Насчёт музыки не знаю,― сказал Кимитакэ,― Но завтракать-то хотя бы можно? Или умываться?
Леви посмотрел на него и усмехнулся. Чуть не выронил чашку с кофе. Допил, потом поднялся, покачнувшись. И двинулся к выходу.
Кимитакэ последовал за ним. А что ещё оставалось?
Снова улица. Темнеет. Всё больше темнеет. Люди. Тени. Какие-то телеги. Жёлтые, сонные окна.
Что здесь вообще происходит?
Пересекаем дорогу. Снова какие-то двери. Запах табака. Полутёмный зал. В углу, за столом, сбились в кучу люди в серых пиджаках.
Леви грохнулся на стул возле входа, взмахнул шляпой, заулыбался.
― Видишь? Мы угадали!
***
Это место отличалось. Конечно, это тоже было кафе ― Кимитакэ и не думал, что их так много осталось. Низкий потолок. Много табачного дыма. Какие-то картинки с цветами на стенах, едва различимые в полумраке.
Картины безумного художника среди них не было.
― Здесь мы тоже будем пить кофе?― спросил Кимитакэ.
― Я пока не решил.
― Мы пришли, чтобы говорить с ними?
― Нет. Пожалуй, что нет. Это слишком опасно.
― А разве мы ― не опасны?― вдруг спросил Кимитакэ.
Этот дурной вечер надо было кончать. Он не знал почему. Но знал, что надо кончать.
― Если ты опасен ― молчи!
Принесли кофе. Юноша попробовал. Вкус отличался ― тоже непонятно, в лучшую или худшую сторону.
― Молчу,― ответил Кимитакэ. Достал блокнот, кисточку, кусочек туши. Поискал, подумал ― и попросту бросил кусочек прямо в кофе. И принялся растирать.
Леви не возражал. Только смотрел, словно завороженный.
Кимитакэ окунул кисть и изобразил два значка. А потом объединил их изящным хвостиком. Когда добавил усы, значки зашевелились. Потом та сторона, где была голова, оторвалась от странички.
― Что это такое?― прошептал Леви. Теперь дрожали не только глаза, но и руки.
― Чернильный дракон!― отозвался Кимитакэ.― Видите. Мы, японцы, тоже что-то умеем.
― Убери!
― Он сейчас полетит!
― Убери! Достаточно!
― Он совершенно безопасен. Как только засохнет. Особенно если кофейный.
― Это бред! Это словно бред! Убери! Не показывай мне такого безумия! Я словно в сон провалился!
― Скажите, а Леверкюн такое умел?
― Его музыка убивала другим способом…
Кимитакэ хмыкнул и полил страничку из чашечки. Чернильный силуэт затрепетал ― и растаял в чёрно-коричневое пятно.
― Получается, это правда,― прошептал Леви.― Ваша каллиграфическая магия и правда существует. Просто стала ненужной.
― Кто знает, насколько ненужной…
― Леверкюн собирался сделать ненужной даже Девятую симфонию,― Леви криво усмехнулся.
За спиной хлопнула дверь. Кимитакэ вздрогнул и обернулся.
Посередине зала стояли четверо ― все в пальто и с недобрыми лицами. Чиновники резко смолкли в своём углу и кое-кто потянулся за шляпой.
Один из вошедших, зубастый и постоянно сощуренный, пересёк зал и навис над чиновным столиком.
― Ну что? Сидим? Заговоры составляем?
― Мы ― сотрудники министерства экономики и планирования,― с достоинством заговорил ближний,― и собрались здесь для обсуждения…
Вошедший сгрёб его за пиджак и приподнял. А потом (виной был, наверное, повисший в воздухе аромат лилий, резкий и колючий, словно запах грозы) как-то так получилось, что Кими схватил стул и хрястнул пришельца со спины.
Вошедший повалился на стол, опрокидывая тарелки. А ему на выручку спешили ещё трое, которые пришли вместе с ним.
Но те, кто собрался возле стола, уже успели вскочить и взяться за стулья. А ещё они понимали, что у них есть шанс спастись.
И тут же началась драка.
Кажется, кто-то схватил школьника сзади и швырнул в стену. Комната тоже крутилась, звенела посуда, летали чашки и чайники и потому Кими вскарабкался вверх по стене, бросился к выходу, врезал кому-то наотмашь — и опять отлетел, теперь в другую сторону.
Потом оказался на полу. Поднялся на четвереньки, попытался уйти галопом. У него почти получилось, но тут кто-то отвесил ему пинка и Кими с размаху треснулся головой об прилавок.
По соседству рухнул Леви, обдав лилейным смрадом. Куртка пианиста была порвана поперёк, под глазом наливался фингал. Вид, тем не менее, был боевой.
― Защитим патриотов,― крикнул пианист на каком-то странном немецком, сжимая ножку от стула,― Да здравствует власть императора!
Брызнуло разбившееся стекло. Кими прыгнул почти вслепую и провалился в уличную темноту. Фуражка слетела и поскакала вглубь переулка. Ловить её было нельзя ― из ресторанчика выбегали двое с заранее подготовленными дубинками.
Кими бежал, а асфальт в сырых лужах плясал под ногами. Сначала он пытался удержать равновесие, но потом сообразил, что достаточно прыгать в ту сторону, куда несёт и стараться при этом дышать носом. Переулки сплетались и расплетались, а выше трепетали скрещенные провода. Ноги преследователей стучали за спиной, словно быстрые удары испуганного сердца.
В очередном прыжке он вдруг осознал, что на войне и правда не так уж и страшно: у солдата столько мелких дел, а смерть так внезапна, что человек просто не успевает по-настоящему
