Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выбрав момент, викинг взлетел и, метясь в голову, раскрутился как брошенная пружина. В тот же миг оливковая инфанта метнулась тренеру под ноги. А сбоку на него кинулся свиноподобный турок, размахивая кулаками с частотой вентилятора.
Казалось, спасти сэнсея может только немедленный взрыв противопехотной мины, но через мгновенье все трое благополучно отбили задницы о ковер. Причем каждый пострадал пропорционально замаху: предусмотрительная инфанта вкусно шлепнула попкой, а приземление блондина сопровождалось впечатляющим грохотом костей всего могучего организма.
Но пика ощущений хитрюги достигли когда по их разбросанным членам протопал разгоняющийся дебелый борец.
Наклонив круглую башку и тряся телесами, он надвигался с неотвратимостью цунами, а воткнулся в канаты огорченно — как мяч, по ошибке забитый в свои ворота.
Больше всего мне нравилось, что воин повадкам животных не подражал, благим матом не орал, а просто нес всех подряд, что называется, и в хвост, и в гриву. По-видимому, секрет его техники заключался в невероятной быстроте и точности движений.
Наконец прозвучал гонг, потерпевшие благополучно расползлись, а на ринге возник Харерама.
Наклонившись к закрытому шлемом лицу сэнсея, он стал что-то ему нашептывать, указывая в сторону батута; затем оба проскользнули под канатами и направились ко мне.
По ходу я попытался прочесть их мысли и предположил, что Харерама наябедничал, а воин намеревается задать нам со Сперанским трепку.
Лучшей ответной тактикой было прикинуться убитым заранее: я закрыл глаза и почти перестал дышать.
Около минуты прошло в напряженном, но относительно комфортном ожидании, пока на лицо не легли прохладные пальцы и насильно не разомкнули мне веки.
Тут я и вправду чуть не скончался от неожиданности — над моей головой склонилась Хунхуза.
Подмышкой у нее был зажат кожаный шлем.
— Так кого ты хотел в ванную затащить? — спросил я у внутреннего голоса. Тот притворился отсутствующим.
— Quickstep! — заглянув мне за глазное яблоко, заключила сэнсей.
Буквально это можно было понять как "быстрый шаг", однако я знал, что на сленге так говорят про понос.
Услышав диагноз, Харерама ядовито улыбнулся, а я разозлился и потребовал одежду:
— I need any dress.
Пожав плечами, та перешла к Сперанскому.
Тут у меня немного съехала крыша — я решил наброситься на Харераму и силой отбить брюки. К счастью, тот успел прочесть это намерение и, со словами: “Wait, wait a minute!”, отпрыгнул.
Поднявшись, я присмотрелся к штанам ближайшего охранника.
— Великоваты, — шепнул внутренний голос. — И мужик тоже.
Тут Харерама достал из встроенного шкафчика кимоно и бросил на сетку.
Я повернулся к народу не лицом и переоделся. В спешке едва куртку с широкими каратистскими штанами не перепутал. Подпоясался.
— Пояс-то черный у тебя, дятел! — поздравил голос.
Как обладатель высшего дана, тут же решил поучаствовать в следующей тренировке, и, сговорившись с викингом и инфантой, наподдать китайской бандитке.
Только собрался подойти к ней поближе — Харерама подхватил меня под руку и увлек к выходу.
Тащит куда-то, как ястреб цыпленка, и просвечивает на предмет крамолы. При этом беззвучно шевелит пухлыми губами.
— Анекдот, что ли, расскажи, — думаю про себя.
— Щаз! — отбрыкивается голос. — За пивом не прикажете сбегать?
Не люблю этого хамского “щаз”, просто на дух не переношу:
— Тогда про ванную. Как ты себе это представлял, гинеколог? Типа я выскакиваю, и решительно…
— Они это любят! — подтвердил голос.
— … заламываю ей руки. Она, конечно, зовет на помощь…
— Притворно, дятел. А сама слабеет и одновременно тяжелеет.
— И, от слабости, по мордасам не бьет? Или — от тяжести?
— От желания, понял. Два года в рейсе!
— Три. Видел сколько здесь производителей — на все вкусы.
— А смотрела на тебя, межпроч.
Терпеть не могу это вот “межпроч”. Гусар, блин. Отключил его за ненормативную лексику и глянул на читателя мыслей — как он?
Вид примерно как у главбуха в день зарплаты, только сумеречности чуть побольше, а ненависти к человечеству поменьше. Ненамного. Ладно, думаю, сейчас вместо журнала “Оплошавшая Работница” полистаем “Антологию Клинических Случаев”. И начинаю излучать анекдоты про Штирлица.
Тем временем мы прошли с десяток коридоров, сворачивая в разные корабельные закоулки. Не пароход, а настоящий плавучий город: с перекрестками, площадями и зелеными сквериками под искусственным солнцем. Людей, правда, не видно. Вроде как повымерли они…
На всякий случай попытался запомнить дорогу, но безуспешно: слишком много дверей, и все одинаковые.
Едва плюнул на это безнадежное дело, мы вошли ещё в одну и оказались в темном прямоугольном зале, оформленном под природный грот.
Вначале я различил лишь сводчатый потолок и неровные стены, облицованные каменными плитами: будто в пещеру попали. А потом, когда глаза привыкли к полумраку, обнаружил у задней стены мраморный алтарь.
