Ныне о даре богов, о меде небесном[322] я будуПовествовать. Кинь взор, Меценат, и на эту работу!На удивленье тебе расскажу о предметах ничтожных,Доблестных буду вождей воспевать и всего, по порядку,5 Рода нравы, и труд, и его племена, и сраженья.Малое дело, но честь не мала, — если будет угодноТо благосклонным богам и не тщетна мольба Аполлону!

Прежде всего, выбирай хорошо защищенное местоДля обитания пчел (известно, что ветер мешает10 Взяток домой доносить), где ни овцы, ни козы-бодуньиСоком цветов не сомнут и корова, бредущая полем,Утром росы не стряхнет и поднявшихся трав не притопчет.Пестрых ящериц пусть со спинкой пятнистой не будетВозле пчелиных хором, и птиц никаких: ни синицы,15 Ни окровавившей грудь руками преступными Прокны.Опустошают они всю округу, нередко хватаютПчел на лету, — для птенцов безжалостных сладкую пищу,Чистые пусть родники и пруды с зеленеющей ряскойБудут близ ульев, ручей в мураве пусть льется тихонько.20 Пальмою вход осени иль развесистой дикой маслиной.Только лишь ранней весной у новых царей зароятсяПчелы, едва молодежь, из келий умчась, заиграет, —Пусть от жары отдохнуть пригласит их берег соседний,И в благодатную тень ближайшее дерево примет.25 Посередине — течет ли вода иль стоит неподвижно —Верб наложи поперек, накидай покрупнее каменьев.Чтобы почаще могли задержаться и крылья расправитьПчелы и их просушить на солнце, когда запоздавшихЭвр, налетев, разметет иль кинет в Нептунову влагу.30 Пусть окружает их дом зеленая касия[323], запахРаспространяет тимьян, духовитого чобра побольшеПусть расцветает, и пьют родниковую влагу фиалки.Улья же самые строй из древесной коры иль из гибких,Туго плетенных лозин; а в каждом улье проделай35 Узенький вход, потому что зимою морозы сгущаютМед, а от летней жары чересчур он становится жидок.То и другое для пчел одинаково страшно. НедаромКаждую щелку они залепляют старательно воскомВ доме своем, и соком цветов, и узой заполняют,40 Собранной с почек весной и с тою же целью хранимой, —Крепче она и смолы, добытой на Иде Фригийской.[324]Часто — коль верить молве — в прорытых ходах, под землеюСтавили пчелы свой лар, иль их находили глубокоСпрятанных в пемзе, а то и под сводами дупел, в деревьях.45 Сам, заботясь о них, в жилищах пчелиных все щелиЖидкой замазкой промажь да присыпь понемножку листвою.Не допускай, чтобы тис рос около пасеки,[325] раковРядом нельзя опалять докрасна;[326] болот опасайся;Мест, гда запах дурной от всяких отбросов; где скалы50 Полые гулки и звук голосов отражается эхом.

Стало быть, зиму едва золотое под землю загонитСолнце и вновь небеса приоткроет сиянием летним,Тотчас пчелы начнут облетать луговины и рощи, —Жатву с ярких цветов собирают; касаясь легонько55 Гладкой поверхности рек, летают, счастливые чем-то,Род свой и гнезда блюдут; потом воздвигают искусноНовые соты и их наливают медом тягучим.Если ж покинувший дом, к высокому небу плывущийЧерез безоблачный зной ты рой пчелиный приметишь, —60 Черной туче дивясь, увлекаемой ветром, за неюПонаблюдай! полетят непременно к зеленым жилищам,К пресной воде. Им в этих местах ароматов любимых —Тертой мелиссы насыпь и обычной травки-вещанки.Чем-нибудь громко звони, потрясай и Матери бубен,[327]65 Сами усядутся все на хоромы душистые, сами —Это в привычке у них — в глубокие скроются люльки.

