Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я узнала памятные с детства фантики: «Мишка на Севере», «Кара-Кум», «Белочка»…
– Вообще-то мне сладкого нельзя, – сообщила старуха, развернув фантик и надкусив конфету, – диабет у меня…
– А что же вы тогда?.. – Я красноречиво взглянула на конфеты, на ликер…
– Да я так думаю – много ли мне осталось? Что я буду себе настроение портить напоследок?
– Ну, не знаю… нельзя так легкомысленно относиться к своему здоровью… – проговорила я, отпивая чай и думая, чем еще отвлечь старуху от дяди Васи, который хозяйничал в комнате Вадима.
Впрочем, она, кажется, о нем и не вспоминала.
Выпив рюмку ликера, бабулька заметно оживилась и погрузилась в другие воспоминания:
– Вадик, он с самого детства такой умный был! Бывало, едем мы с ним в троллейбусе, он в окно смотрит и каждую вывеску читает! А ведь только три года ему исполнилось! А какой красивый мальчик был! Просто сказка! Все на него оглядывались!
Я не высказала ожидаемого восторга, и старухе показалось, что ее слова вызвали у меня недоверие, поэтому она решила подкрепить их вещественными доказательствами.
Протянув руку к допотопной шаткой этажерке, она достала тяжелый альбом в бархатной малиновой обложке. Отодвинув в сторону вазочку с конфетами, она положила альбом на освободившееся место, открыла его и предъявила фотографию толстого голого младенца, засунувшего в рот палец ноги и при этом счастливо улыбающегося.
– Правда, красивый мальчик? – проговорила старуха.
Я поддакнула: не спорить же с ней!
Честно говоря, я в этом младенце ничего особенного не заметила, кроме, может быть, удивительной гибкости: попробовала бы я так изогнуться!
Анфиса Михайловна тем временем переворачивала страницы альбома:
– Вот Вадик с мамой, с Валечкой… здесь ему три года… а вот он на новогодней елке в детском саду… а это он в первый класс пришел, первого сентября…
Я из вежливости разглядывала стандартные фотографии – ребенок в костюме зайчика с длинными ушами, этот же ребенок в школьной форме, с большим букетом осенних астр… в глазах у него уже тогда можно было заметить шальные искорки будущего балбеса и бездельника.
– А это он в школе, с друзьями… – продолжала бабушка, нашедшая во мне благодарного слушателя. – А вот это уже недавно, в институте…
Последняя фотография привлекла мое внимание.
Вадик был на ней уже вполне взрослым, сформировавшимся балбесом в дорогих джинсах и модном свитере.
Но не одежда и не выражение лица привлекли мое внимание, а второй человек, вернее, девушка, изображенная на фотографии. Неизвестный фотограф щелкнул Вадика, надо понимать, на лекции в институте. Вадик дурашливо улыбался в объектив, а на заднем плане стояла Маша Галкина. Но не такая, какой я ее знала, – запуганная серая пичужка в неказистом свитерочке в резиночку. Маша была в яркой обтягивающей кофточке с вырезом, глаза накрашены. И еще она улыбалась. Не в объектив, а кому-то, кто стоял за Вадиком, может быть и фотографу. Хорошо так улыбалась, по-дружески. И выглядела очень хорошенькой, ведь может же, когда хочет!
Однако я не успела положить фотографию на место, потому что дверь комнаты бесшумно открылась, и на пороге появился Вадим Воронко собственной персоной.
– Здравствуй, ба! – проговорил он, разглядывая нас с любопытством. – А кто это у тебя в гостях? Ба, я же тебе говорил, не пускай в квартиру неизвестно кого…
– Это не неизвестно кто! – обиженно проговорила бабушка. – Это приличные люди насчет обмена пришли… трехкомнатную квартиру около «Пионерской» предлагают… нам хорошо около «Пионерской», к Тамарочке близко…
– Ба, какой обмен?! Какая «Пионерская»?! – Вадим повысил голос. – Я же говорил – не пускай никого в квартиру! Сейчас по домам ходит много жуликов!
– Уж наверное я порядочных людей от жуликов отличу! – Анфиса Михайловна поджала губы. – Мужчина такой солидный, в годах…
– Жулики все тоже очень прилично выглядят! Прямо как профессора! А где он, этот мужчина?
– В твоей комнате…
Вадим буквально переменился в лице:
– Что он там делает?!
– Он же должен квартиру посмотреть… – залепетала старуха. – Если обмен…
Говорят, что только хамелеон умеет менять цвет своей кожи.
Так вот, скажу вам уверенно: не только. Во всяком случае, Вадим у меня на глазах сначала побагровел, как спелый помидор, а потом почти без перехода – позеленел, как парниковый огурец. И стал почти таким же пупырчатым.
Он с грохотом отшвырнул попавший под ноги стул и кинулся в свою комнату.
Я бросилась за ним, чтобы оказать дяде Васе посильную помощь.
Хотя, конечно, он мужчина крепкий, а самое главное – опытный, а Вадик Воронко производил впечатление хилятика, но сейчас он был так возбужден, что его силы, наверное, удвоились или даже утроились.
