Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Максимилиан стоял рядом. Облеченные в псевдоматерию крылья судорожно вздрагивали. Руки были опущены по бокам, ладони сжаты в кулаки, глаза закрыты. Я осторожно коснулась темной бархатистой «кожи», горячей и чуть влажной. Если верить книгам, она защищает раскрытые крылья от излишнего расхода энергии… Предельно сложный механизм, использующийся только в первое время после достижения статуса князя.
Похоже, Ксиль не лгал о своих возможностях… До последней минуты не верила.
— Твое секретное оружие, да?
— Не такое уж секретное, зато очень мощное, — невесело усмехнулся он, чуть расслабившись и открыв, наконец, глаза. — Одно прикосновение к раскрытым крыльям лишает разума любого человека или аллийца, а в боевой трансформации может задеть и шакаи-ар. Было бы желание. Эмпаты и охотники частично защищены от воздействия, но полной гарантии никто не даст даже самым лучшим из них…
— Но ведь у охотников иммунитет к магии? — я бездумно водила пальцами по внутренней поверхности крыльев. Князь не возражал, только в расширенных до невозможности зрачках мелькало странное чувство — то ли удивление, то ли любопытство. От прикосновения к нежной «коже» кончики пальцев начинало покалывать, будто сквозь них пропускали электрический ток.
Интересно, а он-то хоть что-нибудь чувствует? Или нервы во временном покрытии не предусмотрены?
— Это не магия.
— А что же?
Князь ответил далеко не сразу. Порыв ветра всколыхнул верхушки деревьев. Сухой лист сорвался с ветки и медленно, по спирали спланировал вниз, черкнув по крылу. Максимилиан вздрогнул и выпрямился.
— Душа, — глаза его стали смертельно серьезными. — Вот оно, наше оружие. Неотразимое и всесильное. Все очень просто — познание чужой души сводит с ума. Абсолютная власть, да… Правда, за любое могущество приходится платить свою цену. За ментальное воздействие. За право раскрыть крылья. За игры с гравитацией.
— И какова же цена? — поинтересовалась я. Что-то в его тоне мне не нравилось. Обреченность и… вина? И при чем здесь я? Что-то не то спросила?
Коленки подогнулись. Скомканная рубашка выскользнула из ослабевших пальцев. Уже не просто дурное предчувствие — чистый страх затопил сознание. Почему же?..
— За одну минуту в раскрытых крыльях сгорает столько энергии, сколько вырабатывает за день атомная электростанция.
Странный взгляд. В сине-синих глазах — сожаление. Такое пугающе искреннее.
В ушах зашумело. Или это ветер поднялся?
— Прости меня, Найта.
Я непонимающе смотрела на него.
— Прости, — тишайший, ласковый шепот.
И тут я поняла.
Энергия. Колоссальные энергетические потери.
Поздно сообразила, дурочка… Надо было догадаться раньше — до того, как поддерживающие, оберегающие объятия превратились в удерживающий захват; до того, как чужие пальцы сдавили плечи до синяков, до мерещащегося хруста костей; до того, как страх, необоримый и стыдный, уничтожил саму способность сопротивляться, плести заклинания, бежать…
Слишком поздно!
— Прости…
«Противно чувствовать себя едой», — промелькнула мысль.
Горячие пальцы скользнули по руке — почти нежно. И — начали медленно выкручивать запястье, так, что нервы словно превратились в раскаленные нити, а вспышка боли отдалась в позвоночнике.
Неудивительно, что самого укуса я не почувствовала. Просто через некоторое время все ощущения перекрыло ощущение тошноты и слабости. По нарастающей — сильнее и сильнее, так, что уже безразлично было, как прекратить эти мучения. Да хоть бы и умереть.
А потом — как обратная реакция — наступила едва ли не эйфория. Головокружение, звенящая легкость во всем теле и пришедшее извне ощущение чужой любви — настолько абсолютной и всеобъемлющей, что, казалось, она исходила от некоего высшего существа.
* * *… Земля в лесу была влажноватой и холодной. Я сидела, обессилено привалившись к древесному стволу, и механически царапала обломанными ногтями выступающий из почвы корень.
«На штанах будет мокрое пятно, — подумала я. — Надо вставать».
В уши словно вода попала — звуки заглушал гул, а собственная речь доносилась словно со стороны.
— У меня же еще две попытки. Или я считаю неправильно? — не поручусь, но голос, кажется, все-таки дрожал. Шутка, и без того не слишком удачная, прозвучала и вовсе как жалоба.
Максимилиан потянулся ко мне. Я инстинктивно отпрянула, ударилась головой о дерево, ойкнула, заалела как маков цвет и отвела глаза. Князь только вздохнул:
— Выбора не осталось. Я должен был сложить крылья, а силы закончились. Чем дольше я ждал бы, тем больше пришлось бы взять потом.
Значит, «больше», чем сейчас? Выходит, мне повезло.
— Понимаю.
— Я не хотел, — он присел рядом. На сей раз мне удалось не дернуться, и голова не пострадала. — То есть, конечно, хотел, но…
По логике вещей, Ксиль сейчас не мог говорить искренне. Однако именно такое впечатление и создавалось. Он что, правда… раскаивался? Быть такого не может. Я неуверенно обернулась, встречаясь с ним взглядом… и застыла.
Красивым людям сложно сопротивляться. Красивым и обаятельным — трудно вдвойне. У Ксиля в достатке было и того, и другого. Я смотрела на него — на искусанные до пунцового цвета губы, на слегка слипшиеся от влаги ресницы — будто он сморгнул непрошенные слезы, на синие-синие глаза, полные неподдельного чувства вины… И понимала — все, пропала. Не могу ни злиться, ни обижаться.
В конце концов, князь прав. Какую бы он еще нашел себе жертву здесь, в лесу? Зверюшки не подойдут, они неразумные.
Впрочем, и я недалеко от них ушла.
— Ладно. Забыли.
Ксиль улыбнулся — так, что на душе у меня словно тучи разошлись и солнышко выглянуло. Я отчего-то вдруг почувствовала себя старше, чем он.
— Ты у всех своих жертв потом прощения просишь? — хмыкнула я, ощущая необъяснимое желание податься вперед и провести рукой по его волосам. Какие они, интересно? Черные — значит, должны быть жесткими. А на вид — как шелк. Вот странно.
— Только у тех, кто остается в живых. И потом, я очень не люблю оказываться в ситуации, когда просто не остается выбора. Страх смерти — неприятная штука, и еще неприятнее, когда из-за своих инстинктов, из-за своего страха смерти лишаешь кого-то жизни, — совершенно серьезно ответил Максимилиан, не спуская с меня взгляда. — Осознанное убийство или покушение на убийство — другое дело, а это… просто слабость. Поэтому — прими мои извинения.
Стало неловко. В последний раз так было, когда математичка просила у меня прощения за то, что несправедливо обругала. Тогда тоже в груди чувство довольства перемешивалось со смущением.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Белая тетрадь - Софья Ролдугина - Фэнтези
- Дорога в Проклятые земли - Деметрий - Фэнтези
- Тонкий мир - Софья Ролдугина - Фэнтези
- Тайны серых кхоров - Ален Лекс - Фэнтези
- Огонь в его ладонях. Без пощады - Глен Кук - Фэнтези
- Пленник железной горы - Генри Олди - Фэнтези
- Осколки разбитой короны - Раймонд Фейст - Фэнтези
- Солнечный змей - Токацин - Фэнтези
- Семь драконов Ниларской принцессы (СИ) - Шалюкова Олеся Сергеевна - Фэнтези
- Железная скорлупа - Алексей Игнатушин - Фэнтези