Если же выйдут они, задвигавшись вдруг, на сраженье,Ибо нередко вражда меж двумя возникает царями, —То настроенье толпы, воинственный пыл ополченья70 Можешь заране признать. Возбуждает еще отстающихГромко звенящая медь, меж тем как подобное звукуТруб, возглашающих бой, раздается из улья жужжанье.Вот торопливо сошлись друг с другом, трепещут крылами,Хоботом жало острят и конечности приспособляют.75 Вот, окружая царя и ставку военную, сбившисьВ кучу густую, врага вызывающим криком торопят.Так при первом тепле, едва лишь поля обнажатся,Мчатся вон из дверей и сходятся; в небе высоко —Шум; смешавшись, они в огромный ком громоздятся80 И упадают стремглав, — град сыплется с неба не гуще,Желуди реже дождем с сотрясенного падают дуба!Сами же оба царя, в строю, крылами сверкая,В маленьком сердце своем великую душу являют,Не уступать порешив, пока победитель упорный85 В бегстве тыл обратить не принудит тех или этих.Но их воинственный пыл и любое такое сраженьеПыли ничтожный бросок подавляет, и снова все тихо.Только, когда призовешь обоих вождей ты из боя,Тотчас того, кто слабей, чтоб вреда не принес тунеядец.90 Смерти предай: в свободном дворце пусть царствует лучший.Сразу признаешь: один, крапленный золотом, блещет —Двух они разных пород, — отличен от всех красотою,Крыльев чешуйки блестят; другой, обленившийся, гадокИ тяжело волочит, бесславный, огромное брюхо.95 Вид каков у царей, такова и у подданных внешность.Те безобразны собой, косматы, как путник, томимыйЖаждой, плюющий землей, едва лишь с дороги пришедший.Весь пропыленный. А те сверкают, искрятся блеском,Золотом ярким горят, и тельце их в крапинках ровных.100 Лучшие те племена. От них, как время наступит,Сладкий выжмешь ты мед, и не только сладкий, но жидкий, —Медом смягчают таким вкус терпкий вина молодого.

Если летают рои, предаваясь без толку играм,Соты свои позабыв, покои прохладные бросив,105 Их неустойчивый дух отврати от забав бесполезных.Сделать же это легко: у царей ты крылышки вырви.Стоит лишь их задержать, и пчела ни одна не решитсяВверх куда-то взлететь иль из лагеря вылазку сделать.Запахом желтых цветов пусть их сады приглашают,110 Пусть устрашая воров и пернатых серпом деревянным,Геллеспонтийский Приап[328] бережет их своим попеченьем.С горных высот принеся чабреца и сосенок юных,Пусть их возле жилищ насажает хозяин радивый;Сам пусть руки натрет тяжелой работою; сам пусть115 В землю воткнет черенки и польет их дождем благосклонным.

О, несомненно, не будь при самом конце я работы,Не отдавай парусов, не спеши уже к пристани править,Я, вероятно б, воспел, каким прилежаньем украситьПышные можно сады и розарии Пестума[329], дважды120 В год цветущие, как выпиваемым струям цикорийРад и петрушка вблизи ручейков; о том рассказал бы,Как, извиваясь в траве, разрастается в целое брюхоТыква, про гибкий аканф, про нарцисс, до морозов зеленый,Или бледнеющий плющ, или мирт, с прибрежьями дружный.125 Припоминается мне: у высоких твердынь эбалийских,[330]Там, где черный Галез[331] омывает поля золотые,Я корикийского[332] знал старика, владевшего самымСкромным участком земли заброшенной, неподходящейДля пахоты, непригодной для стад, неудобной для Вакха.130 Малость все ж овощей меж кустов разводил он, сажаяБелые лилии в круг с вербеной, с маком съедобным, —И помышлял, что богат, как цари! Он вечером поздноСтол, возвратясь, нагружал своею, некупленной снедью.Первым он розу срывал весною, а осенью фрукты.135 А как лихая зима ломать начинала морозомКамни и коркою льда потоков обуздывать струи,Он уж в то время срезал гиацинта нежного кудриИ лишь ворчал, что лето нейдет, что медлят Зефиры.Ранее всех у него приносили приплод и роились140 Пчелы; первым из сот успевал он пенистый выжатьМед; там и липы росли у него, и тенистые сосны.Сколько при цвете весной бывало на дереве пышномЗавязей, столько плодов у него созревало под осень.Из лесу даже носил и рассаживал взрослые вязы,145 Крепкую грушу и терн, подросший уже, не без ягод;Также платан, чья уж тень осеняла сошедшихся выпить.Многое знаю еще, но, увы, ограничен объемом,Об остальном умолчу и другим рассказать предоставлю.

