Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну вот, опять смеетесь… — Похоже, Лиза готова была обидеться.
— Но вы, Лиза, и правда милая девушка… — Гордеев оставил шутливый тон. — Случилось что-то с отцом?
— А вы об этом откуда знаете? — Гордееву показалось, что в голосе Лизы прозвучало подозрение.
— Добропорядочные люди с утра пораньше без уважительной причины не звонят. В вашей же добропорядочности мне сомневаться не приходится. Следовательно, что-то с кем-то случилось. Ну а после неудавшегося покушения неприятности, скорее всего, у вашего отца…
— После вчерашней передачи по телевизору…
— Баиловской «Между прочим»? — уточнил Гордеев.
— Да. Вы ее видели?
— Видел, но это ничего не значит… — Гордеев не слышал, как Алена появилась за его спиной.
— Отец так не считает. Он не спал всю ночь. Он никогда не жаловался на сердце, а сегодня утром… Он принял нитроглицерин… Я боюсь за него… Вы не могли бы приехать к нам сегодня на дачу… Отец никому не верит из своего окружения и слишком горд, чтобы обратиться за помощью… Да и друзья его все в Питере. Отцу надо выговориться… — Лиза спешила, часто запиналась, чтобы подобрать нужные слова.
— И на роль психоаналитика выбрали меня. Откуда вдруг такое доверие?
— Не вдруг. Во-первых, вы сразу понравились отцу. А во-вторых, всякий ли будет заботиться о другом, попавшем в беду человеке и тащить его в свою квартиру…
— Ну нести вас на руках в свою квартиру было очень даже приятно. — Гордеев не видел, как при этих словах Алена возмущенно подняла брови и на ее щеках вспыхнул багровый румянец. — А с вами, Лиза, я готов встретиться когда угодно. Назначайте время.
— В четыре вечера на Пушкинской, у памятника…
— Договорились. Я буду в четыре на Пушке… Если какие изменения, звоните на сотовый…
— Спасибо, до вечера. — В трубке послышались короткие гудки.
Гордеев положил трубку на рычаг и обернулся. Если до этого он имел смутное представление, кто такая фурия, то теперь, глядя на Алену, представлять сие древнеримское существо Гордееву было просто. Иллюстрация была перед ним.
— Что за Лиза? — Очаровательные глаза Алены превратились в два отвратительных, сверкающих буравчика.
Гордеев терпеть не мог женских истерик, что было одной (но не последней) из причин его холостяцкой жизни. Также Гордеев никогда не спорил с разъяренной женщиной. Но сейчас, похоже, нужно объясниться. Гордеев тяжело вздохнул. Это было воспринято Аленой как признание вины.
— Назначать свидание со второй, когда еще первую не выпроводил… — От возмущения Алена задыхалась.
— Ленок, все не так… Ты не понимаешь…
— Я все, все понимаю… Жеребец-многостаночник… — Голос Алены почти перешел на визг. — Так я и знала! Не надо было приезжать!
Алена схватила тяжелый телефон и запустила им в Гордеева. Тот успел увернуться, и аппарат просвистел мимо головы. Не повезло кухонному окну. Телефон ударился об уцелевшее после ночного ЧП стекло. Осколки брызнули во все стороны и посыпались вниз, на улицу. Сам же аппарат повис на длинном шнуре. Алена повернулась и выбежала из кухни. Потрясенный Гордеев постоял несколько мгновений, затем втянул за шнур телефон и послушал его. В трубке раздавались возмущенные гудки, скрежет и щелчки исчезли. Приключения явно шли телефону на пользу. Гордеев поставил аппарат на стол и пошел успокаивать Алену.
Алена в спешке собиралась. Она смахивала со стола в сумочку косметику и время от времени вытирала рукой текущие по лицу слезы. Гордеев подошел и попытался погладить Алену по плечу.
— Отстань. — Алена не намерена была так просто сдаваться. Но если бы Гордеев извинился и поклялся быть верным, она, может, и осталась бы. Гордеев этого не понял и вместо извинений попытался изложить свою версию:
— Ленок, у меня с Лизой ничего не было…
— Да? Сам рассказывал! И на кушетке с ней ничего не было?.. И на руках ее не тащил?.. — Возмущению Алены не было предела. — Меня-то небось на руках не носил!..
— Это было бы для меня, пожалуй, трудновато, — попытался пошутить Гордеев и обнял Алену.
— Ну ты, Гордеев, и гад. — Шутка оказалась неудачной: Алена комплексовала по поводу своего якобы избыточного веса. Она вывернулась из объятий Гордеева, с размаху влепила ему сумочкой по лицу и выскочила в коридор. Удар был столь неожидан и силен, что свалил Гордеева, здорового мужика, на диван.
В голове шумело. Перед глазами плыли не то звездочки, не то птички. Он слышал, как Алена в прихожей надевает сапоги и куртку, но останавливать ее не стал. Когда хлопнула входная дверь, Гордеев поднялся с кушетки. Он достал с балкона оставшиеся куски картона и поплелся на кухню заделывать очередную пробоину в окне.
