Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О да, мой глупый Росарж, и сейчас докажу тебе это, — почти ласково ответил Фариболь.
В то же мгновение его правая рука, подобно молнии, метнулась вперед, и тяжело раненный в плечо Росарж медленно осел на дорогу.
Фариболь склонился над ним, дабы убедиться, что не нарушил своей клятвы сохранить ему жизнь, и громко произнес, хотя его никто и не мог услышать:
— Вот к чему приводит самомнение. Аминь.
Не обладая силой Мистуфлэ, он поволок бесчувственное тело Росаржа к хижине. С трудом перетащив свою ношу через порог и затворив за собой дверь, Фариболь оглянулся, и тут, в слабом свете масляной лампы его глазам открылась столь странная картина, что он остолбенел от изумления: перед ним спокойно стоял давешний толстяк-священник, а Мистуфлэ, полураздетый и крепко связанный, лежал на полу в углу.
— Гром и молния! — воскликнул Фариболь. — Хорошо, что я вовремя вернулся и не дал монаху удрать!
— Успокойтесь, хозяин, — ответил «священник», снимая капюшон.
— Но… Мистуфлэ?!
— Он самый, хозяин. Этот милый капеллан любезно поделился со мной одеждой и некоторыми своими повадками… так что ваша ошибка мне даже льстит.
Убедившись наконец, что перед ним и в самом деле Мистуфлэ, Фариболь не удержался от смеха.
— Вы узнали пароль? — осведомился «монах».
— Да, наш добрый Росарж оказал мне такую услугу…
— Тогда, хозяин, надвиньте шляпу на глаза, завернитесь в Плащ, и пойдемте в замок. Нам надо торопиться.
Через полчаса друзья уже стояли у крепостных ворот. Их сразу же пропустили. Перейдя через двор и снова сообщив пароль часовому, они дождались, пока для них опустят подъемный мост, и вскоре уже стояли у входа в нижнюю башню.
Первая часть их плана была исполнена: они проникли в крепость. Теперь оставалась вторая, самая трудная — выйти из нее вместе с монсеньором Людовиком.
Глава XIII
УЖИН В ЗАМКЕ
С тех пор как монсеньор Людовик впервые услышал пение Ивонны под окнами своей башни, его не покидало смутное беспокойство. Будучи человеком действия, храбрым и решительным, он с трудом выносил монотонную жизнь в четырех стенах. Правда, ему разрешили гулять по саду и даже предложили поменять камеру, от чего он, впрочем, отказался, поскольку в нижней башне у него по крайней мере была надежда еще раз услышать голос верной подруги детства.
Между тем его нервы сдавали, а здоровье ухудшилось настолько, что даже Сен-Map забеспокоился всерьез: королю кто-то предсказал, что оба брата умрут в один день, и он повелел хорошенько заботиться об узнике.
Близилась Пасха, и монсеньор Людовик попросил прислать к нему исповедника, дабы исполнить свой священный долг верующего, к чему губернатор отнесся весьма благосклонно и даже попросил его отужинать в канун святого праздника с ним, его женой, капелланом, а также прочими приглашенными. Монсеньор Людовик, не зная, как убить время, согласился. Сен-Map предупредил его; чтобы во время ужина он не снимал маску, добавив, что лица остальных также будут закрыты.
Время тянулось для узника мучительно долго. Чувствуя сильную слабость, он долгие часы проводил в постели, пытаясь успокоить свои расшатанные нервы.
Наконец солнце скрылось за горизонтом, и наступила пасхальная ночь. Монсеньор Людовик оделся и снова лег в ожидании назначенного часа. Едва часы пробили десять, в коридоре раздались шаги, звякнул ключ, и в камеру вошли несколько человек, трудно различимых в царящем полумраке. Узник наблюдал за ними, приподняв полог кровати.
— Монсеньор, — сказал Сен-Map, выступая вперед, — вы просили об исповеди, и я привел вам капеллана.
— Спасибо. Пусть он подойдет.
— Я прошу монсеньора не забывать, что приказ запрещает мне оставлять вас с кем бы то ни было наедине, даже с исповедником. Но не беспокойтесь, мы с капитаном стражи отойдем в сторону.
