возьми, – сказала она, и я послушно приняла документы. – Сходи к вашему куратору, подпиши у него все, а потом принеси в деканат.
Я взглянула на свои часы.
– Но ведь уже семь, его наверняка нет в университете, – осторожно и почти с мольбой в голосе сказала я.
– Власова, если я сказала отнеси, значит нужно просто взять папки и отнести, – процедила Зоя Яковлевна. – Астахов на месте сейчас.
С этими словами она направилась к лифтам, даже не представляя, в каком состоянии меня оставила.
Я изо всех сил сжала несчастные папки, наплевав, что могу помять документы, и зашагала обратно к столу.
– Чего от тебя хотела эта ненормальная? – спросил Женя, которому наверняка приходилось контактировать с ней не меньше меня.
– Передать папки куратору, – я схватила со стола черную кружку и решительно сделала сразу несколько больших глотков.
И мгновенно об этом пожалела.
– Твою мать, – прохрипела я, жадно хватая ртом воздух, пока мои внутренности горели так сильно, что казалось через секунду от них останутся только угольки.
– Дайте ей кто-нибудь закусить! – засуетился Миша, и вскоре в моих руках были несколько долек яблока, которые я едва ли не заглотила.
– Вы совсем спятили? Кто налил мне чистый виски?
– Ты просто мою кружку случайно взяла, – пояснила Савельева, виновато поглядывая на меня. – Я не успела тебя остановить.
Проклятье. Еще не хватало ходить по университету и дышать на всех алкоголем. На выручку пришла Кира, вложив мне в ладонь несколько жвачек. Я их терпеть не могла, но и другого выхода не оставалось.
– Ладно, я отнесу треклятые папки и поеду домой, если Руслан так и не появится, – объявила я, забрасывая сумку на плечо.
Попрощавшись со всеми, я вышла из кафетерия и поднялась по лестнице на второй этаж. Мои отношения с алкоголем, тем более крепким, были весьма напряженными, поэтому по коридору я шла уже не самой твердой походкой.
Сознание стремительно погружалось в хаос, мысли путались, но я изо всех сил держалась за одну из них – мне нужно было зайти в кабинет, молча подписать документы и так же молча отнести их в деканат. Ни с кем не разговаривать, ни на кого не дышать. Я сильно сомневалась, что мятной жвачке удалось полностью скрыть запах виски.
Не сдержавшись, уже возле кабинета я достала из сумки пачку салфеток и выплюнула в одну из них ненавистную жвачку. Гадость.
Сосредоточившись на своей задаче по подписанию документов, я как-то забыла, в чей именно кабинет мне предстояло зайти. А когда вспомнила, опьянение уже не позволило испугаться, поэтому я постучала в дверь и зашла в кабинет, не дожидаясь разрешения.
Астахов сидел за столом, изучая какие-то распечатки, коих рядом была целая стопка, и явно удивился, когда увидел меня.
Мы оба молчали, хотя, я думаю, что по совершенно разным причинам.
– Вам нужно подписать это, чтобы я отнесла в деканат, – выпалила я на одном дыхании чуть онемевшим языком.
– Положите на стол, я подпишу и сам отнесу.
Перед глазами немного плыло, но я преодолела небольшое расстояние до стола, положила папки и… застыла на месте, продолжая смотреть на Астахова и испытывая целый спектр эмоций.
– Спасибо, можете идти, – сказал он, не отрывая от меня глаз.
Я усмехнулась.
– Конечно. Вы же не смеете меня больше задерживать, – ядовито выдала я, после чего развернулась и направилась к выходу.
На секунду мне показалось, что за спиной раздался тяжелый вздох.
– Мира, постой.
Не показалось.
Я остановилась и чуть повернула голову.
– Что, фамилию мою забыли? Странно. Вы ведь так часто ее повторяете.
Послышались шаги, и вскоре Астахов уже стоял передо мной и выглядел даже обеспокоено. Козел. Пусть лучше о своей Инне волнуется.
– У тебя все в порядке?
– Более чем.
– Мне показалось, что ты плакала тогда в коридоре.
– Вас это не касается.
Я шагнула в сторону, чтобы обойти его и покинуть этот кабинет к чертовой матери, потому что эффект от алкоголя усиливался с каждой минутой. Астахов схватил меня за руку, вынуждая остановиться.
– Кажется, я уже говорил тебе – меня касается все, что связано с тобой.
Томные нотки в его голосе пробили брешь в и без того хрупкой стене моего самоконтроля, и я стукнула его кулаком в грудь.
– Да пошел бы ты на хрен! – взорвалась я. – И слова свои лживые тоже с собой забери.
Астахов явно не ожидал такого напора.
– Мира, я не хотел тебя обидеть, лишь пытался…
– Да плевать мне, что ты там пытался, – устало протянула я. – И кого ты тут жаришь на своем столе мне тоже все равно.
– Мирослава, давай поговорим, – предложил Тимур, но все предохранители в моей голове уже отключились, так что я поддалась порыву и, вспомнив один из советов Ники, показала ему красноречивую комбинацию пальцев.
– Тебе есть, с кем говорить, – фыркнула я. – Оставь меня в покое.
– Я уже попытался, но из этого, судя по всему, ничего хорошего не получилось. – он выставил вперед ладони. – Давай все обсудим?
Я рассмеялась. Поговорить он захотел. А где он был со своими долбаными разговорами шестнадцать месяцев назад? Поступил, как последний…
Вот и ответ.
– Знаешь кто ты? – спросила я, сама поражаясь своей догадке.
Тимур вдруг подошел к двери, запер ее и вновь сосредоточился на мне.
– И кто же я?
Какого черта? Зачем понадобилось запирать дверь? Наверное, именно эти вопросы я должна была ему задать, но проблема состояла в том, что вместо страха мной завладели абсолютно иные чувства.
– Ты… ты…
Под тяжелым взглядом Астахова я начала пятиться к столу.
– Говори, Мирослава, – он медленно надвигался на меня, подобно хищнику. – Так кто же я?
– Трус, вот кто, – заявила я и уронила на пол свои вещи, когда Тимур навис надо мной. Я оказалась в ловушке его рук, которыми он уперся в стол по обе стороны от меня. Казалось, от его близости я пьянела еще сильнее.
– Вот как, – произнес он тихо. – Почему ты так думаешь?
Мысли разбежались в один миг, а кожа покрылась мурашками.
– Потому что ты… ты струсил тогда. Вот и вся причина. Не смог честно сказать, что я тебе не нужна, а сейчас… ты чувствуешь вину, – бормотала я, из последних сил связывая слова в предложения, пока Астахов прожигал меня насквозь своим взглядом. – Но ты быстро забыл об этом и теперь… развлекаешься, как хочешь.
Тимур наклонился ближе, кончики наших носов соприкоснулись, а я почувствовала его дыхание на своих губах.
Господи.
– Ты не представляешь, как приятно мне будет доказать твою неправоту, – прошептал он и впился поцелуем в мои
