Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внезапно весь корабль накренился на одну сторону. Феликс инстинктивно вытянул свою руку и удержался за стену. Его сердце ушло в пятки, и на мгновение он решил, что они падают навстречу своей гибели. Он обнаружил, что вспотел, несмотря на прохладу.
— Что это было? — нервно спросил он.
— Вероятно, всего лишь боковой ветер, — радостно ответил Варек.
Заметив недоумение Феликса, он начал объяснять:
— Та часть корабля, в которой мы находимся, называется гондола{18}. К оболочке аэростата, что над нами, крепится она не жёстко. В действительности, мы подвешены на тросах. Иногда ветер налетает сбоку, и вся гондола начинает поворачиваться в том направлении. Беспокоиться не о чем. Макайссон утверждает, что спроектированный им воздушный корабль способен, если понадобится, лететь сквозь бурю.
— Надеюсь, что это так, — сказал Феликс, снова найдя в себе мужество передвигать ногами.
— Разве это не волнительно, Феликс? — спросил Варек. — Дядя говорит, что мы, наверное, первые создания, когда–либо летавшие на такой высоте с помощью механизмов!
— Это лишь означает, что падать нам придётся дольше, — пробурчал Феликс.
Феликс лежал на короткой гномьей койке и разглядывал стальной проклёпанный потолок своей каюты. Ему сложно было расслабиться из–за мысли о большом расстоянии до земли и периодических раскачиваний судна. Он был рад обнаружить, что небольшая койка была привинчена к полу комнаты во избежание смещения. Так было и с металлическим сундуком, в который он побросал свои вещи. Это было хорошее инженерное решение, показывающее, что гномы задумываются о вещах, о которых он бы и не догадался. Что было вполне в их духе, и Феликс признавал, что как народ, гномы были едва ли не совершенны.
Феликс перевернулся на живот и прижал лицо к иллюминатору — небольшому кружку очень толстого стекла, вделанному в борт воздушного корабля. Почти немедленно похолодел кончик его носа, и стекло затуманилось дыханием. Он протёр его и увидел, что они поднимаются всё выше и под ними лежит почти безбрежное белое море облаков.
В представлении Феликса то было зрелище, ранее доступное лишь богам и волшебникам, и оно вызвало по всему его телу дрожь возбуждения и страха. Сквозь внезапный пробел в облаках он мог видеть пёструю мозаику полей и лесов, лежащих далеко внизу. Корабль находился столь высоко, что в тот момент Феликс мог рассматривать поверхность мира, словно карту, переводя взгляд от деревни к деревне простым поворотом головы. Он мог проследить течение ручьёв и рек, словно они были набросками пера какого–то богоподобного картографа. Затем облака снова сомкнулись, проносясь под ним словно заснеженное поле. А над ними было несравнимо голубое небо.
Бросив всего лишь взгляд с подобной высоты, Феликс почувствовал себя избранным. Возможно, подумалось Феликсу, нечто подобное чувствует сам Император, когда смотрит вниз с седла своего пегаса и оглядывает свои владения, протянувшиеся далеко за пределы его царственного взора.
Феликс решил, что гондола „Духа Грунгни“ весьма впечатляюща, если рассматривать с точки зрения тесноты и клаустрофобии. Она была столь же велика, как речная баржа, и, несомненно, куда более комфортабельна. По пути в свою каюту он прошёл через много других помещений. Среди них была небольшая, но отлично оснащённая кухня, оборудованная своеобразной переносной печью. Была и кают–компания, достаточно просторная, чтобы за столом разместилось тридцать обедающих гномов. Имелась комната с картами, таблицами и небольшой библиотекой. Был даже огромный грузовой трюм, заполненный деревянными ящиками, которые, по заверению Варека, были заполнены провизией и принадлежностями, которые могут понадобиться на севере. Это напомнило Феликсу, что когда они в следующий раз остановятся — если они вообще остановятся, — ему следует подобрать для себя зимнюю одежду и снаряжение. Он предполагал, что по мере их дальнейшего продвижения на север теплее не станет.
Феликс недоумевал, как так получилось, что он решился присоединиться к гномам. Уверенности у него не было. По сути, перспектива была впечатляющей — совершить путешествие на мощном воздушном корабле, посетить место, куда три тысячи лет не ступала нога человека. Если бы только вместо Пустошей Хаоса они направлялись в любое другое место, он бы моментально уверился в том, что ему повезло.
Феликс не был особо мужественным человеком, но без ложной скромности полагал, что не является и трусом. Мысль о том, на что способно это судно, взволновала его. Горы и моря — не преграды для машины, которая способна попросту пролететь над ними; и этот воздушный корабль способен развивать скорость гораздо большую, чем быстрейшее из морских судов. По словам Варека, корабль мог проходить в день, в среднем, более двух сотен лиг — огромная скорость.
