Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хульда считала, что вообще не стоит придавать этому значение. После людей всегда остаются всякие вещи. Забытый старый хлам. Время идет, и в один прекрасный день хлам становится антиквариатом и опять возвращается в гостиные. Хульда засмеялась. За свою долгую жизнь она много такого перевидала, и, на ее взгляд, все это довольно глупо.
Однако Нора смотрела совершенно серьезно. Тут она не может целиком согласиться. Отчасти Хульда права. Только ведь все в одну кучу валить нельзя.
Они как раз вернулись с прогулки и снова уселись на веранде. На свежем воздухе Хульда порозовела, волосы растрепались.
– Бывают и исключения, – задумчиво сказала Нора.
Хульда наклонилась вперед и с интересом взглянула на нее.
– Твоя правда. Ты имеешь в виду что-то определенное?
– Да.
– Можешь сказать, что именно?
Нора энергично кивнула. Хотя объяснить трудновато. Она задумалась. В общем, такое впечатление, будто некоторые вещи оставлены не случайно, а «забыты» вполне сознательно. Более или менее нарочито. Наверно, это звучит странно, однако ж Норе казалось, что обстоит именно так. Пусть даже она здорово преувеличивает, по крайней мере в одном случае угадывается некое послание потомкам. Чуть ли не вполне определенному человеку.
– И кому же, если не секрет?
Нора смотрела в пол. Собственные слова вдруг показались ей дерзкими, самонадеянными. Хульда большими блестящими глазами наблюдала за нею.
– Ты хочешь сказать, что сама испытала это ощущение?
– Ну, пожалуй…
– Будто послание адресовано тебе?
– Мне так кажется.
Обе замолчали. Хульда потянулась к Норе, взяла ее за руку. Некоторое время они так и сидели. Потом Хульда прошептала:
– И кто бы это мог быть, как по-твоему?
– Я думала, мне удастся выяснить. Хульда крепко сжала ее руку.
– Потому ты и приехала сюда, верно?
– Верно.
Нора вся похолодела от напряжения, ее била дрожь, и Хульда задумчиво поглаживала ей руку, стараясь согреть. Хоть старушка и в преклонных годах, пальцы у нее сильные, крепкие. Нора потихоньку согрелась, но волнение по-прежнему не отпускало. Ведь она коснулась запретного. И так каждый раз. Словно ей нельзя говорить о том, что с нею происходит. И все же она была уверена, что именно с Хульдой об этом говорить можно. Однако Хульда погрузилась в раздумья. Сидела слегка ссутулясь, устремив широко открытые глаза на летучие облака за окном.
Неожиданно она выпрямилась и повернулась к Норе.
– Я так стара, что меня уже ничем не удивишь. Жизнь закалила.
Она опять умолкла, взгляд опять скользнул за окно. Что она хотела сказать, Нора не узнала и спрашивать не стала. Не стоит мешать Хульдиным размышлениям. На миг ей почудилось, что Хульда вообще забыла о ней, но нет. Старушка вдруг опять посмотрела на нее и заметила, что хорошо бы ей рассказать обо всем, что произошло.
– Может, это выведет меня на правильный след. Понимаешь, о чем я? А потом я продолжу рассказ про обитателей дома.
Но сперва Норе пришлось проследить, чтобы никто сюда не заявился и не помешал. Она закрыла дверь в столовую. До обеда еще есть время. Можно спокойно поговорить.
Нора придвинула свой стул поближе к Хульде. Она дрожала, чувствуя, что опять замерзает, и протянула руки к Хульде, а та мигом спрятала их под своей теплой шалью. Нора глубоко вздохнула.
– Ты услышишь, если я буду рассказывать шепотом?
Хульда наклонилась к ней.
– Конечно. С ушами у меня полный порядок.
И Нора рассказала про вазочку с записками, про шаги, бродившие вокруг ее комнаты, про будильник, который сам собой начинал тикать. Рассказ вышел сумбурный, обо всем вперемешку. Но это не беда. Рассказывать Хульде было невероятно легко, и чем больше Нора рассказывала, тем менее странным выглядело происшедшее, это она заметила. Хульда слушала так внимательно, что многое, представлявшееся непостижимым, как бы невзначай разъяснялось. Хотя Хульда за все время не издала ни звука.
А когда Нора умолкла, она совершенно спокойно подытожила:
– Да, кто-то явно пытается установить с тобой контакт. И ты безусловно должна выяснить, кто это может быть.
До чего же просто и естественно! Нора прямо рот раскрыла.
– Что тебя так удивило, Норочка?
– Не знаю. – Нора смутилась, будто ее застигли на месте преступления. – Все кажется таким простым и естественным, когда ты об этом говоришь, чуть ли не легкой забавой.
На лице у Хульды появилось решительное выражение. Нет, о легкой забаве здесь речи нет.
– Если хочешь знать, всё, что трудно для тебя, наверняка во много раз труднее для того, кто пытается наладить с тобою связь. В наши дни такие контакты почти невозможны, народ стал бесчувственный, отупелый. – В голосе Хульды вдруг зазвучало сомнение. – Слишком уж далеко зашла цивилизация. Все эти изобретения, в которых простой человек и разобраться-то не мог. Все эти машины, которые люди себе покупали только затем, чтобы сбежать от природы.