Ну же, вперед! Изложу, какие свойства Юпитер150 Пчелам сам даровал в награду за то, что за звонкимШумом куретов[333], за их громкозвучной последовав медью,Неба владыку они воскормили в пещере Диктейской.Общих имеют детей лишь они, и дома-общежитьяВ городе; жизнь их идет в подчинении строгим законам.155 Родину знают они и своих постоянных пенатов.Помня о близкой зиме, работают пчелы усердноЛетом, в общей казне храня, что трудом пособрали.О пропитанье одни заботятся и, по согласью,Делают дело в полях, другие внутренность дома160 Мажут нарцисса слезой и клейкой древесной смолою,Этим для сот основанья кладут, чтоб после привеситьКрепко держащийся воск; иные молоденьких учат,Улья надежду; меж тем иные сгущают прозрачныйМед и кельи свои наполняют нектаром жидким.165 Есть и такие меж них, чей удел быть стражем у двери:В очередь эти следят за дождем и за тучами в небе;От прилетающих груз принимают; иль, войском построясь,Трутней от ульев своих отгоняют, — ленивое стадо.Дело кипит, чабрецом отзывается мед благовонный.[334]170 Так и циклопы: одни куют из податливой глыбыМолнии, воздух меж тем другие вбирают мехамиИ выдувают опять; иные же звонкую в водуМедь погружают, и вся гудит наковальнями Этна.Мощным движеньем они поднимают в очередь руки,175 Переворачивают с бока на бок железо щипцами.Так и кекроповых пчел,[335] — коль великое сравнивать с малым, —Всех обрекает на труд прирожденная страсть к накопленью,Разных по-разному: тем, кто постарше, забота об улье,Об укреплении сот, о строенье дедаловых зданий.[336]180 Те, что моложе, устав от трудов, уже позднею ночьюЧобр на лапках несут; берут с земляничника тоже,С голубоватой ветлы, с лаванды и сальвии красной,С липы богатой берут, с гиацинтов железного цвета.Отдых от дел одинаков у всех, и труд одинаков.185 Утром из двери валят, и нет запоздавших; а после,В час, когда Веспер велит наконец с полей удалиться,Сбор прекратив, прилетают домой и холятся в ульях.Шум раздается, жужжат по краям и порогам жилища.После ж, по спальням когда расположатся, все замолкает190 На ночь, и нужный им сон объемлет усталые члены.Если же дождик навис, они от жилища далекоНе отлетают; коль Эвр грозит, не верят погоде,Рядом, у стен городских, осторожные, по воду ходят,Лишь на короткий полет решаясь; и камешки часто195 (Так при волне неустойчивый челн песком нагружают)В лапках несут и, качаясь, летят средь бездны пустынной.Ты удивишься, как жизнь подобная по сердцу пчелам!Плотский чужд им союз: не истощают любовьюТел своих, не рожают детей в усилиях тяжких.200 Новорождённых они со сладких злаков и листьевРтом берут, назначают царя и малюток-квиритов[337],Строят сызнова двор и все царство свое восковое.Часто стирали они, по жесткому ползая щебню,Крылья, — и душу свою отдавали охотно под ношей.205 Вот что за тяга к цветам, что за честь собирание меда!Так, хоть у них у самих ограниченный возраст и вскореИх обрывается жизнь (до седьмого не выжить им лета),Все ж остается их род бессмертным, и многие годыДом Фортуна[338] хранит, и предки числятся предков.210 Так царя своего ни в Египте не чтут, ни в обширнойЛидии, ни у парфян, ни на дальнем Гидаспе индийском.[339]Ежели царь невредим, живут все в добром согласье,Но лишь утратят его, договор нарушается, самиГрабят накопленный мед и сотов рушат вощину.215 Он — охранитель их дел; ему все дивятся и с шумомГусто теснятся вокруг; сопутствуют целой толпою,Носят нередко его на плечах, защищают в сраженьеТелом своим и от ран прекрасную смерть обретают.

