Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Италия, Испания и Франция были по всему своему развитию странами аристократическими, поэтому и представления о красоте должны были воплотиться здесь в аристократическом идеале. Аполлон и Венера должны были здесь носить аристократический тип. Идеальный тип человека принял здесь вид божества, освобожденного от всех мелочей земной жизни. Там, где, как в Италии, на помощь приходила еще и природа, возникала, естественно, высшая форма этого идеала, что было отчасти обусловлено еще и тем обстоятельством, что здесь в богатых остатках античного искусства и в никогда не отмиравшей античной традиции налицо были самые развитые средства для решения этой задачи.
С другой стороны, как во Франции, так и в Испании, где абсолютизм уже подчинил себе весь общественный организм, идеал женской красоты должен был развиться так, чтобы выставить женщину как наиболее утонченное орудие наслаждения. Германия, наоборот, была, по существу, мелкобуржуазной страной. Свою социальную физиономию она получала главным образом от находившегося тогда в полном расцвете ремесла. В Германии идеал красоты носил поэтому, безусловно, мещанский характер. В Голландии мещанство стояло на особенно крепких и солидных устоях – идеально красивый тип, воцарившийся здесь, дышал поэтому силой и здоровьем. В XVI веке Фландрия отличалась наивысшим экономическим развитием, и здесь высшую красоту воплощали сверхчеловеческие образы Рубенса.
«Венера и Адонис». 1553 г. Художник Тициан Вечеллио
Таким образом, одна страна отчетливо разнилась от другой, хотя они все и сходились не менее отчетливо в одной основной черте. Так как все культурное человечество было проникнуто революционным порывом, то всякому идеалу красоты, существовавшему в эту эпоху, были свойственны героические очертания. То была печать вечности, которой отличаются все творения великих революционных эпох.
То, что эпоха поднимает на щит, служит для нее вместе с тем и предметом культа. Эпоха Ренессанса подняла на щит физического человека, и ему она устраивала, пока длилась, повсеместный культ. Он сделался для нее возвышеннейшим и наиболее боготворимым символом жизни.
В каждом культе всегда немедленно переходят от общего к единичному, к живописи деталей. Люди открывают сотни красивых мелочей, и для каждого создается идеальная форма. Кодекс красоты, установленный эпохой Ренессанса для каждой детали телесной красоты, служит документальным доказательством в пользу как факта открытия нового человека, так и того культа, которым окружали тело.
В этом кодексе женская красота, хотя и не является высшим объектом, все же стоит на первом плане. Женской красоте посвящены самые обстоятельные, детальные и многочисленные описания. И это понятно. Не только потому, что творческая тенденция есть результат мужской активности, чаще встречаются конструкции женской красоты, созданные мужчиной, чем идеалы мужской красоты, созданные женщиной, а главным образом потому, что мужчина в принципе агрессивное, а женщина – пассивное начало. Правда, женщина тоже добивается любви мужчины, и даже в еще более сосредоточенной форме, чем мужчина добивается женской любви (об этом мы говорили в разных местах нашей книги «Die Frau in der Karikatur»), но она никогда не делает этого ясно и отчетливо, как мужчина. Мужчина облекает поэтому свои требования относительно физической красоты женщины в самые ясные и точные описания. Тридцатью шестью достоинствами – по другим только восемнадцатью, двадцатью тремя или двадцатью семью – «должна обладать женщина, если хочет прослыть красавицей и быть миловидной». Эти отдельные красоты обозначаются или формой, или цветом и т. д. Чтобы придать этому идеалу еще более осязательные, конкретные очертания, указывали обыкновенно на женщин определенных стран и городов. Уроженки Кельна славятся своими красивыми руками, уроженки Брабанта – красивыми спинами, француженки – красиво выпуклыми животами, венки – пышной грудью, уроженки Швабии – достоинствами Венеры Каллипиги, баварки – красотою самых интимных частей женского тела. Люди Ренессанса ничего не хотели забыть и отличались большей точностью, а восходящие классы к тому же никогда не отличаются лицемерной стыдливостью. Порой не ограничивались даже этими данными, вдаваясь в еще более интимное описание. Женщина, желающая прослыть красавицей, должна обладать не одним каким-нибудь из этих достоинств, а всеми вместе. «Женщина, которая отвечает всем этим требованиям, является в самом деле красавицей», – говорится в «Denkwürdigkeiten» («Мемуарах». – Ред.) рыцаря Эйба.
Этот кодекс красоты был повсюду облечен в форму стихотворных афоризмов и дошел до нас в целом ряде вариантов, притом иногда с иллюстрациями. Достаточно привести один пример.
Очень распространенная свадебная песня перечисляет «тридцать пять достоинств красивой девушки» следующим образом: «Три должны быть белыми, три – черными, три – красными, три – длинными, три – короткими, три – толстыми, три – большими, три – маленькими, три – узкими, а в общем женщина должна быть высокого роста и полного сложения, должна иметь голову, как уроженка Праги, ноги – как уроженка Рейна, грудь – как венка, живот – как француженка, спину – как уроженка Брабанта, руки – как жительница Кельна».