Нора улыбнулась. Она будто слышала Дага. Конечно, теория у него была другая, и выводы он делал прямо противоположные. Тоже вечно ломал над этим голову. Хульда тотчас заинтересовалась.
– Какая такая теория?
Ну, Даг считал, что все более непонятная техника, как ни странно, скорее увеличивала, чем уменьшала потребность в знаниях о больших проблемах жизни и природы. Стало быть, техника приносила не только вред. Невзирая ни на что. Человеческому разуму гораздо легче постичь загадки жизни, чем загадки техники. И куда легче признать, что верх над тобой одержала природа, а не техника, придуманная людьми и потому волей-неволей причисляемая к чудесам меньшего и низшего порядка, которыми, строго говоря, можно владеть, но можно обойтись и без них.
Зато жизнь и природа – секреты высокого порядка, без них обойтись невозможно, да, в общем, никто этого и не желает. Ведь если человеку удается их постичь, он чувствует себя избранным, потому-то всем и каждому хочется их беречь и почитать.
Глаза у Норы сверкали. Она и не подозревала, что так много усвоила из Даговых мудрствований. Услышь он ее сейчас, мог бы гордиться.
– Этот Даг, видать, большой умник, – сказала Хульда, покачала головой и нахмурилась. – Конечно, хотелось бы беречь и почитать также и сделанное людьми. Но как?.. Пока только и знай изобретают, изобретают, но никто даже не думает взять на себя ответственность за то, что люди уже успели натворить.
Хульда опять замолчала, ушла в свои мысли.
Из груди у нее вырвался тяжелый вздох, и она стиснула под шалью Норины руки.
– Несчастная детка… Бедняжка…
– Кто? Я? – Нора с удивлением посмотрела на нее.
– Да нет же, нет, не ты. Я о Сесилии, об Агнесиной Сесилии.
Нора вздрогнула. От неожиданности.
– Агнесиной?.. Сесилии?
– Да, мы так ее звали. Ведь было очень важно, чтобы никто не подумал, будто она Хедвигина. Хедвиг-то замужем никогда не была. Не хотела себя связывать.
Хедвиг? Нора привезла с собой старую фотографию, найденную в бисерной сумочке и изображавшую двух женщин, Агнес и Хедвиг, и маленького ребенка. Теперь она показала карточку Хульде.
Та долго смотрела на карточку. Показала, кто там Агнес, а кто – Хедвиг. Хорошенькая, но ничем не примечательная как раз и оказалась Агнес.
– А малышка – это Агнесина Сесилия.
– Значит, она была дочкой Агнес?
– Да, но присматривала за ней Хедвиг.
– Присматривала?.. – Нора насторожилась.
– Да, и очень хорошо, могу подтвердить. Хедвиг – настоящая женщина.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
И вот какую историю рассказала Хульда.
Барышни Бьёркман, Хедвиг и Агнес, приехали в город в начале века. Хедвиг была на два года старше сестры. Родились они соответственно в 1886-м и в 1888-м.
Выросли обе в Бергслагене[7], родители крестьянствовали и трудились на лесоразработках, жили небогато, но прилежанием все же сумели кое-что скопить. И задумали непременно дать дочерям образование.
Необычайная редкость по тем временам, когда девушкам полагалось только ждать замужества. Эти крестьяне из лесной глуши далеко опередили свою эпоху. Им хотелось, чтобы дочки добились чего-то в жизни.
Агнес собиралась стать учительницей домоводства, а Хедвиг, у которой были художественные наклонности, – учительницей рисования. Так думали родители.
К сожалению, вышло иначе.
Хульда ненадолго умолкла, задумалась.
Но как бы то ни было, барышни Бьёркман приехали в город и поселились в большом доме. В трехкомнатной квартире, рядом с полковником, занимавшим пятикомнатную.
– Произошло это в девятьсот пятом, я точно помню, потому что полковник очень скоро съехал и его квартиру занял доктор. А появился он в доме всего через месяц-другой после барышень Бьёркман. По-моему, он переехал первого апреля, а они, стало быть, в январе.
До них в трехкомнатной квартире жила старушка учительница, вспомнила Хульда. Особа невероятно спесивая и занудливая, все были до смерти рады, когда она съехала.
- Томка, дочь детектива - Роман Грачев - Детские остросюжетные
- Шпион на батарейках - Валерий Гусев - Детские остросюжетные
- Тайна Aкульего рифа - Уильям Арден - Детские остросюжетные
- Побег садовых гномов - Нора Куннас - Детские остросюжетные / Детские приключения / Детская фантастика
- Ванесса. История любви и обмана - Лори Лэнгдон - Детские остросюжетные / Детские приключения / Периодические издания / Прочее
- Загадка сорвавшейся встречи - Анна Устинова - Детские остросюжетные
- Шкатулка с неприятностями - Елена Усачева - Детские остросюжетные
- Тайна спортивного клуба - Марина Елькина - Детские остросюжетные
- Особые заслуги - Иоанна Хмелевская - Детские остросюжетные
- Истории Волшебного леса. История первая - Мария Лан - Детские остросюжетные / Детские приключения / Прочее