Видя такие черты, наблюдая такие примеры,220 Многие думали: есть божественной сущности доляВ пчелах, дыханье небес, потому что бог наполняетЗемли все, и моря, и эфирную высь, — от него-тоИ табуны, и стада, и люди, и всякие звери,Все, что родится, берет тончайшие жизни частицы225 И, разложившись, опять к своему возвращает истоку.Смерти, стало быть, нет — взлетают вечно живыеК сонму сияющих звезд и в горнем небе селятся.[340]Если же тесный их дом с кладовыми, полными меда,Ты пожелаешь открыть, воды набери для начала230 В рот, а перед собой неси, от пчел ограждаясь,236 Дым; свыше меры их гнев; оскорбленные, яд свой внедряютЧерез укусы, внутри оставляя незримые жала,238 Впившись в жилы, и так, врага уязвив, издыхают.231 Дважды готовый припас вынимай: по первому разу,Только прекрасный свой лик покажет Тайгета Плеяда[341]Дольней земле, океан стопой попирая с презреньем,И по второму, когда, убегая от Рыб водянистых,235 Грустная, с неба, сойдя, погружается в зимние воды.233 Если ж суровой зимы ты боишься, заране тревожась,240 Если подавленных душ тебе жаль и хором разоренных,Чобром окуривать их и воск удалять непригодныйНе сомневайся, — затем, что нередко соты съедаетЯщерица: таракан, от света бегущий, гнездитсяВ них и на корме чужом сидящий шмель нерабочий;245 Или же шершень лихой заберется, вояка отменный;Шашалы, — мерзостный род, — иль еще, ненавистный Минерве,Редкие сети свои паук в сенях поразвесит.[342]Чем их сильней разорят, тем с большим рвением будутНаново восстановлять развалины падшего рода,250 Мед копить и слеплять цветочным житницы соком.

Если же (ибо дала злоключенья людские и пчеламЖизнь) их тело начнет от прискорбной чахнуть болезни.Тотчас об этом узнать по явственным признакам можешь:Сразу не тот уж цвет у больных; худобою ужасной255 Обезображен их вид; тела постигнутых смертьюВон из жилища несут, в процессии шествуют скорбной.Часто они у дверей, сцепившись лапками, виснутИли без дела сидят в своих сокровенных покоях,Голодом измождены, неподвижны, скованы стужей.260 Громче гуденье тогда раздается, жужжат непрестанно, —Так порой зашумит холодный Австр по деревьям,Так, отливая от скал, беспокойное море рокочетИль за заслонкой в печи огонь, разгоревшись, бушует.Прежде всего мой совет: окурять благовонным гальбаном,265 Мед по тростинкам в дома проводить — поощрять изнемогшихИ со своей стороны, маня их к пище знакомой.В мед хорошо примешать и тертых чернильных орехов,Розовых листьев сухих, вина, сгущенного варкой,Также с пифийской лозы на солнце вяленных гроздьев,270 Золототысячника с его запахом крепким и чобра.Есть вдобавок в лугах цветок — ему земледельцыДали названье «амелл»; растенье приметить нетрудно:Целую рощу оно от единого корня пускает.Сам цветок — золотой, лепестков на венчике много,275 И отливают они лиловатостью темной фиалки.Часто этим цветком богов алтари украшают.Вкусом он терпок. Его по долинам, после покоса,Рвут пастухи иль еще по теченью извилистой Меллы[343].В благоуханном вине ты вывари корни растенья280 И у отверстий входных в наполненных выставь корзинах.

