Форма входа
Читем онлайн Муос: Чистилище - Захар Петров
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Зозон часто со стороны наблюдал за Верой. Ему нравился этот воин в женском обличье. Подкупала неженская целеустремлённость и терпеливость диггерши. Казалось, её в этом мире не интересовало ничего, кроме военной науки. С каким-то умиротворением он смотрел за манерой боя, быстрыми, но мягкими движениями девчонки. Когда он показывал ей особый замах мечом или связку ударов, она с собачьей преданностью слушала и смотрела на него, стараясь не упустить ни одной детали. Он ловил себя на мысли, что объяснять и учить ему хочется только её, а вопросы и ошибки других воинов его просто раздражают.
С Верой Зозон спарринговал чаще, чем с другими. Во время схватки он всматривался в её живое лицо. Во время боёв, учебных и реальных, он пересмотрел сотни лиц. В одних читалась боязнь, граничащая с истерией, в других — уверенность опытного бойца, в-третьих — ненависть. Лицо Веры выражало только живой интерес к бою. На нём не было боязни, когда соперник сильнее, не было ненависти и злости, когда он одерживал верх, не было жалости, когда своему противнику Вера делала очень больно. Только живой интерес: она анализировала бой, запоминала свои ошибки, чтобы их больше не повторять, и чужие, чтобы ими пользоваться. Пропустив болезненный удар, даже упав, даже получив нокдаун, лишь на мгновение по её лицу пробегала какая-то тень. Через секунду её взгляд становился ещё более сосредоточенным, а движения — выверенными, как будто она не чувствовала боли.
Зозон был опытным бойцом, к тому же, он был чуть ли не в два раза тяжелее Веры. Несколько раз её мускулистое, но лёгкое тело отбрасывали мощные удары его кулаков и ног. Но эти микропобеды его не радовали, не доставляли, как раньше, удовлетворения, замешанного на чувстве неоспоримого превосходства над своими учениками. Он, помимо своей воли, вёл бой с Верой мягче, чем с другими, хотя старался гнать мысли о причине этого. А девушка быстро училась. Она всё ловчее уворачивалась от его ударов. Пользуясь большей подвижностью, она постоянно меняла линии атаки и исподтишка лупила его хлёсткими плетями своих ног, а иногда и набитыми костяшками рук. Она просто вынуждала его драться в полную силу. Как только он начинался злиться, мастерство опытного бойца брало верх над юной прытью — очередная подача отбрасывала Веру к стене туннеля или на пол, сбивая дыхание и мутя сознание. А вместо того, чтобы хладнокровно постебаться над ошибкой ученицы, он скрипел зубами и в который раз зарекался быть с ней помягче.
11
Несмотря на напряжённый ритм обучения убров, у них всё же оставалось свободное время: с момента окончания тренировок до отбоя им давалось два часа, а в воскресенье — половина дня после обеда. И убры отрывались по полной: до отбоя им надо было успеть напиться в столовой дрянного спирта, захмелеть и начистить друг другу морды, вспомнив какую-нибудь старую замусоленную обиду. Конечно, таким утехам следовали не все, в основном — холостяки. Кто-то играл в карты, выигрывая, а потом снова проигрывая сбережения, которые в Урочище всё равно было не так уж легко потратить. Немногие уединялись в своих квартирах, проводя время с детьми и жёнами, правда такая трата времени здесь не была популярной. Кто-то читал книги, выслушивал и пересказывал последние новости Муоса, обсуждал последние и давние боевые операции, вспоминал погибших товарищей. Или просто пораньше ложился спать, чтобы отдохнуть перед следующим тяжёлым днём.
А Вера шла на полосу препятствий, к тренажёрам, макиварам и мишеням. Драгоценные часы она тратила на то, чтобы свести к нулю фору, данную природой её сослуживцам — мужчинам. К своим способностям она относилась критически. Ей постоянно казалось, что её победы случайны, а успехи ничтожны. Иногда ей даже думалось, что здесь она ничему не научилась, а то, чему научилась у диггеров, забывает.
В один из первых вечеров Зозон услышал знакомый стук, который раздавался в неестественное для него время. У дневального, дежурившего на внутреннем посту, спросил:
— Кто там?
— Стрела. Чокнутая какая-то.
Дежурный для большей эмоциональной окраски данного им Вере определения покрутил пальцем возле виска. Зозон нахмурился и вышел на полосу.
Уже не только стук, но и учащённое дыхание девушки было слышно за рядами тренажёров и барьерных стенок. Так и есть: Вера, как иступлённая, долбила руками в макивару. Снаряд не был рассчитан на такого легковесного бойца и сильно амортизировал. У Веры не получалось бить в унисон дребезжанию макивары. Зозон несколько минут наблюдал на это почти детское лицо с искусанными губами, всколоченными волосами и синими кругами под глазами. Хотел сказать пренебрежительно-заботливым отцовским тоном, чтобы она не занималась ерундой по ночам. Но вырвалось совсем другое:
— Не так бьёшь. Ты целишься в ближайшую тебе плоскость, и кулак тормозит раньше, чем достигнет цели. Удар получается не такой быстрый и сильный. А ты должна бить так, как будто цель сантиметров на десять дальше, чем на самом деле.
Вера остановилась, смешно дунула на выбившийся из-под баданы клок волос, который лез в ей глаза, и широкими глазами посмотрела на своего командира.
