Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На карте я видел, что через деревню проходит река. Поэтому будет достаточно добраться до первых домов. Затем мы подумаем, из чего сделать временный мост.
Наш лес тянулся в направлении Лысянки. Мы будем использовать его в качестве укрытия как можно дольше во время марша.
И я отправил разведчиков, чтобы тайно проверить местность.
* * *На самую грозную опасность мы натолкнулись западнее леса. С опушки мы увидели устрашающую колонну советских танков на холмах всего в 300 метрах от нас. Именно эта колонна отправила те три танка, которые едва не уничтожили нас час назад.
Эти танки были развернуты вдоль дороги, ведущей в Лысянку. Они следили за окрестностями с высоты хребта. Танки держали под огнем западный сектор, по которому двигалась другая колонна окруженных войск, а также контролировали маленькую долину, которая отделяла их от леса.
Абсолютно пустая долина была постоянным искушением. Она вела прямо к Лысянке. Один, последний бросок, и мы будем на свободе.
Танки красных были окружены многочисленной пехотой. Любой, кто попытался бы пробежать по пустой долине, был бы уничтожен. Это было совершенно очевидно.
Я посетил каждый из постов, чтобы успокоить людей. К несчастью, я мог обращаться лишь к своим собственным солдатам.
На нашем правом фланге, у северо-западного угла леса, внезапно появилась группа из нескольких сотен немецких солдат, которая пересекала плато. Они растянулись вдоль деревьев, вместо того чтобы войти в лес. Затем прогремел грозный клич, который потряс нас до глубины души: «Хайль Дойчланд!» И они с головокружительной скоростью бросились на прорыв.
Мы следили за побоищем со стороны. Ни один человек, буквально ни один, не прошел. Вражеские танки открыли по ним убийственный огонь. Несчастные группами падали на снег. Это было избиение.
Затем советская пехота прошлась по грудам мертвых и раненых, чтобы добить тех, кто еще оставался жив.
Мы скорчились за пулеметами, сидя под деревьями буквально в ста метрах от места бойни, и потому видели все в мельчайших деталях. Вооружившись ножами, коммунистические мародеры отрезали пальцы у мертвых и умирающих. Они не утруждали себя попытками снять кольца, они просто резали пальцы и совали окровавленную добычу в карманы, чтобы не тратить лишнего времени.
В ужасе мы следили за этими сценами зверства, но были вынуждены молчать. Я отдал строжайший приказ не делать ни одного выстрела. Мы не спасли бы ни одного умирающего из тех, что лежали в долине, но, наоборот, спровоцировали бы атаку на наш лес этой орды головорезов. Я хотел спасти те 3000 человек, за которых я теперь отвечал. Слепой бросок вперед под огонь танков и артиллерии не принес бы успеха, но, наоборот, привел бы к очередной бойне. Поэтому требовалось собрать силы и дождаться ночи, пока темнота не накроет долину, что помешает действовать советским танкам.
* * *Утром 50 тысяч человек в котле бросились прямо вперед, и все подразделения перемешались.
Мы сумели укрыть от вражеских танков несколько тысяч человек в густо растущих деревьях.
Однако большие группы немецких войск, атаковавшие справа и слева от нас, этого не имели. По шуму битвы мы могли предположить, что основная масса немцев идет по западному маршруту, блокированному советскими танками, которые развернули башни в направлении прорыва и вели непрерывный огонь. Другая большая группа немцев прорывалась слева, юго-восточнее нашего леса, пытаясь дойти до Лысянки степью.
Наши трудности увеличивались необходимостью форсировать реку. Я старательно изучал конфигурацию этого препятствия по карте и решил обойти его и спуститься ночью прямо к деревне Лысянке, построенной на обоих берегах. Таким образом я позволил бы своим солдатам не пересекать глубокий и быстрый поток на открытой местности при температуре от 15 до 20 градусов ниже нуля.