Если же кто-нибудь вдруг весь род целиком потеряет,Пчел взять негде ему и новое вывести племя,Я для него изложу пастуха-аркадийца[344] открытьеСлавное, — как из убитых тельцов, из испорченной крови285 Пчелы при нем родились. Итак, я это преданьеПерескажу, повторив от начала его, по порядку.Там, где счастливый народ живет, в Канопе Пеллейском,[345]Около Нила, что степь затопляет в пору разлива,Там, где селяне к полям подъезжают в расписанных лодках,290 Где постоянно грозит стрелоносного парфа соседство,Там, где, черным песком удобряя зеленый Египет,На семь делясь рукавов, медлительно катится к морюМощная эта река, у индов смуглых[346] начавшись, —Способ тот принят везде, и всегда он приносит удачу.295 Малое прежде всего, как раз подходящее к делуМесто находят; его ограничивают черепицейНизенькой кровли, теснят стенами, в которых четыреК солнцу наклонных окна, на четыре стороны света.После теленка берут, чей уж выгнулся двухгодовалый300 Рог. Противится он что есть сил, но ему затыкаютНоздри, чтоб он не дышал. Под ударами он издыхает.Кожа цела, но внутри загнивают отбитые части.Труп оставляют, дверь заперев; под бока подстилаютВсяких зеленых ветвей, и чобра, и свежей лаванды.305 Делают это, едва лишь Зефир задвигает волны,Прежде, чем луг молодой запестреет цветами, и прежде,Нежели к балке гнездо говорунья подвесит касатка.В жидком составе костей размягченных тем временем крепнетЖар, и вдруг существа, — их видеть одно удивленье! —310 Лап сперва лишены, но уж крыльями шум издавая,Кучей кишат, что ни миг, то воздуха больше вбираютИ, наконец, словно дождь, из летней пролившийся тучи,Вон вылетают иль как с тетивы натянутой стрелыВ час, когда на поле бой затевают быстрые парфы.

315 Музы, кто ж из богов открыл нам это искусство?Где же начало берет это новое знанье людское?Некий пастух Аристей, покинув долину Пенея[347],Пчел — говорят — потерял от болезни и голода. Стал онВозле реки, у ее священных истоков, и, горько320 Жалуясь, к матери так обратился: «О мать, о Кирена!Над глубиною царишь ты омутов этих, — открой мне,Как совершилось, что ты, от светлой крови бессмертных(Если, как ты говоришь, Аполлон Тимбрейский[348] отец мне),Року немилым меня зачала? Куда же девалась325 К сыну любовь? Ты зачем уповать мне велела на небо?Смертной жизни моей всю славу, которой достиг яХитрым искусством моим, заботясь о стаде и хлебе,Все испытав, — хоть ты мне и мать, я ныне теряю.Что ж! Материнской рукой плодоносные вырви деревья,330 В стойла враждебный огонь занеси, уничтожь урожаи,Выжги посев, топором на лозы обрушься двуострым,Если тронута так моей ты славы крушеньем!»Мать услыхала меж тем на дне своей спальни глубиннойГолос некий, — вокруг нее нимфы милетскую пряли335 Пряжу окраски густой стекольно-зеленого цвета.Дрима была там, Ксанфо, Лигейя была с Филодокой,Золото влажных волос вдоль шеи спустившие белой;Там и Низея была, Спиб, Кимодока, Талия;Рядом с Ликбридой там белокурой сидела Кидиппа, —340 Дева покамест, а та впервые познала Луцину;Клио с сестрой Бероэ, Океановы дочери обе,При золотых поясах и в пестрых шкурах звериных;Опис, Эфира была и азийская Деиопея,С резвой, свой наконец отложившей колчан Аретузой.345 Нимфам Климена вела рассказ о том, как напрасноМеры Вулкан принимал, как Марс исхищрялся влюбленный;[349]С Хаоса[350] повесть начав, исчисляла богов похожденья.Песнью захвачены той, пока с веретен отвиваютМягкий урок свой, матери слух поражает вторично350 Стон Аристея, — и все на своих сиденьях хрустальныхДиву дались; но из них лишь одна Аретуза решиласьИ, золотой головой поднявшись из вод, закричалаИздали: «О! Не напрасно тебя этот стон растревожил:Сам, Кирена-сестра, твоей всей жизни забота,355 Скорбный стоит Аристей над отцом, потоком Пенеем,Слезы горючие льет и тебя называет жестокой!»Мать, чье сердце пронзил неожиданный страх, отвечает:«К нам приведи же его, приведи! — он может касатьсяБожьих порогов», — и вот велит расступиться широко360 Водам, чтоб юноша мог между ними пройти. НаподобьеСогнутых скал поднялись и застыли недвижные волны,Юноше дали проход и его в глубину проводили.Матери дому дивясь, любуясь на влажное царство,Скрытые сводом пещер озёра и гулкие рощи,365 Шел он — и был поражен воды превеликим движеньем:Все под громадой земли текущие видел он рекиРазных краев; среди них признал он и Фазис, и Ликос,Видел источник, отколь Энипей вырывается бурно,Также отец Тиберин; он и Анио видел теченье,370 Средь громыхающих скал Гипанис с Каиком Мезийским,И Эридан, чьи рога золотые над бычьей личинойБлещут — река ни одна по землям, возделанным пышноС мощью такой не течет, устремляясь к пурпурному морю.[351]После того, как вошел он под свод свисавшего пемзой375 Терема, только лишь плач услыхала Кирена сыновний.Как уж прозрачной воды ключевой друг за другом подносятНимфы, для рук подают полотенца с подстриженной шерстью,[352]Снедью они загружают столы и полные ставятЧаши, уже алтари огнем панхейским дымятся.380 Мать сказала: «Возьми вина меотийского кубокИ возлиянье сверши Океану!» Потом помолиласьИ Океану — отцу всех вещей, и нимфам-сестрицам,Столько хранящим лесов и столько потоков хранящим,Трижды в жаркий огонь прозрачный вылила нектар,385 Трижды пламя взвилось, полыхая, под самые своды.Знаменьем этим свой дух укрепив, приступила Кирена:

«В бездне морской у Карпафа[353] живет тайновидец Нептунов,Это — лазурный Протей[354]; на двуногих конях, в колеснице,Или на рыбах несясь, просторы он меряет моря.390 Ныне он прибыл опять в Гематийские гавани, сноваВ отчей Паллене[355] живет. Мы, нимфы, его почитаем,Даже сам старец Нерей[356]: известно все тайновидцу —Все, что было и есть и что в грядущем случится.Благоволит к нему и Нептун, чей в море безбрежном395 Скот он пасет без числа и отвратных с виду тюленей.Путами, сын мой, сперва его оплети, чтоб недугаВещий причину раскрыл и благому помог бы исходу.А без насилья не даст никаких наставлений; мольбоюТы не приклонишь его, — применяй же силу и узы400 К пленнику, — будут тогда бесполезны его ухищренья.Я же сама, лишь зажжет свой зной полуденный солнце,В час, когда жаждет трава и стада взыскуют прохлады,В тайный приют старика тебя приведу, где усталый,Выйдя из волн, он лежит, — чтоб легко ты схватил его спящим.405 Будешь его ты держать руками и путами, он жеСтанет выскальзывать, вид принимая различных животных,Будет шипеть, как огонь, пронзительно и вырыватьсяСтанет щетинистым вдруг кабаном иль тигром свирепым,Львицею с желтым хребтом, чешуйчатым станет драконом;410 Всячески будет из пут уходить, в струе растворившись.Но чем он пуще начнет к своим прибегать превращеньям,Тем ты крепче, мой сын, на пленнике стягивай путыВплоть до того, как опять он примет первоначальныйВид, — как предстал он тебе, закрывающим сонные очи».[357]

415 Молвив, она излила на ладонь амвросии дивнойИ ароматом ее надушила юноше тело —И от прически его благовоньем повеяло сладким.Силен и ловок он стал. Обширное озеро былоВ полой горе, постоянно туда наносило при ветре420 Много воды, на два разделявшейся встречных теченья.В бурю оно морякам служило пристанищем верным.Там укрывался Протей, в глубине под скалою огромной.В этом морском тайнике, поставив к свету спиноюСына, она отошла и поодаль в облаке скрылась.425 Сириус знойный уже, опаляя жаждущих индов,В небе пылал, и пути половину прошло уже солнце.Вяла трава; обмелев до ила надонного, реки,Разгорячась от жары, кипели, и сохли истоки.В это-то время Протей из волн к пещере привычной430 Шел, и влажный народ безмерного моря в восторгеПрыгал, широко вокруг соленой брызгаясь влагой.На берегу, разбредясь, улеглись и дремали тюлени.Сам же Протей, — так пастух, пасущий стада по нагорьямВ час, когда Веспер домой уже с пастбища стадо пригонит435 И привлекают волков своим блеяньем овцы, считает,Все ли, — сел на скалу и стал проверять поголовье.Только его одолеть Аристей почуял возможность,Только лишь дал старику простереть утомленные члены,Голосом громким вскричал — и вмиг заключает в объятья440 Спящего. Тот, своего не забывши, однако, искусства,Стал превращаться опять в различные дивные вещи:В страшного зверя, в огонь и в быстротекущую реку.Но, как побегу обман никакой не помог, — побежденный,Стал он собою опять и уже человеческой речью:445 «Кто же дозволил тебе, юнец дерзновеннейший, к нашимТайным дворцам подойти, — сказал, — что нужно?» Пастух же:«Знаешь, сам знаешь, Протей! Тебя ведь никто не обманет.Брось же обманы и ты. Согласно богов повеленьюЯ попросить пришел прорицания в горе постигшем».450 Так он сказал. И пророк, наконец, с необычною силойСтал очами вращать, горящими светом лазурным,Страшно проскрежетал и уста разверз, прорицая:

