комнате отдыха, встретившей ее приятным дуновением прохладного ветерка. Сейчас, ранним утром, в этой комнате никого не было. Закрыта была и вторая дверь, за которой находился напоминающий пещеру стрелковый зал. Внимание Кимберли не привлекли ни голый диванчик у стены, ни застекленная полочка с завоеванными членами клуба медалями, ни охотничьи трофеи, представленные головами животных. Ее взгляд скользнул по всему этому равнодушно, потому что Кимберли искала его. И как бы она ни пыталась убедить себя в том, что примчалась в тир только ради того, чтобы пострелять, на самом деле ей был нужен он, новый инструктор Даг Джеймс.
Густые каштановые волосы с проседью на висках. Синие глаза с морщинками в уголках. Высокий. Натренированное тело. Широкая мускулистая грудь. Даг Джеймс появился здесь шесть месяцев назад, и Кимберли была не единственной особой женского пола, у которой вдруг пробудился горячий интерес к урокам.
Конечно, ни о чем таком она и не думала. Она же не Мэнди. Это та всегда искала себе мужчину. И она не такая как мама, которая не умеет воспринимать себя иначе, чем с мужской точки зрения. В любом случае Даг Джеймс — почти ровесник ее отца. К тому же счастливо женат. И разумеется, он прекрасно стрелял. Выиграл кучу всяких соревнований. По крайней мере так говорили.
В общем, Даг Джеймс оказался прекрасным инструктором, значительно улучшившим ее стойку.
И еще очень терпеливым. Добрым. Смотрел на Кимберли так, словно ему и впрямь было интересно, что она говорит. Встречал так, словно она осчастливливала его уже одним своим появлением. Разговаривал с ней так, словно знал обо всем: о мучивших Кимберли кошмарах, в которых она сидела рядом с Мэнди в той злосчастной машине и отчаянно хваталась за руль, когда… О чувстве одиночества, изолированности от людей, которое теперь, после смерти сестры и расставания родителей, накатывало внезапно и превращало Кимберли в песчинку, гонимую ветром по огромной равнодушной пустыне.
Что заставило ее прийти в тир сегодня? Неосознанная потребность расстрелять из стального чудовища жалкую бумажную мишень? Зачем? Разве мир после этого сможет стать прежним? Разве сама она вернет былую уверенность? Нет.
Кимберли подошла к стойке, из-за которой высовывалась макушка начальника стрелковой ассоциации Фреда Игена, склонившегося над стопкой бумаг.
— Я готова. А где Даг?
— Его сегодня нет. Позвонил и сказал, что не придет. Заболел. — Фред перевернул очередной лист и расписался в самом низу. — Пытался дозвониться до вас, но вы, наверное, уже ушли.
Кимберли растерянно заморгала:
— Но… но…
— Надеюсь, он скоро поправится.
— Но…
Она повторяла одно и то же, как какая-нибудь дурочка.
Фред наконец поднял голову;
— Заболел — значит, заболел. Перенесите занятие на следующую неделю.
— На следующую неделю. Да, конечно, на следующую неделю, — пробормотала Кимберли, пытаясь взять себя в руки.
Заболел. Такое случается. Но откуда снова ощущение утраты? Боже, да ведь он всего лишь инструктор по стрельбе. Он не нужен ей. Ей вообще никто не нужен. Ну почему, почему так трясутся руки? Ну почему, почему ей стало вдруг так одиноко? Так отчаянно, пронзительно одиноко.
Кимберли взяла пистолет. Прошла в стрелковый зал. Встала на линию огня. Надела очки, всунула в уши затычки. Коробка с патронами. Запах пороха в воздухе. Вселяющая уверенность тяжесть пистолета в руке.
Кимберли установила мишени на расстоянии пятидесяти футов, а потом продырявила бумажные сердца и разнесла в клочья бумажные головы. Но что-то подсказывало — этого мало. Она пришла сюда не практиковаться в стрельбе. Она пришла из-за мужчины.
И именно осознание этого, а не что-то другое, случившееся с девушкой за последний месяц, подтвердило ее подозрения: с ней что-то не так. Сильная, рассудочная Кимберли оказалась совсем не тем человеком, каким всегда себя считала.
Выйдя из стрелкового клуба на улицу, она скоро поймала себя на том, что снова не идет, а бежит, и, хотя город таял от жары, поежилась, как от озноба.