Это было изваяние лежавшей навзничь, головой от нас, гигантской женщины. Её слоноподобные, похожие на колонны, ноги почти упирались в свод.
Выстругано натуралистично, вплоть до мелких анатомических подробностей, которые на проверку оказались довольно крупными. Много мрамора ушло.
За алтарем барельеф: грубо высеченная фигура демона с козлиной головой. Выражение неописуемо свирепое! Над рогами два круга, внутри которых перевернутые лики Солнца и Луны. С глазками, ротиками, носиками — будто ребенок рисовал — но вверх ногами.
“Это та самая статуя Бафомета, которую по преданию вручил тамплиерам Князь Тьмы”, - всплыло вдруг в мозгу.
На телетекст не похоже. А похоже на отчетливую мысль — вроде как сам додумался. Хотя понятия не имею, кто такой Бафомет. Впервые это слово слышу.
В жар бросило, когда понял, что мысль не моя!
— Вот вам и тайны египетские, — рапортует по этому поводу Юстас Алексу.
“Почему египетские? — всплывает в сознании. — Совсем другая эпоха, двенадцатое столетие. А вот и сам господин Жак Моле, последний магистр ордена Тамплиеров”.
Оборачиваюсь, а Харерама, дружелюбно улыбаясь, протягивает столь же расположенный ко мне черепок какого-то бедного Йорика. И я понимаю, что при жизни магистр не был симпатичным человеком.
“Его сожгли на костре, но дух ещё не раз воплощался”.
Я инстинктивно отшатнулся, но какая-то упругая сила подтолкнула в спину, а череп завис в воздухе, на уровне моего лица.
— Корпус… скальпус… — шепчу про себя, — акт третий, сцена пятая. Приплыли…
“Так и живем мы, — проплывает вдруг в мозгу, — общаясь с благоуханными женщинами, углубляясь в отверстие, что скрыто у них, подобное отверстию в драгоценном камне, пьем нектар, что дают в изобилии нежные алые уста, подобные лепесткам водяной лилии, в объятиях сжимая сверкающие подобно брильянтам мягкие плечи. А те все, скудоумные, гибнут бесцельно в одиночестве, надеясь на наслаждение в мире ином…”
— Кто?! Кто это?! — ору.
“На залитую лунным сиянием террасу поднявшись, мы соединяемся с женщинами, чей лик подобен светлой луне. Прижимаемся устами к их устам алым, по блеску подобным блеску полной луны, грудью — к соскам их груди, сверканием подобным молодой луне, и этого наслаждения вновь и вновь повторяемого избегают религии приверженцы презренные…”
В ужасе понимаю, что вещает не кто иной, как сам улыбчивый черепок. Интимный дневник предводителя тамплиеров?
“Мы одного обличья люди, мы те, кто сначала с красавицами в притворную ссору поиграв, затем в объятья сливаются с ними, ласкают их, покрывают краской их прекрасные ноги, соперничающие в красоте с лотосом красным. И всеми частями тела своего до ног их дотрагиваются. Люди же отшельнического обличия, право, в заблуждении пребывая, не могут истину постичь, безумные, правильного пути не знают…”
От происходящего моя, непривычная к магическим ритуалам, крыша не просто едет, а несется со световой скоростью!
“Все эти напрасно мучающиеся дураки, видя на земле плотское наслаждение, бегут от него, страстно стремясь обрести на небе усладу. Да не подобны ли в этом они тем несчастным, которые жестокою жаждой томясь и воду увидев, прочь бегут от нее, полагая, что в месте ином, где как они слыхали то же есть вода, они смогут напиться?”
Хватаю её, улетающую, руками и вою. От жути. Или кажется, что вою, а на самом деле молчу. Или не молчу, а вою, но кажется, что молчу.
И тут всё прекращается. Будто в театре, в самый разгар представления неожиданно опустился занавес.
Смотрю — уже не череп перед глазами, а губастая рожа Харерамы. Эффектно подсвеченная снизу, отчего впадины кажутся пустыми и черными, а скалящиеся в ухмылке зубы поблескивают. Смотрю и обнаруживаю явное, несомненное сходство между двумя масками: отполированной костяной и обтянутой кожей. Близнецы-братья.
- Жизнь в кайф - Иван Шаповалов - Прочие приключения / Юмористическая проза
- Как Галька Разоренова фамилию под Новый год меняла - Анастасия Финченко - Современные любовные романы / Юмористическая проза
- Котёл - Ласло Варгаши - Юмористическая проза
- За спичками - Майю Лассила - Юмористическая проза
- О поэтах. Поэзия социальная - Ярослав Гашек - Юмористическая проза
- История в стиле fine - Михаил Сергеевич Шахназаров - Русская классическая проза / Юмористическая проза
- Адам и Ева постсоветского периода - Элина Савва - Юмористическая проза
- ПОКА НЕ ПОГАСНЕТ СОЛНЦЕ - "Nogaulitki" - Юмористическая проза
- Найти Нострадамуса - Сергей Соболев - Альтернативная история / Юмористическая проза
- Летайте самолетами Аэрофлота - Александр Сергеевич Зайцев - Путешествия и география / Юмористическая проза