В обстановке всеобщего хаоса нам повезло вовремя занять этот ниспосланный небом лесок, чтобы в темноте подобраться поближе к деревне. Я был вынужден ждать сколько потребуется, но намеревался воспользоваться теми преимуществами, которые давало нам наше положение.
К несчастью, другие, то есть десятки тысяч человек, были вынуждены идти западнее и юго-восточнее.
Прорывом на юго-востоке командовал командир корпуса, который был убит, когда шел во главе своих солдат. Его немедленно заменил генерал Гилле.
Ближе к 13.00 эта группа, преследуемая по пятам советскими танками, прорвалась к реке. Три недели оттепели значительно повысили уровень воды. Теперь река имела глубину два метра и ширину восемь. Ее воды несли большие и острые куски льда.
Менее чем через полчаса 20 тысяч человек оказались прижаты к берегу реки. Артиллерийские расчеты, которые избежали гибели, первыми бросились в воду и ледяную крошку. Берег оказался крутым. Лошади повернули назад и утонули.
Затем несколько человек попытались переправиться вплавь, но едва они поднялись на противоположный берег, как превратились в ледяные статуи. Их одежда замерзла прямо на них.
Несколько человек умерли от разрыва сердца.
Большинство солдат предпочли раздеться. Но когда они попытались перебросить свою одежду через поток, слишком много мундиров упало прямо в поток. Вскоре сотни солдат, голые и красные, как раки, толпились на другом берегу.
Понятно, что вражеские танки сразу открыли огонь по толпе, собравшейся на берегу. Взрывы рвали людей на куски, продолжая побоище.
Многие солдаты не умели плавать. В панике, когда советские танки подошли ближе, они начали бросаться в ледяную воду. Многие спаслись с помощью деревьев, поспешно переброшенных через реку, но сотни утонули.
На берегу валялось множество сапог, ранцев, винтовок, ремней. Повсюду лежали раненые, которые не могли переправиться через реку. Но значительная часть этой группы все-таки сумела спастись.
Под огнем танков тысячи и тысячи солдат, полуодетых, а то и вообще голых, бежали по снегу к далеким избам Лысянки. Ледяная вода ручьями стекала с них.
Стоявшие в 300 метрах от нас танки все еще держали башни развернутыми на северо-запад, где пыталась прорваться вторая группа окруженных войск.
Эта группа тоже была большой. Она частично отвлекла на себя внимание советских танков и пехоты на несколько часов. Это и спасло нас.
Ночь опустилась на поле боя. Снег валил огромными хлопьями. Вдалеке, на самом краю степи, мы могли слышать отчаянные призывы о помощи раненых, и эти отчаянные крики разрывали нам сердца. «Товарищи! Товарищи! Товарищи!» Но призывы оставались без ответа. Несчастные парни, которые еще утром были с нами, сейчас лежали в бескрайней степи, окровавленные и беспомощные, и ждали ужасной смерти.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Сексуальный миф Третьего Рейха - Андрей Васильченко - Биографии и Мемуары
- Белое движение и борьба Добровольческой армии - Антон Деникин - Биографии и Мемуары
- Война на Востоке. Дневник командира моторизованной роты. 1941—1945 - Гельмут Шибель - Биографии и Мемуары / Военное
- Флагман штурмовой авиации - Семен Донченко - Биографии и Мемуары
- Истребители танков - Владимир Зюськин - Биографии и Мемуары
- Кроваво-красный снег. Записки пулеметчика Вермахта - Ганс Киншерманн - Биографии и Мемуары
- Последний солдат Третьего рейха - Ги Сайер - Биографии и Мемуары
- Маленький принц и его Роза. Письма, 1930–1944 - Антуан де Сент-Экзюпери - Биографии и Мемуары
- Поверхность - Андроник Романов - Биографии и Мемуары
- Военные мемуары. Единство, 1942–1944 - Шарль Голль - Биографии и Мемуары