«Некоего божества ты, видно, преследуем гневом.Важное ты искупаешь: тебе Орфей несчастливец455 Беды наслал не в меру вины,[358] — чего боги не терпят, —Значит, разгневан певец жестоко жены похищеньем,Ибо, когда от тебя убегала, чтоб кинуться в реку,Женщина эта, на смерть обреченная, не увидалаВ гуще травы, возле ног, огромной змеи прибережной.460 Хоры сверстниц дриад огласили тут воплем вершиныГор, тогда залились твердыни Родопы слезами,Кручи Пангейских высот с воинственной областью Реса,[359]Плакали геты, и Гебр, и Орифия с ними актейка.[360]Сам же он горе любви умерял черепаховой лирой,465 Пел, отрада-жена, о тебе у волны, одинокий,Пел при рождении дня и пел при его угасанье;В Тенара устье вошел, в преддверье глубокое Дита,[361]В рощу отважно проник, омраченную теменью жуткой,К сонму теней подошел и к царю, наводящему трепет, —470 К жестким сердцам, которых мольбы не смягчают людские.Тронуты пеньем его, из жилищ подземных Эреба[362]Души бесплотные шли и тени лишившихся света,Словно тысячи птиц, что в деревьях скрываются, еслиВеспер сгонит их с гор иль зимний ливень грозовый.475 Матери шли и отцы, разобщенные с жизнью героиХрабрые, отроки шли и в брак не вступившие девы,Дети, которых костер на глазах у родителей принял,Все, кто охвачен кольцом тростников безотрадных Коцита,Черною тиной его, отвратительной топью болотной,480 Те, кто навечно пленен девятью оборотами Стикса.Боле того, — поражен и чертог, и Смерти обитель,Тартар, и с кольцами змей голубых над челом Эвмениды.Пасть тройную свою удержал, раскрыв было, Цербер[363],Ветер внезапно затих, колесо Иксионово стало.485 Вот уже выбравшись вон, он всех избег злоключений,И уж на воздух земной возвращенная шла Эвридика,Следуя сзади (такой им приказ дала Прозерпина).Только безумием вдруг был охвачен беспечный любовник, —Можно б его и простить — но не знают прощения маны! —490 Остановился и вот Эвридику свою на порогеСвета, забывшись, — увы! — покорившись желанью, окинулВзором, — пропали труды, договор с тираном нарушен!В миг тот три раза гром из глубин раздался Аверна.Та: «Кто сгубил и тебя, и меня, злополучную? — молвит, —495 Чей столь яростен гнев? Жестокие судьбы обратноВновь призывают меня, и дрема туманит мне очи.Ныне прощай навсегда! Уношусь, окутана ночью,Слабые руки, увы, к тебе — не твоя — простираю».Только сказала — и вдруг от него, как дым, растворенный500 В воздухе тонком, бежит, отвернувшись внезапно, — и друга,Тщетно хватавшего мрак, сказать ей желавшего много,Боле с тех пор не видала она, и лодочник Орка[364]Не допустил, чтоб Орфей через озеро вновь переехал.Что было делать? Как быть, коль похищена дважды супруга?505 Плачем как маны смягчить, как пеньем тронуть бессмертных?А Эвридика меж тем в стигийской ладье холодела.И, как преданье гласит, подряд семь месяцев долгихОн под высокой скалой, на пустынном прибрежье СтримонаПлакал, под сводом пещер прохладных о том повествуя, —510 Песнями тигров смирял и сдвигал дубы вековые.Так Филомела, одна, в тени тополевой тоскуя,Стонет, утратив птенцов, из гнезда селянином жестокимВынутых вдруг, бесперых еще; она безутешноПлачет в ночи, меж ветвей свою несчастливую песню515 Знай повторяет, вокруг все жалобой скорбною полня.И не склонялся с тех пор ни к Венере он, ни к Гименею.В гиперборейских льдах, по снежным степям Танаиса,Там, где рифейских стуж не избыть, одиноко блуждал он —Об Эвридике скорбел, напрасном даре Аида!520 Пренебреженные им по обету, Киконии женыМежду божественных жертв и оргий Вакха ночногоТам растерзали его и останки в степи разметали.[365]Голову только одну, разлученную с мраморной шеей,Мчал, в пучине своей вращая, Гебр Оэагров.[366]525 Но Эвридику еще уста охладевшие звали,Звали несчастную — ах! — Эвридику, с душой расставаясь,И берега далеко по реке: «Эвридика!» — гласили».Так Протей провещал и нырнул в глубокое море,Где же нырнул, кругами пошла над теменем пена.530 Что ж до Кирены, она к устрашенному так обратилась:«Сын мой, теперь отложить докучные можно заботы!Знаем, откуда болезнь: эту пагубу злостную нимфы,Те, что вели хоровод с Эвридикой в дубраве дремучейПчелам наслали твоим. А теперь дары и моленья,535 Мира прося, принесешь — почтишь напей незлобивых.Ибо услышат они и простят, и гнев их утихнет.Как же их надо молить, тебя научу по порядку;Самых роскошных быков четырех, отменнейшей стати,Тех, что пасут для тебя на горах луговины Ликея,540 Выбери, столько ж телиц, чья шея ярма не знавала.Возле святилищ богов, наверху, алтаря ты четыреУстанови и из горл истечь дай крови священной.Самые туши быков рассей по дубраве тенистой.После, когда небеса зарей заалеют девятой,545 Маков летейских снесешь погребальным ты даром Орфею.Черной масти овцу умертвишь; возвратишься в дубравуИ Эвридику почтишь — ей в жертву заколешь телицу».Он не помедлил, тотчас исполнил приказ материнский.К месту святилищ идет, алтари, как велела, возводит;550 Самых роскошных быков четырех отменнейшей статиВывел и столько же телиц, чья шея ярма не знавала.После, когда небеса зарей заалели девятой,Дар поминальный принес он Орфею и в рощу вернулся.Тут (нет сил и сказать о таком неожиданном чуде!)555 Видит: из бычьих утроб загнивших, из каждого брюха,Пчелы выходят, ключом закипают в поломанных ребрах,Тучей огромной плывут и уже на вершине древесной,Сбившись роем, как кисть лозы виноградной, свисают.