— Поняла? Нет? Слушай внимательно и головой вникай в то, что я тебе говорю! Хочешь бить в челюсть — пробивай до затылка; хочешь бить в живот — веди кулак до спины. Вот так! — вмонтированная в пол деревянная балка с накрученной на неё паклей заметно прогнулась от мощного удара командира.
У Веры не получалось. Она старалась повторить движение Зозона — никак! Зозон давно бы дал подзатыльника, поставил устно задачу и пошёл бы в блок. Но в блок ему не хотелось, впрочем, как и всегда. И поэтому он терпеливо объяснял Вере, как нужно бить. Он ещё ничего не успел, как дневальный прокричал: «Отбой!». Впервые во внезапно потухших глазах бесстрашной девчонки он увидел не то растерянность, не то просьбу. Но команда «Отбой!» в Урочище чтилась свято. Он строго скомандовал:
— Марш в казарму… — но потом почему-то добавил: — Завтра продолжим.
Уже бежавшая в блок Вера прокричала с детской радостью:
— Есть, командир!
Зозон хмыкнул и поплёлся в свою квартиру.
Домашних дел у убров не было — всё это было заботой живших в Урочище женщин. Их жёны должны были не только готовить и обстирывать свои семьи, а также живших в казарме холостяков, воспитывать и учить детей. Они занимались ремонтом жилищ, одежд и обуви, уборкой всего Урочища, подготовкой полосы препятствий, походами на Октябрьскую за покупками. В их обязанности входили чистка туалета, удержание груш во время отработки ударов убров, приведение в действие множества подвижных тренажёров и много-много неспецифичных для женщин обязанностей.
Были в Урочище две небольшие мастерские. Одна — по ремонту арбалетов и изготовлению стрел, вторая — швейная, где, в основном, готовили одежду для спецназа и армии. Работали в них, понятное дело, тоже только женщины. Но всё это было лишь приятными заботами, по сравнению с тяжкой судьбой тысяч крестьянок других поселений Муоса, вынужденных трудиться в верхних помещениях, а то и подыматься на Поверхность. Женщины Урочища жили в сытости и безопасности, а это для Муоса было уже немало.
Правда, их приниженное положение в Урочище усугублялось ещё и тем, что мужья часто гибли, успев завещать их другим мужчинам, естественно, без учёта их собственного мнения. И ни одна женщина этого поселения не могла воспротивиться предсмертной воле погибшего мужа. Некоторые женщины переходили из рук в руки по нескольку раз. И это очень тяжело: только привыкнешь к своему суровому другу, только научишься его делить с другой женой или жёнами, только всё наладится, только вроде бы и привяжешься к нему и, может быть, даже начнёшь любить, а его уже несут в Урочище на руках. Только похоронила и не успела даже наплакаться вдоволь, а к тебе тем же вечером заваливается упившийся на поминках друг мужа, которому ты завещана покойным. И хорошо, если он проявит человечность, даст тебе время пообвыкнуться, смириться с неминуемым. Такое бывало редко. Обычно новый муж сразу же устанавливал свои порядки, ускоряя процесс запоминания пинками и подзатыльниками. В первую же ночь он потребует выполнения супружеского долга, не обращая внимания на то, что ты роняешь слёзы на постель, ещё хранящую запах покойного. А может быть и ещё хуже: он приведёт более молодую и красивую жену, а тебя будет просто ненавидеть, как будто ты виновата в этом диком обычае Урочища. Но и это можно перетерпеть: придёт утро, муж уйдёт. Есть ещё дети — они-то твои и остаются с тобой. А потом, глядишь, стерпится-слюбится… И история Урочища не знала ни одной женщины, которая бы из него ушла по своей воле.
Зозон своих жён не любил, но и проблем им особых не доставлял. Когда погиб их прошлый муж, он не спешил в квартиру своего друга. Когда его промедление стало неприличным, пересилив себя, он открыл дверь квартиры. Обе женщины сидели рядом и с испуганной преданностью смотрели на него. Он был волен установить свои порядки: спать с обоими сразу, спать с ними по очереди или выбрать одну, а вторую оставить в положении присутствующей. Но с лавки на нового папу смотрели ещё четыре пары глаз, и он просто не знал, как ему с этим быть. Отважный боец, которого не пугали не враги, не монстры, чуть не бросился бежать в свою родную и такую уютную казарму. Ещё раз поборов свою нерешительность, он забился в самый угол лежбища, отвернулся к стене, чем-то накрылся и сделал вид, что спит. Всё семейство, как по команде, затихло.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Муос: Чистилище - Захар Петров бесплатно.
Похожие на Муос: Чистилище - Захар Петров книги
- Ураган - Жан-Марк Линьи - Постапокалипсис
- Клятва истинной валькирии - Мид Райчел - Постапокалипсис
- Выжить с Харли (ЛП) - Уэбстер К. - Постапокалипсис
- Ллойс (СИ) - Панасенко Дмитрий Сергеевич - Постапокалипсис
- Последний поход - Игорь Вардунас - Постапокалипсис
- Волчьи тропы - Андрей Фролов - Постапокалипсис
- Дорогой Солнца. Книга вторая (СИ) - Котов Сергей - Постапокалипсис
- S-T-I-K-S. Феррум: Люди и нелюди (СИ) - Свистунов Николай - Постапокалипсис
- Лиль считает до семи - Варвара Мадоши - Постапокалипсис
- Последний выход - Александр Лобин - Постапокалипсис