По самым оптимистичным подсчётам Феликса, пешком и на повозке он с Готреком прошёл бы такое расстояние более чем за месяц. Это судно было способно за неделю совершить путешествие в Аравию или Далёкий Катай, на которое иначе потребовались бы многие месяцы. Принимая во внимание, что ни буря, ни нападение дракона не могут его сломать или сбросить с небес, воздушный корабль обладает впечатляющими возможностями передвижения. Торговый потенциал воздушного судна огромен. Его можно было бы использовать для скоростной доставки между городами небольших ценных и скоропортящихся грузов. Оно способно заменить сотню курьеров и почтовых карет. Феликс был уверен, что найдутся и те, кто готов заплатить всего лишь за возможность узреть впечатляющий вид, который он наблюдал сквозь разрыв в облаках. Феликс язвительно усмехнулся, обнаружив, что рассуждает так, как в подобных обстоятельствах мог бы его отец.
Но, разумеется, создав столь впечатляющее средство передвижения, для чего предназначили его эти коротконогие идиоты? Ни для чего иного, кроме как полететь прямо в смертельнейшую глухомань на планете — место, которое, как был склонен верить Феликс, населено демонами, чудовищами и теми, кто продал душу Тёмным Силам. И Готрек практически подтвердил, что это предположение истинно.
Феликс удивлялся. Что за странное побуждение засело в мозгу гномов — постоянно стремиться к поражению и уничтожению? Несомненно, они, похоже, получают такое же удовольствие от историй про бедствия и несчастья, как люди от историй про победы и героизм. Им, похоже, нравится размышлять о своих неудачах и записывать обиды на весь мир. Феликс сомневался, чтобы культ, подобный культу Истребителей, мог бы привлечь последователей в Империи и какое-то время просуществовать. Однако, возможно, всё не так. Даже невероятно злобные Боги Хаоса находят себе последователей среди людей, так что, может быть, и не было бы недостатка в людях–истребителях, если предложить им подобную возможность.
Феликс отбросил эту нить размышлений, как бесполезную, и понял, что так и не пришёл к какому бы то ни было решению в вопросе о том, следует ли ему сопровождать гномов. Он всегда сможет решить, когда они остановятся.
«Если они остановятся», — поправил он себя.
Ларк разгибал мышцы, сведённые судорогой от долгого бездействия. Он понятия не имел, где находится. Он понятия не имел, что ему следует делать. Уже прошло много часов, а у него не было связи с серым провидцем Танкуолем. Уже много часов он ощущал чувство одиночества, которое было для него новым, и чем–то его ужасало.
Ларк был рождён в огромных норах Скавенблайта и был старшим в среднего размера помёте из двадцати особей. Он достиг зрелого возраста в окружении своих братьев, сестёр и прочих в тесной норе. Он жил в городе, переполненном его собратьями — сотнями тысяч скавенов. Даже на самом незначительном из сторожевых постов их были сотни. Ларк жил и питался, спал и испражнялся, всегда сопровождаемый писком своих собратьев. За свою короткую жизнь он и часа не провёл, не будучи окружённым их мускусным запахом и экскрементами, или звуком их постоянных скрытных перемещений.
Впервые в своей жизни он ощущал отсутствие этого, словно острую боль, подобно тому, как недавно ослепший человек может воспринимать отсутствие света. Конечно, все его собратья были соперниками за расположение вышестоящих. Разумеется, любой из них пырнул бы его в спину за медяк, точно как и он сам. Но они всегда были рядом. Их многочисленность была в какой–то мере успокаивающей в этом мире, полном опасностей и низших рас, ненавидящих могучий род скавенов и завидующих их превосходству. Многочисленность являлась защитой от любой угрозы. Теперь он одинок, голоден, испытывает потребность выпрыснуть мускус страха, несмотря на то, что тут нет собратьев–скавенов, которые могли бы отреагировать на его предупреждение. Всё, что Ларку остаётся теперь делать — вслушиваться в скачущий ритм своего сердца и сжимать голову лапами в парализующем ужасе. В сей ужасный момент он обнаружил, что скучает даже по голосу серого провидца Танкуоля в своих мыслях. Что оказалось пугающим откровением.
- Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III - Дэн Абнетт - Эпическая фантастика
- Чемпионы Темных Богов - Джон Френч - Эпическая фантастика
- Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III - Дэн Абнетт - Эпическая фантастика
- Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III - Дэн Абнетт - Эпическая фантастика
- Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III - Дэн Абнетт - Эпическая фантастика
- Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III - Дэн Абнетт - Эпическая фантастика
- Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III - Дэн Абнетт - Эпическая фантастика
- Космические волки: Омнибус - Уильям Кинг - Эпическая фантастика
- Космические волки: Омнибус - Уильям Кинг - Эпическая фантастика
- Титаникус - Дэн Абнетт - Эпическая фантастика