Подобные же более детальные стихотворения встречаются как в «Denkwürdigkeiten» рыцаря Эйба, так и в книге песен Клары Гетцлерин (Hatzlerin). Тему эту обработал и Ганс Сакс, причем это стихотворение, как многие из его поэм, появилось в виде иллюстрированного летучего листка. Сравнение отдельных версий доказывает, впрочем, что взгляды разных городов на женскую красоту весьма различны. Если один прославляет уроженок Фландрии за их спину, то другой – за их руки, третий – за их бедра, четвертый – за их бюст и т. д. В одном стихотворении Клары Гетцлерин швабка обладает красивой грудью, тогда как достоинства Венеры Каллипиги более всего отличают польку. Подобные рифмованные кодексы красоты существовали не только на немецком, но и на латинском, французском, испанском и итальянском языках. Сохранился целый ряд и прозаических версий. Достаточно указать на фацеции Бебеля.
Этому культу соответствует самое страстное возвеличение возлюбленной, а также и вообще женщины. Одна франкфуртская рукопись XV века сохранила следующую серенаду, которую влюбленный поет в честь своей красавицы: «Она подобна светлому дню. Никто не в состоянии достойным образом воспеть ей хвалу. У нее розовые уста, прекрасные щечки, золотистые волосы, ясные глаза, белые, как слоновая кость, зубы, маленькие круглые груди, длинные изящные бедра, узкие белые пальцы, не очень широкие ноги» и т. д.
Сюда относится и эпиграмма Клемана Маро о «студенте и девушке»…
Нюрнбергские масленичные пьесы полны хвалебных гимнов в честь телесной красоты женщины вообще. Доказательством могут служить несколько стихов из масленичной пьесы «Ein hübsch Spiel» («Прелестная игра». – Ред.). Это состязание, в котором победа остается за тем, кто сумеет сказать лучшее во славу и честь женщины.
«…Второй. Послушайте-ка меня вы, молодежь! Я имел такой успех у женщин, они внушили мне такое чувство, что я должен жить, как им хочется, и делать все, что они прикажут. Я скорее откажусь от всего, что доставляет на свете честь. Только служа женщине, человек является героем.
Третий. Нет на свете ничего лучше изящной и милой девушки со смеющимся от радости личиком, покрытыми краской любви щечками, красными, как пурпур, губами; такой она нравится мне, когда меня мучает по ночам голод любви…
Четвертый. Женщину с глазами, похожими на окна, в которые смотрится солнце, с лицом, на котором черный цвет мешается с белым и красным, со лбом, блестящим, как слоновая кость, я пригласил бы с собой, хотя бы меня за это ненавидели целый год.
Пятый. Если бы я встретил женщину высокую и гордую, держащую себя прямо, как стрела, с головой и волосами, похожими на корону, со сладкой речью и голосом, с белыми плечами, за которой все молодые парни бегут вослед, то я взял бы ее с собой на ночь за два грошена, хотя бы сам папа отлучил меня от церкви.
Шестой. Я предпочел бы хорошенькую женщину, с грациозными манерами, с миловидным личиком, смеющимся ротиком, в котором сверкают белые зубы, с ямочками на щеках, с красивым подбородком…
Восьмой. Если бы я нашел женщину с ясным взглядом, хорошо сложенную, с прекрасной головой и шеей, с руками и ногами не слишком великими, не слишком маленькими, с узкими бедрами… которая согласилась бы на то, о чем я ее попросил бы, то ей я бы служил с утра до вечера».
Как видно, здесь нет речи о духовной красоте. Если употребляются такие слова, как «Zucht» (порода. – Ред.) и «Sitte» (обычай. – Ред.), то имеется в виду исключительно половой акт. Никогда не говорили об уме, о душевном благородстве – только прекрасное тело возбуждает своими различными достоинствами в мужчине любовь, и только оно делает женщину интересной и соблазнительной, только оно вызывает восторг и преклонение. В некоторых стихах приведенной масленичной пьесы это высказано еще значительно откровеннее.
- Звезды. Легенды и научные факты о происхождении астрономических имен - Ричард Аллен - Образовательная литература
- История фараонов. Правящие династии Раннего, Древнего и Среднего царств Египта. 3000–1800 гг. до нашей эры - Артур Вейгалл - Образовательная литература
- Византия: История исчезнувшей империи - Джонатан Харрис - Образовательная литература
- Игры Майи - Делия Стейнберг Гусман - Образовательная литература
- Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях - Мэттью Уолкер - Образовательная литература
- Карл Шмитт сегодня - Ален де Бенуа - Образовательная литература
- Наука, не-наука и все-все-все - Ричард Фейнман - Образовательная литература
- Самый счастливый малыш на детской площадке: Как воспитывать ребенка от года до четырех лет дружелюбным, терпеливым и послушным - Пола Спенсер - Образовательная литература
- Жизнь кишечника. Борьба за бактерии - Робин Чаткан - Образовательная литература
- Эволюция разума, или Бесконечные возможности человеческого мозга, основанные на распознавании образов - Рэй Курцвейл - Образовательная литература