Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По молочной белизне рассыпались трещины. Он ударил сильнее. Стамеска, кроша сухую известь, на треть вошла в зазор между кирпичами. Брызнуло красное крошево.
Последующие удары он наносил не целясь, стараясь лишь придерживаться намеченного прямоугольника. Острые осколки плитки впивались в лицо, известковая пыль ела глаза, оседала во рту, но Игорь не замечал этого. Только когда преграда была сметена, он отбросил молоток и стамеску, заглянул внутрь. Там лежал ящик. Он вытащил его, попробовал на вес. Тяжелый! Дернул за приваренную к плоской крышке ручку, ковырнул пальцем отверстие для ключа.
Взгляд случайно упал на часы. До прихода жены и тестя оставалось чуть больше часа!
Он удивился: неужели столько прошло? Отнес металлический ящик к себе, положил под кровать, потом передумал, вытащил и задвинул под сервант, заложив банками с консервированными огурцами. Проверил, чтобы не было видно.
Целый час ушел на возню с дырой. Он заложил ее оставшимися обломками кирпича, наскоро замазал разведенным на воде алебастром и на всякий случай придвинул к стене кровать. Оставалось подклеить к двери бумажку. Как ни старался, получалось заметно, надорванные края топорщились, не приставали к дереву. Времени оставалось совсем мало. Он вынес из комнаты стул, поставил на него табурет и, забравшись вверх, выкрутил из патрона лампочку...
Четыре дня прошло после выезда на место происшествия. И все четыре дня, вспоминая свою позорную слабость, свое граничащее с полным признанием вины поведение, Красильников не находил себе места. Что-то изменилось и в отношении к нему следователя. Только раз, на следующий день после выезда, тот вызвал его к себе, но не строил, как обычно, ловушек, не ловил на противоречиях, а ограничился уточнением малозначительных деталей: спрашивал о лампочке, о Щетинниковой, о ссоре с тестем, о времени его ухода. За всем этим что-то стояло: не то формальности последней стадии следствия, не то подготовка к последнему, решающему разговору.
Сейчас, в считанные минуты перед встречей со Скаргиным, ему вспоминался последний разговор в волонтировском флигеле в ту роковую ночь с восемнадцатого на девятнадцатое, разговор, крепивший зыбкую почву его надежд...
Началось с угроз. Жора затащил его в комнату, швырнул на диван, придвинулся, дыша перегаром:
– Ты что же, падла, в прятки со мной играешь?! Кровь пущу!! – Он схватил со стола кухонный нож, придвинул острие к горлу. – Где сейф? Говори, гаденыш, не то пырну!
– На работе спрятал, – выдавил из себя Игорь. Соврал сознательно: побоялся, что на самом деле пырнет, если принести ящик немедленно.
– Как на работе?! – взревел Волонтир. – Зачем? Почему не принес мне? Вильнуть вздумал, гнида?!
– Тебя не было, я заходил... – Игорь изо всех сил давил затылком в спинку дивана, чтобы ослабить укол лезвия. – А дома держать побоялся, вдруг жена найдет. Все дело насмарку...
Волонтир ослабил хватку.
– Сам должен понимать, не маленький, – оживился Красильников. – Подумай, подумай своей дурной башкой, куда мне его девать? С собой носить? Или в камеру хранения, на вокзал сдать? Усек?!
– Рассказывай. – Жора плюхнулся на валик. – Все рассказывай, гад! – И потянулся к бутылке «Пшеничной».
Трогая саднящую ранку на шее, Игорь описал весь день, начиная с похорон. Когда дошел до железного ящика, Жора, успевший проглотить полстакана водки, перебил:
– Ручка есть на крышке?
– Есть, есть, – успокоил его Игорь.
– А эмблемка с орлом?
– С орлом и свастикой. Сбоку пришлепана – фирма!
– Он! Это он! – Волонтир опрокинул в себя стакан, крякнул, закусил огурцом. – Ну, парень, давай еще, за успех!
Выпили. Потом еще и еще.
В половине второго ночи отяжелевший от выпитого Волонтир неожиданно резво кинулся к двери, запер ее, а ключ опустил в брючный карман.
– Будешь сидеть тут... до утра... вместе пойдем... вместе...
Он свалился на диван и, похоже было, потерял сознание.
Игорь, чуть не плача от досады, с ненавистью смотрел на его полуоткрытый рот, из которого вырывалось хриплое, нездоровое дыхание, искал выхода, и, когда решение пришло, оно показалось ему единственно разумным, снимающим все проблемы разом. Да, это и есть финиш. Его финиш. Бег на длинную дистанцию окончился, позади остались антоны и тамары, лены и жоры, а ему наградой – золото...
Не колеблясь, он вытащил из кармана лежавшего без движения Волонтира ключ, отпер входную дверь и, обернув носовым платком пальцы, крутнул до отказа ручки газовой плиты...