Пел я эти стихи про уход за землей, за стадами560 И деревами, меж тем как Цезарь великий войноюДальний Евфрат поражал и в народах, по доброй их воле,Как победитель, закон утверждал, по дороге к Олимпу.Сладостной в те времена был я — Вергилий — питаемПартенопеей; трудясь, процветал и не гнался за славой;565 Песней пастушьей себя забавлял и, по юности смелый,Титира пел в тени широковетвистого бука.

Энеида

1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 122

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Буколики. Георгики. Энеида - Публий Вергилий бесплатно.

Похожие на Буколики. Георгики. Энеида - Публий Вергилий книги

Элегии и малые поэмы - Публий Назон - Античная литература
Тимей - Платон - Античная литература
Собрание речей - Исократ - Античная литература
Трагедии - Эсхил - Античная литература
Стихотворения из сб. "Эллинские поэты" - Анакреонт - Античная литература
Повесть о Габрокоме и Антии - Эфесский Ксенофонт - Античная литература
Сочинения - Квинт Флакк - Античная литература
Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту - Цицерон Марк Туллий - Античная литература
Последняя дружба существа и человека - В. Корбл - Античная литература / Мифы. Легенды. Эпос
История императорской власти после Марка - Геродиан . "Геродиан" - Античная литература

Оставить комментарий