Монсеньор Людовик презрительно пожал плечами и снова позвал священника:
— Подойдите ко мне, святой отец.
Тот послушно приблизился. Узник хотел было встать, чтобы отойти вместе с исповедником в дальний угол камеры, но священник вдруг упал на колени перед его ложем и громко произнес:
— In nomine patris, et filii…
Юноша с удивлением почувствовал, как рука пастыря, сотворив в воздухе крест, мягко прижимает его к постели, не давая подняться. В тот же миг он услышал еле различимый шепот:
— Не вставайте. Скажите, что больны.
И монотонным голосом капеллан добавил:
— Et spiritus sancti.. amen.
— Отец мой, — сказал монсеньор Людовик, заинтригованный странным поведением монаха, — позвольте мне оставаться в постели. Я немного болен.
Капеллан выразительно кивнул в знак согласия и, низко склонившись над юношей, так, что их лбы почти соприкоснулись, с чувством заговорил:
— Ave Maria… — И шепотом добавил: — Монсеньор, ничему не удивляйтесь… Gratia plena… He шевелитесь… Dominus tecum… И не вздумайте вскрикнуть… Benedicta tu inmulieribus… услышав мое имя… Et bendictus… Мистуфлэ.
Как ни владел собой монсеньор Людовик, он все же сильно вздрогнул от неожиданности, едва сумев подавить возглас удивления. К счастью, полумрак помещения скрыл его движение от посторонних глаз, и Мистуфлэ продолжил свою необычную молитву:
— Fructus ventris tui Jesus… Монсеньор, приподнимите немного покрывало кровати… Santa Maria… Возьмите этот кинжал.
И он быстро просунул между простынями оружие, которое до сих пор прятал в рукаве.
— Ora pro nobis, — продолжал Мистуфлэ. — Этой ночью, во время ужина у Сен-Мара… pecatoribus… вы, Фариболь и я… nune et ni hora… нападем на губернатора… mortis nostrae и постараемся бежать. Я подам сигнал, произнеся…
Вновь сотворив крестное знамение, Мистуфлэ поднялся с колен и с подобающим его роли смирением сказал:
— Сын мой, Господь наш видит всех страждущих и никогда не оставляет милостью своей верящих в Него. Склонись же перед волей Его, ибо неисповедимы пути Его… Поведай мне свои горести и печали, ибо Отец наш всеведущ и сумеет утешить тебя, воздав по справедливости и отделив зерна от плевел.
Монсеньор Людовик прекрасно понял истинный смысл этих слов, которые, будучи частью ритуальной речи любого исповедника, не возбудили у Сен-Мара ни малейших подозрений.
Немного спустя, решив, что исповедь окончена, Сен-Map подошел к ложу своего августейшего пленника и спросил:
— Монсеньору угодно продолжить молиться или?..
— О нет, — ответил юноша. — Моя душа обрела покой, и я готов следовать за вами.
Сен-Map занимал строение, которое соединяло две крепостные башни и окна которого выходили на берег рва, поросший купами деревьев. В большой зале первого этажа стоял огромный стол с великолепно сервированным ужином для губернатора и его гостей.
- Блистательные Бурбоны. Любовь, страсть, величие - Юрий Николаевич Лубченков - Исторические приключения / История
- Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты - Гастон Леру - Зарубежная классика / Исторические приключения / Разное / Ужасы и Мистика
- Жестокое время Тюдоров - Лилия Подгайская - Исторические приключения
- Королева викингов - Пол Андерсон - Исторические приключения
- Крестоносцы - Генрик Сенкевич - Исторические приключения
- Король франков - Владимир Москалев - Исторические приключения
- История знаменитых путешествий. Марко Поло - Лоуренс Бергрин - Биографии и Мемуары / Исторические приключения / Прочая научная литература / Путешествия и география
- Королева-Малютка - Поль Феваль - Исторические приключения
- Порученец Царя. Персиянка - Сергей Городников - Исторические приключения
- Шальная звезда Алёшки Розума - Анна Христолюбова - Историческая проза / Исторические приключения / Прочие приключения / Проза / Повести