СКАРГИНДом, как и ожидалось, был пуст. Теперь он стал точной копией второго – таким же заброшенным и безнадежно обветшалым. По двору, повернувшись к нам мордой, пробежала собака с уныло опущенными ушами. Холодная пустота подъезда была наполнена звуками, и каждый из них будто напоминал, что во всем здании не осталось ни души. Где-то на втором этаже вовсю гуляли сквозняки, стукнула оконная рама – может, в квартире Ямпольской?..
В прихожей я первым делом подошел к двери справа. При ярком свете переносной лампы, которую принес из машины Логвинов, увидел то, что из-за темноты не увидел в первый раз: листок с росписью и круглой печатью. Края его были надорваны. Несколько вспышек блица, и мы прошли в квартиру Щетинниковой.
Странно было видеть единственную меблированную комнату в покинутом жильцами доме. Сбоку стоял торшер, вплотную к нему столик, шкаф для одежды. По другую сторону швейная машинка и кровать. Четкого представления, что именно следует искать, я не имел, подсказала обстановка: при осмотре в глаза бросились четыре лунки на полу, свидетельствующие, что на этом месте долгое время стояла кровать. Ее передвинули к противоположной стене и передвинули, как видно, недавно. Логвинов уже занимался отпечатками пальцев, а я внимательно осмотрел мебель и пол. Ничего подозрительного, кроме крошечных осколков кирпича в разных углах комнаты, не обнаружил. Мы отодвинули кровать и в кафельном монолите стены увидели следы взлома. В пятнадцати сантиметрах от плинтуса кафель был выбит, и место неаккуратно замазано белым веществом.
– Алебастр, – определил Сотниченко, когда мы, выполнив формальности, стали ковырять слой замазки.
Он был тонким, этот слой, зато тайник, скрывавшийся за ним, оказался прочным и вместительным, сделанным на совесть. Мы не надеялись найти в нем что-либо, с первой минуты было ясно, что до нас здесь уже побывал кто-то. Собственно, гадать не приходилось. Красильников. Это он торопился с похоронами, чтобы успеть выпотрошить тайник до возвращения с дежурства Волонтира. Это он, оставив сообщника в наглухо закрытом помещении, открыл газ. Оставалось узнать, за чем так долго и настойчиво охотились наши «кладоискатели», за что поплатился жизнью Георгий Волонтир.
На обратном пути я думал о Светлане Сергеевне. Утром девятнадцатого Игорь ездил к матери, чтобы оставить у нее «коробку». Очевидно, «коробка» и была тем искомым кладом из тайника. Светлана Сергеевна отказала ему. И он уехал. Куда? На что ушло время между девятью и половиной одиннадцатого? Где провел Красильников полтора часа? Где спрятал свою добычу?
Все замыкалось на Тане – таинственной знакомой Игоря. Она занимала меня и раньше – девушка, промелькнувшая в свое время перед заплаканными глазами Елены Ямпольской, проскользнувшая мимо рассерженной Светланы Сергеевны, звонившая в ателье Харагезову... Совместными усилиями уголовного розыска и народной дружины удалось отыскать шофера такси, в машине которого утром девятнадцатого января Красильников прикатил на работу. Шофер хорошо запомнил маршрут: они ездили в пригородную зону, и там, у девятиэтажного блочного дома, он больше сорока минут ожидал парня в пальто из пестрой ткани. По фотографии шофер, не колеблясь, опознал Красильникова.
Установить личность Тани при наличии таких данных было делом одного часа. Но посетить ее мы не успели. Вчера студентка третьего курса педагогического института Татьяна Филипченко лично явилась в районный отдел внутренних дел. Ее, как мне потом говорили, сопровождал долговязый светловолосый парень. Он и нес тяжелый, обернутый двумя листами ватмана пакет. Поступок Тани Филипченко понять нетрудно: месяц она выжидала, опасаясь наводить справки о внезапно исчезнувшем Игоре, потом все же решилась и, когда узнала, где в настоящее время обитает ее приятель, струсила и принесла «коробку» нам...
Поздно вечером мы собрались в кабинете прокурора. Отмычка плавно вошла в замочную скважину, послышался щелчок, и тяжелая крышка стального, украшенного свастикой и орлом сейфа открылась.
Внутри в полной сохранности лежали толстые пачки банкнот. Здесь были итальянские лиры, довоенные сторублевки, немецкие марки и даже мятые американские доллары – валюта на все случаи жизни...
- Мальчик на качелях - Николай Оганесов - Полицейский детектив
- В жару - Ричард Касл - Полицейский детектив
- Роковая сделка - Григорий Башкиров - Полицейский детектив
- Останови часы в одиннадцать - Юзеф Хен - Полицейский детектив
- Ночной мороз - Кнут Фалдбаккен - Полицейский детектив
- И в сердце нож. На игле. Белое золото, черная смерть - Честер Хаймз - Полицейский детектив
- Человек на улице - Жорж Сименон - Полицейский детектив
- Застигнутый врасплох - Рут Ренделл - Полицейский детектив
- Следующая станция – смерть - Наталья Лапикура - Полицейский детектив
- Провокатор - Вячеслав Белоусов - Полицейский детектив