раздеться и успокаивающе улыбались. Потом принесли воды и долго рассказывали, что можно сделать с моими травмами.
Я стираю со щек выступившие слезы. Они текут бесшумно, но затуманивают взгляд. Я скидываю фотографии, не в силах больше смотреть на них, и они летят на мраморный пол.
– Полина, – из-за двери раздается голос Маркова. – Ты здесь?
– Я сейчас…
Черт!
Дрожащие интонации выдают меня с головой. Я зажмуриваюсь, приказывая себе успокоиться. Только у меня не получается даже остановить мельтешение. Мне мерещится, словно из-под моих ног выбили землю и я куда-то падаю, хватаясь за воздух…
– Полина! – голос Стаса наплывает с новой силой.
И он вдруг оказывается рядом и подхватывает меня. Тепло его сильных рук растекается по телу, а тяжелые мужские выдохи проходят по виску.
Почему так?
Я все-таки потеряла равновесие?
– Что с тобой? – спрашивает он обеспокоенно. – Тебе плохо?
Глава 15
Первая реакция – закрыться.
Но какой в этом смысл?
Стас прекрасно видит, что мне плохо. И он замечает фотографии, которые лежат под ногами. Он приподнимает меня, отрывая от пола, и переносит на пуф. Я откидываюсь на прохладную стенку, трогаю ее пальцами, словно есть надежда, что этот холод остудит и замедлит мои мысли.
Стас наклоняется и собирает снимки широкой ладонью. Я отрешенно смотрю на него и понимаю, что до этого момента он не находил вкладыш. Он только сейчас осознает, что произошло.
– Они были в журнале? – спрашивает он.
– Да…
Стас грубо перебирает пальцами. Он все же проигрывает эмоциям и сжимает снимки в кулаке, перемалывая их.
– Где они были сделаны? – Он подходит ко мне и касается моего плеча. – Полина?
– В клинике, которую оплачивала Ольга.
Я запрокидываю голову и смотрю ему в глаза.
– Она знает мою болевую точку и бьет в нее, – добавляю. – Я не смогу вернуться на террасу… Не хочу никого видеть.
– Успокойся. – Стас опускается ко мне так, чтобы наши лица были на одном уровне, и проводит горячими пальцами по моей коже, он ловит мои ладони и легонько сжимает. – Не отводи глаза. Я рядом, всё хорошо.
Я делаю несколько вдохов и выдохов. Меня немного отпускает.
– Мы можем уехать? – спрашиваю его, потому что мои мысли крутятся вокруг того, чтобы побыстрее оказаться в машине и уехать отсюда.
– Зачем?
– Что?
– От чего ты бежишь? Тебе нечего стыдиться…
Я встряхиваю ладонями, вырывая их. Я сейчас слишком восприимчива к любому давлению, хватает всего крупицы, и меня вновь шатает в сторону истерики. Я пытаюсь вдохнуть поглубже, чтобы успокоиться, но мне становится не по себе от ровного взгляда Маркова. Он как будто действительно собрался вправить мне мозги прямо здесь и сейчас. Провести экспресс-терапию для впечатлительной девушки.
– Но я стыжусь, – отвечаю ему со злостью, с которой не могу ничего поделать. – Я стесняюсь себя, Стас.
Как ему объяснить?
Он же судит с позиции сильного, уверенного в себе мужчины.
Он слишком далек от моего состояния.
– Тебе, видно, сложно это понять.
Я порываюсь подняться, чтобы не быть с ним так близко. Но Марков перехватывает мой порыв. Он надвигается и закрывает своим каменным телом все пути к бегству. Жаркий воздух возмущения обжигает мои легкие, в первое мгновение я даже не знаю, как реагировать. Настолько это не укладывается в моей голове! Секунда-две… и я толкаю его в грудь обеими ладонями.
– Полина, – он тяжело выдыхает.
И это тоже царапает меня.
В его голосе нет угрозы, но есть толика снисхождения.
– Ты выбрал отличный момент, чтобы довести меня, – бросаю на эмоциях и снова толкаю его. – Хватит, Стас, я и так едва сдерживаюсь. Я не понимаю, чего ты добиваешься! Неужели этот вечер так важен? А если и важен, я все равно всё испорчу в таком состоянии!
Мои слова падают в пустоту. Я вижу по глазам Стаса, что он не слушал, а всего лишь дал мне выплеснуть негодование. Он продолжает вести свою игру. Он не отпускает меня, но чуть отклоняется. И дотрагивается до моей голени… Я не успеваю ничего сделать, как его пальцы ныряют под платье и уверенно уходят наверх. Марков интимно касается меня, словно он на самом деле мой жених.