«Нет худа без добра…» — подумал он.
На сегодняшний день лимит происшествий для Гордеева был, похоже, исчерпан. Он даже ни разу не попал в пробку, пока добирался до Пушкинской площади. Лиза Варганова уже ждала его. Рядом топтался ее «ангел»-телохранитель в кожаной куртке и без головного убора. Было морозно, и уши «ангела» приобрели багровый оттенок. Если бы Гордеев задержался, то «ангел» вполне мог остаться и без ушей.
Гордеев не захотел оставлять машину на Пушке, поэтому Лиза перебралась к нему в машину. Телохранитель вел служебную машину следом. Маленький кортеж проследовал на Рублевское шоссе и направился к государственной даче, которую в администрации президента выделили восемь месяцев назад для Варганова.
— Я вас оставлю одного ненадолго. — С этими словами Лиза выскользнула за дверь, не дав возможности Гордееву хоть что-то ответить.
Оставшись в одиночестве, Гордеев с интересом осмотрелся. В кабинете Варганова витал «культ водки». На стенах висели старинные гравюры, лубки и фотографии, так или иначе связанные с историей винокурения в России, — литографии портретов каких-то царей и царских чиновников. На полках стояли книги, посвященные водке: от популярных исследований Похлебкина и Пыжова до сугубо научных монографий по химии и технологиям винно-водочного производства. Гордеев пролистал одну из монографий. Кроме формулы спирта, известной еще из школьной программы, он не нашел больше ничего любопытного и поставил книгу на место.
В огромном стеклянном баре, занимавшем едва ли не всю стену, стройными рядами красовались бутылки всевозможных размеров и форм. И все они содержали, как смог понять Гордеев, водку. Не только русскую. На всевозможных языках только одно слово легко узнавалось — vodka. Варганов, судя по всему, любил порядок. Бутылки были расставлены по алфавиту, начиная от ангастуры из апельсиновой кожуры до грузинской чачи и альпийской водки энпиан. Были здесь китайские ханшина и маотай и японская рисовая саке, мексиканские текила и мескаль, бразильская кахаса из сахарного тростника, турецкая финиковая рака и изюмная пейсаховка из Израиля, бунеками и бренди, голландские можжевеловые женевер и щидам, яблочный кальвадос из Франции и германский вишневый киршвассер… Были бутыли и «мерзавчики», содержавшие напитки такие экзотические, о которых Гордеев не только не слышал, но и не подозревал…
«Пожалуй, пора прекращать экскурсию, а то назавтра голова от всех этих названий будет болеть хуже, чем от похмелья». Гордеев напряг всю волю и решительно отвел взгляд от бара с соблазнительными напитками и, чтобы лишний раз не искушать судьбу, отошел подальше от бара, к камину. Здесь тоже было на что посмотреть. На каминной полке располагались всевозможные стеклянные и металлические стаканчики и сосуды; Внимание Гордеева привлекла красная граненая бутыль четырехугольной формы с коротким горлом. На боку бутыли распластались царские двуглавые орлы.
— Интересно, а это что за штуковина?.. — Гордеев взял бутыль в руки и повернул к свету. Грани заиграли всеми цветами радуги.
— Это щтоф, — раздался за спиной Гордеева мужской голос. От неожиданности Гордеев едва не выронил бутыль. — Осторожнее, это гордость моей коллекции. Осьмнадцатый век, так сказать. Добрый вечер, Юрий Петрович, рад снова с вами встретиться.
Гордеев немного смутился, поставил осторожно штоф на место и повернулся к двери. Варганов вполне искренне улыбался Гордееву, твердым шагом подошел к камину и протянул руку. Крепкое рукопожатие всегда импонировало Гордееву. К тому же ладонь Варганова была сухой и теплой, что, по мнению знатоков, свидетельствовало об открытом и честном характере.
— Добрый вечер, Виталий Викторович. Я тут ознакомился немного с вашей коллекцией…
— Для того и собирал, чтоб другие смотрели. — Варганов взял в руки небольшой медный стакан. — Вот это чарка. Помните, как в оперетте поют: «Эй, гусар, пей вино из полных чар». А в чарке меньше ста тридцати граммов. Сколько, спрашивается, гусару надо выпить чарок вина, чтобы дойти до известной кондиции?
- Платиновая карта - Фридрих Незнанский - Детектив
- На исходе последнего часа - Фридрих Незнанский - Детектив
- Деликатное поручение - Фридрих Незнанский - Детектив
- Криминальные прогулки - Фридрих Незнанский - Детектив
- Сегодня ты, а завтра… - Фридрих Незнанский - Детектив
- Возвращение в Сокольники - Фридрих Незнанский - Детектив
- Имя убийцы - Фридрих Незнанский - Детектив
- Горячий лед - Фридрих Незнанский - Детектив
- Звонок другу - Фридрих Незнанский - Детектив
- Отмороженный - Фридрих Незнанский - Детектив