Когда мы влетели в комнату, дядя Вася стоял перед распахнутой дверью «тещиной комнаты», а возле него были выложены какие-то картинки. Одна – натянутый на подрамник холст, а на нем – зеленый луг, несколько стогов и пасущаяся лошадь. Довольно красивая картина, в стиле художников-передвижников девятнадцатого века.
Другие выглядели попроще, и не на холсте, а на картонках. Какое-то для них есть специальное название – то ли эскизы, то ли наброски. На этих эскизах была нарисована одна и та же избушка на лесной поляне.
Если я говорю про эти картины, это не значит, что я их подробно и внимательно разглядывала, мне было не до них. Они просто случайно попались мне на глаза.
Но тут же все мое внимание переключилось на дядю Васю, точнее – на разгорающийся в комнате скандал.
– Ты, ворюга, что здесь делаешь? – завопил с порога Вадим и двинулся к дяде Васе с самым угрожающим видом.
При этом лицо его снова стало багровым. Нет, рядом с ним хамелеон просто отдыхает!
Однако дядя Вася недаром всю жизнь проработал в милиции, его так просто не напугаешь. Он развернулся лицом к Вадиму, угрожающе насупился и встал в боксерскую стойку.
Вадим притормозил и попытался сменить политику.
– Я сейчас милицию вызову! Мошенники! Жулики! Старую женщину обманули! Совести у вас нет!
– Насчет совести это еще бабушка надвое сказала – у кого она есть, а у кого нет! – отозвался дядя Вася, чтобы перехватить инициативу. – А вот насчет милиции можешь не спешить: она уже здесь!
И он, опустив левую руку, достал из кармана свое просроченное милицейское удостоверение.
Я подумала, что когда-нибудь он с этим удостоверением доиграется, нарвется на серьезные неприятности. Но в данном случае оно произвело на Вадима совершенно неожиданное действие: он снова позеленел и затрясся как осиновый лист.
– Я знал, что этим закончится… – забормотал он, отступая к двери. – Я чувствовал…
И тут мой взгляд снова упал на картинки, разложенные возле дяди-Васиных ног. На те, которые на картонках, – эскизы или наброски. Те, где была нарисована избушка.
И меня внезапно осенило.
Я еще даже не додумала до конца свою мысль, а губы сами уже выговорили слова:
– Это не ты ли убил антиквара на Суворовском?
Потому что я только теперь поняла, почему эти наброски сразу так привлекли мое внимание: избушка на них очень напоминала ту избушку, которую я видела в кабинете убитого антиквара. То есть сказать, что очень напоминала, – это ничего не сказать: это была просто она, та же самая избушка. При виде ее хотелось произнести те самые сказочные слова, а потом, когда избушка гостеприимно повернется, войти внутрь и попробовать румяные пирожки, которые печет волшебная чудо-печка. И наливное яблочко съесть, и киселем из ручья запить…
Если до сих пор Вадик был зеленым, то теперь он стал такого цвета, какой в русском языке не определяется.
Он прислонился к стене, чтобы не упасть, и начал медленно сползать на пол.
– Эй! – прикрикнула я на него. – Только без обмороков! Нам с тобой некогда возиться! Вон на бабушку посмотри – она-то нормально себя ведет, несмотря на то, что в летах!
Старуха и вправду держалась как огурчик – помалкивала, только с любопытством ожидала продолжения наших действий.
А Вадик наконец смог разлепить губы и проблеял:
– Не я! Я там вообще несколько дней не был! И уж точно не этой ночью!
– Ага! – Я внутренне ликовала. – Раз он говорит про эту ночь, значит, знает, когда был убит антиквар… и наверняка имеет к убийству какое-то отношение…
– Откуда про антиквара узнал? – деловито осведомился дядя Вася.
– Бабушка с утра телевизор включила, новости, а там… – прошелестел Вадик умирающим голосом.
– А где ты был этой ночью? – продолжила я наседать, поняв, что наступил тот самый момент истины и нужно его использовать на все сто процентов.
– Я был дома!.. – заверещал Вадим. – Бабушка подтвердит! Она вам все подтвердит!
– Бабушка не считается, – отрезала я, сверля его тем самым, отработанным перед зеркалом взглядом. – Близкие родственники не являются свидетелями.
- Смерть под псевдонимом - Наталья Александрова - Иронический детектив
- Подозреваются все (вариант перевода Фантом Пресс) - Иоанна Хмелевская - Иронический детектив
- Волшебница страны коз, или Рассмешить Бога - Наталья Александрова - Иронический детектив
- Серенада для шефа - Наталья Александрова - Иронический детектив
- Сон в брачную ночь - Наталья Александрова - Иронический детектив
- Все против свекрови - Наталья Александрова - Иронический детектив
- Фаберже дороже денег - Наталья Александрова - Иронический детектив
- Ужин с пантерой - Наталья Александрова - Иронический детектив
- Попугай в пиджаке от «Версаче» - Наталья Александрова - Иронический детектив
- Гарнитур из электрических стульев - Наталья Александрова - Иронический детектив