– Стас, – у меня выходит нервная мольба. – Что ты делаешь?
Это каток, а не мужчина.
Его мягкость, предупредительность, деликатность слетают, как тонкий слой позолоты. Остается только сила, которую я увидела в нем, когда он говорил с Авериным.
– Смотри на меня. – Он кладет вторую ладонь на шею и фиксирует меня на месте. – Смотри, Полина.
– Нет, Стас, я прошу тебя…
Я сжимаюсь в тугой комок, чувствуя, что вот-вот… что он близко…
Это происходит.
Его крепкие пальцы набредают на мои шрамы.
Меня бьет током в ту же секунду, я дергаюсь и лишь убеждаюсь, что не могу ничего поделать с его хваткой. Марков медленно и осторожно проводит по моей искалеченной коже, лаская, и продолжает смотреть прямо в глаза.
– На моем лице есть отвращение? – спрашивает он с холодом.
– Стас. – Из моей головы просто-напросто вылетают все остальные слова.
Происходящее закручивает жестокую бурю в моей груди. Я впиваюсь пальцами в его локоть, но это не помогает. Его широкая ладонь лежит на моем бедре под платьем, а воздух между нашими лицами становится густым. Им трудно дышать. Он щекочет горло и падает тяжелым грузом.
– Я видел твои шрамы. На фотографиях и вчера, когда ты примеряла платья. Я трогал тебя. Трогаю, – он произносит это слово и массирует большим пальцем мою кожу. – Мне не противно, Полина. Всё как раз наоборот… Я хочу тебя.
Меня хватает только на то, чтобы замереть. Я выбилась из сил, физических и моральных, и просто жду, когда он закончит. И он убирает свою ладонь с моего бедра. А потом поднимает ее к моему лицу и стирает сбежавшую по щеке слезу.
– Ты жестокий, Стас, – бросаю ему.
– Мы уедем, – он снова говорит ровным спокойным голосом. – Но не давай Ольге власть над собой. Не надо, Полина. Ее выходки не стоят твоих слез.
Мы и правда уезжаем. Я толком ничего не вижу вокруг. Стас тоже куда-то девается, я остаюсь в окружении его охранников и помощников. В их плотном кольце я спускаюсь на парковку, а оттуда меня забирает иномарка.
Мы возвращаемся в загородный дом. И на этот раз я по-другому воспринимаю высокий забор и ворота из толстых витых прутьев. Я переживаю из-за всего случившегося и не могу отогнать плохие мысли. Мне трудно принять то, что Марков позволил себе. Может, в его жестоком мире так принято, но я не привыкла к подобным методам. Он зажал меня, сковал силой и запустил ладонь под мою юбку.
Поэтому его дом начинает казаться золотой клеткой.
А в голове всплывает вопрос Нила Аверина: «Полина, вы же хорошо узнали этого человека?»
Правильный ответ – нет.
Конечно, нет!
Когда бы я успела узнать его?
Я доверилась и подписала бумаги, но я плохо представляю, какой Марков на самом деле. И я не знаю, что именно произошло между ним и Ольгой в прошлом.
– Я могу подать ужин, – отзывается домохозяйка, когда я появляюсь в гостиной. – В столовой или здесь?
– Не надо. – Я качаю головой и оглядываюсь по сторонам.
Станислава до сих пор нет.
Он остался на террасе? Решил закончить встречу, как задумывал?
Или ждет, когда я успокоюсь, чтобы не нарываться на скандал или запоздалые слезы?
Я кидаю сумочку и мужской пиджак, в который меня завернул охранник, на диван. Потом прохожу к электрическому камину и бесцельно щелкаю несколько клавиш. Техника отзывается, включая режим голубого огня и зеленых углей. Сочетание выходит дикое и совершенно оторванное от реальности. Прям как наш союз с Марковым. Наше сотрудничество только так и могло случиться, кто-то на небесах тоже понажимал наугад дурацких кнопок, и вуаля – я на правах будущей, пусть и фиктивной, супруги появилась в доме миллиардера.
Я забираю пиджак с кресла и снова закутываюсь. В нем спокойнее. Толстая ткань дарит обманчивое чувство безопасности. На мне неудобное вечернее платье, но я не хочу переодеваться. Не желаю даже на несколько мгновений оставаться без одежды. Я, наверное, и спать лягу так. И плевать, что из-за