Сосайети-Хиля, ФиладельфияБетти нервничала. Нет, просто волновалась. Нет, все же нервничала. Ладно, она нервничала… и волновалась.
Она стояла возле своего внушительного кирпичного дома на Сосайети-Хилл. Было раннее солнечное утро. Среда. Бросив взгляд на улицу, Бетти поправила легкое летнее платье и смахнула воображаемую пылинку с фиолетового цветочного узора, украшавшего золотисто-желтый шелк. Потом придирчиво осмотрела ногти на высовывавшихся из золотистых плетеных сандалий пальцах. Новомодный лак под гордым названием «Уинсом Уайн» — что бы это значило? — высох и даже не смазался. Она оглядела руки. Тоже в порядке.
Бетти встала в пять часов утра — впервые так рано за несколько последних месяцев. Новый день обещал только хорошее, и ей хотелось начать его как можно скорее. До приезда Тристана оставалось еще два часа, и она побаловала себя ароматной пенной ванной, после чего сделала педикюр. Затем занялась руками, и результат стал для нее приятным сюрпризом. Как же долго она лишала себя этих приятных мелочей. Дольше, чем хотелось бы.
На левой руке Бетти висела плетеная корзинка для пикника. Она купила ее давным-давно, купила просто так, подчинившись импульсу, рожденному, вероятно, неосознанным желанием вести иную жизнь, не похожую на ту, которой приходилось жить в действительности. Мысль о корзинке пришла в голову сразу после того, как Тристан предложил прокатиться, и Бетти потратила не меньше двадцати минут, прежде чем обнаружила ее на дне кухонного шкафа. Сейчас в корзинке лежали крекеры и сыр бри, гроздь винограда и баночка икры, батон багет и бутылка шампанского «Ля Гранд Дам». Тристан показался Бетти мужчиной с изысканным вкусом, и ей пришлось постараться, чтобы произвести впечатление.
Бетти посмотрела на часы. Десять минут восьмого. Ей снова стало не по себе. А если Тристан не появится? Впрочем, не надо спешить с выводами. Прошлым вечером она сама опоздала на двадцать минут, но ведь он дождался.
Ей так хотелось, чтобы Тристан приехал. Так хотелось уехать подальше от дома, ставшего слишком большим, уехать из города, хранившего слишком много воспоминаний. Так хотелось хоть на один день перестать быть одинокой разведенной женщиной средних лет и прожить сегодняшний день, чувствуя солнце на лице.
Прошлым вечером, возвратившись домой с первого за многие годы свидания, Бетти поняла, что пришла пора двигаться дальше. Это было нелегко, но необходимо.
Короткий сигнал прервал ее размышления. Бетти повернулась и увидела, как из-за угла вылетел и устремился вниз по узкой улочке небольшой красный автомобиль с откидным верхом и нью-йоркскими номерами.
— Боже, что это такое? — изумленно спросила она, когда машина, скрипнув тормозами, остановилась, и сидевший за рулем Тристан с довольным видом пригладил растрепанные волосы.
— Ваша карета, миледи.
— Да, но что это?
— «Ауди ТТ роудстер-кватро», — с гордостью сообщил он, — перенесенная на базу «порше-бокстер», выпускавшегося в пятидесятые. Отличная штучка, верно?
Тристан открыл дверцу и обошел машину спереди. Раскрасневшийся, энергичный и невозможно красивый.
Бетти протянула корзинку. Надо было бы сказать что-нибудь умное, но она не могла сосредоточиться, ослепленная сияющей улыбкой и лучистым светом голубых глаз.
- Другая дочь - Гарднер Лиза - Маньяки
- Виски с лимоном - Дж. Конрат - Маньяки
- Виски с лимоном - Конрат Дж. А. - Маньяки
- Ярость - Карин Слотер - Маньяки
- Мессия - Борис Старлинг - Маньяки
- Ротвейлер - Рут Ренделл - Маньяки
- Красные части. Автобиография одного суда - Мэгги Нельсон - Биографии и Мемуары / Маньяки / Юриспруденция
- Человеческое - Артур Ли Аллен - Маньяки
- Фиалки синие - Паттерсон Джеймс - Маньяки
- Охотники за умами. ФБР против серийных убийц - Джон Дуглас - Маньяки