– У тебя есть дела поважнее, чем следить за амурными похождениями своей кузины. Я слышала, ты прекрасно справляешься в палате, – она улыбнулась, думая, что он старается так ради нее. Я с удовольствием помогу тебе, Эдвард.
До сих пор Марион никогда не позволяла себе называть Северна по имени. И в ее устах оно прозвучало как-то назойливо-неприятно.
Все мероприятие походило на заговор, что не понравилось Северну. Да и заглядывать в чужую сумочку было, со стороны Марион, крайне неприлично. Но Мальверн явно замышлял что-то дурное. Хелену надо защищать от ее собственной наивности.
– Говоря откровенно, следовало бы направить ее интерес на герцога, – уверенно продолжала Марион. – Пусть они сядут рядом сегодня в театре. Леди Хедли пригласила и нас с мамой. Мы с тобой можем сесть сзади. Так будет более уединенно. Северн нервно рассмеялся.
– Герцог – безропотный малый. Я не думаю, что он выйдет из игры. Нет, вы садитесь впереди. Дамы ведь любят наблюдать театральное действо именно оттуда.
Однако в театре мисс Комсток поступила по-своему. Остановившись у задних рядов кресел, она потянула за собой Северна.
– Я ничего не имею против того, чтобы сесть сзади, Эдвард, – сказала она. – Здесь мы сможем услышать весь их разговор.
Северн вздрогнул, услышав столь очевидно продуманное предложение. Беседу интересовавшей их пары легко можно было услышать в маленькой ложе, но в разговоре потенциальных жениха и невесты не прозвучало ничего, заслуживающего внимания. Первоначальное разочарование Рутледжа в неприметной внешности Кина скоро сменилось похвалой.
– Чертовски хорошая игра!
Леди Хелена согласилась, что Кин произносит напыщенные фразы значительно лучше, чем кто-либо другой в Лондоне.
После спектакля все отправились ужинать к Кларендо. Изящно обкусывая ножку тушеной куропатки, Рутледж сказал:
– Теперь, когда вы увидели наших профессиональных пустословов, леди Хелена, не хотите ли посетить завтра парламент и послушать любителей?
– Боюсь, у меня уже назначена встреча, герцог, – промолвила Хелена и сразу же перевела разговор на другую тему.
Марион многозначительно посмотрела на Северна.
– Я сообщу тебе обо всем, – шепнула она.
– Очень хорошо, – ответил он, чувствуя, что превращается в ее должника.
Хелена заметила растущую близость между Северном и Марион, заинтересовавшись этим открытием. Неужели они влюблены друг в друга?
Когда они вернулись на Белгрейв-сквер, леди Хедли сразу же поднялась к себе. Северн налил два стакана вина, один протянув Хелене.
– Как тебе понравился Ричмонд-Хилл? – спросил он.
– Испания избаловала меня своим диким великолепием, и столь искусственной красотой теперь восхищаться сложно. Но я очень мило поблагодарила герцога за эту поездку.
– Я вижу, вы неплохо ладите с Рутледжем?
– Он забавный, – произнесла Хелена. И, окинув Северна насмешливым взглядом, добавила:
– Однако, если ты вынашиваешь планы нашей женитьбы, должна тебя разочаровать. Я не выйду замуж за герцога.
– А он уже предлагал?
– Нет, я не позволяла ему говорить об этом, так как не люблю отказывать. Если ты рассчитываешь с. его помощью побыстрее сбыть меня с рук, Эдуарде, то твой план не сработал, – голос ее звучал беспечно, но он почувствовал скрытый гнев. Но не могла же она знать о его намерениях!
– Ну что ты, мы вовсе не спешим расставаться с тобой, кузина, – улыбнулся Северн. – Мы только начинаем узнавать друг друга.
Она вновь уколола его взглядом.
– А вот здесь ты ошибаешься, поскольку совершенно не знаешь меня. Ты, может быть, и чувствуешь себя обязанным жениться по приказу своего отца, но я выйду замуж только за того, кого выберу сама. И не буду прятаться ни за чьей спиной, решив сделать это.
– Не понимаю.
Она обожгла его ледяным взглядом.
– Думаю, прекрасно понимаешь. Ты не можешь не знать о желании наших отцов поженить своих детей. Зачем мне прислали эту миниатюру с твоим изображением, как ты думаешь?
– Какую миниатюру? Первый раз слышу об этом.
Хмурое выражение на его лице сменилось презрительной насмешкой.
– Странно тогда, что ты приняла меня за Сагдена в первые минуты своего приезда. Ведь тебе было уже знакомо мое лицо.
Застигнутая врасплох справедливостью этого упрека, Хелена вынуждена была признаться.
– Я разозлилась, увидев, что ты не признал во мне леди. Все твое поведение, начиная с того, что ты не встретил меня на корабле, было ни чем иным, как сплошным оскорблением. Ты не хочешь жениться на мне, и вместо того, чтобы прямо сказать об этом отцу, стараешься внушить мне отвращение к собственной персоне.
Это просто малодушие с твоей стороны, прятаться за юбками, заставляя именно меня произносить слова отказа.
– Как ты можешь мне отказывать, если я не делал тебе предложения и не имею намерения делать его?
– Ты сказал об этом своему отцу?
– Нет, конечно.
– Тогда ты просто трус. Я прекрасно вижу все твои попытки сосватать меня Рутледжу, в то время, как сам, якобы, выполняешь приказание лорда Хедли, появляясь со мной на людях. Я была бы о тебе лучшего мнения, если бы ты вел себя как настоящий мужчина и сказал своему отцу и мне, что возражаешь против нашего брака. Вот как поступил бы настоящий джентльмен. Ты что, ребенок, который боится нагоняя за непослушание?
Северн почувствовал угрызения совести, когда положение вещей предстало перед ним в таком свете, но, если бы только Хелена знала его отца, она бы поняла, что понятие «нагоняй» и близко не подходит для описания гнева лорда Хедли. Конечно, Северн не собирался признавать ошибок в своем поведении.
– Мне очень жаль, кузина, что мои попытки развлечь тебя не увенчались успехом. Но, видя твое полное равнодушие ко мне, едва ли это имеет какое-то значение.
Хелена не затопала ногами, но, судя по ее виду, ей очень хотелось это сделать.
– То, что действительно имеет сейчас значение – это твоя трусость. Я честно сказала своему папе, что выйду замуж только за того, за кого сама захочу. А выходить за тебя я не желаю. Так что все твои ухищрения напрасны.
– Тогда у тебя нет причин жаловаться на отсутствие пыла с моей стороны. Насколько я понимаю, именно этот факт вызвал твою вспышку гнева.
– Не нуждаюсь я в твоей пылкости! – горячо воскликнула Хелена. – Что англичанин может знать о чувствах? У вас, ingleses, в жилах не кровь, а холодная вода. Твоя двуличность явилась причиной моего гнева.
– Да подумай сама, зачем мне прикидываться и изощряться, если ты все равно откажешь мне?
– Да, но ты же не знал об этом раньше, не так ли? Я ведь относилась к тебе очень благосклонно. Кровь прилила к ее лицу.
