Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ни капли, – невнятно пробормотал он, утирая рот рукавом ватника, – никогда! Ни…
Ровное серебристое сияние всполохом залило подвал.
– Что? – встревожено завертел головой Иван Сергеевич. – Опять?!
– Не волнуйтесь, – чистый нежный голос колокольчиком прозвенел в промозглом воздухе подвала, – это я, ваш новый ангел-хранитель, – и перед Смагиным в облаке искристых звездочек возникла девушка. Разумеется, ангел. Разумеется, прекрасная. Большего Иван Сергеевич определить не смог – у него зарябило в глазах от частого мельтешения искр.
– Меня зовут Леля, – мягко проворковала Хранитель, – и у вас со мной не будет никаких проблем. К счастью, я специализируюсь не по алкоголикам, – Леля, воздушно и беспечно ступая по заблеванному полу – она даже не поморщилась! – подошла, подплыла к Смагину и ласково погладила его теплой ладошкой по чумазой, колкой щеке. – Глупенький, ах какой ты глупенький. И зачем тебе нужен был этот ужасный Сема, не понимаю. Но ничего, Леля теперь с тобой, Леля досмотрит тебя, – Хранитель сладко поцеловала Смагина в лоб. – Ты будешь мною доволен. Всегда – доволен. И все будет хорошо. Всегда – хорошо…
И Иван Сергеевич внезапно почувствовал – да. Теперь все будет хорошо. Теперь – хорошо… Хоро…
Медленно-медленно Смагин опустился на колени, медленно-медленно огляделся по сторонам остывшим взглядом.
– Ту-ту, – сказал Иван Сергеевич, с любопытством коснувшись пальцем пустой бутылки из-под портвейна, – палавозик. Ту-у-у! – и, пыхтя и пуская от усердия из носа сопливые пузыри, завозил бутылкой по скользкому полу. – Чух-чух. Чух!
– Ай умница! – восторженно всплеснула руками Леля. – Какой у нас славный дурачок получился. Чудненький малыш! Прелесть.
Смагин тихо захныкал.
– Ну вот, – озаботилась Лелечка, – надо же, мы описались, ай-ай! Ну ничего, ничего. Тетя Леля для того здесь и находится, чтобы Ванечку от неприятностей охранять, за милым Ванечкой присматривать. Тетя Леля Ванечку любит, очень любит. И будет любить. Всегда. До самого конца.
Но Ванечка не слушал добрую тетю Лелю – он увлеченно игрался в паровозик.
В стеклянный.
Шабашка
Вид у профессора был академически стандартный: бородка, очки, лысина, пухлый живот и тапочки с махровым халатом.
– Вы профессор Штейдер? – казенным голосом спросил Малявин, не вынимая беломорины изо рта. – У вас, что ли, кран течет? – и переложил чемоданчик с инструментами из руки в руку.
– Ви ест… водоремонтник? – профессор с подозрением оглядел стоявшего перед ним верзилу в замасленной спецовке, сбитых башмаках и облаке свежего винного дурмана.
– Их бин, – скупо доложил Малявин, – яволь.
Больше по-немецки он почти ничего не знал, а «Гитлер-капут» для общения с жильцом из четыреста пятого номера «люкс» не годилось. Вдруг он профашист какой, из банды этих… «бритоголовых». Вон и лысина есть. Так что Малявин, бормоча «битте, битте», отодвинул профессора чемоданчиком в сторону и прямиком двинул в ванную.
Видит бог, не вовремя сломался кран в этом хреновом четыреста пятом: кочегар Серега Петушков вчера похоронил тещу и сегодня с утра, весь пьяный и радостный, поминал в столярке «незабвенную и дорогую», наливая всем подряд. «Незабвенная» завещала Петушкову трехкомнатную приватизированную с телефоном, в центре. Подарок судьбы, честное слово!
Народу в столярку собралось достаточно, даже притащился шестидесятилетний ассенизатор Хромов, народный умелец по халявной выпивке. От угощения никто не отказывался и, конечно же, через час забыли и про тещу, и про наследную квартиру, потому что вновь всплыли важные, вечные темы – зарплата, бабы, футбол и политика. Душевно сидели, славно, даже не заметили, как Петушков упал под верстак и уснул.
Помешала коридорная, грымза Капустина. Не дозвонившись по внутреннему в столярку, она не поленилась спуститься с четвертого этажа в подвал, где устроила безобразный скандал.
– Все! – возмущалась грымза, – лопнуло мое терпение. Буду жаловаться директору гостиницы! – и еще много чего наговорила всем присутствующим плохого, унижающего гордость и достоинство человеческое. Нда-а, неприятно как-то получилось, очень даже неловко. Поскольку была Капустина не только мелкой начальницей, но и родственницей Петушкова. Дальней. Малявину же Капустина сказала:
– Жорка, ты вроде здесь самый трезвый. Значит, задание тебе. Срочная заявка от жильца из четыреста пятого. Немец там живет, профессор. Кран у него сорвало, заливает номер. А под ним в триста пятом тоже какой-то научный пуп живет, из Англии. Может случиться международный скандал. Так что быстренько! – и, хлопнув дверью, сердито убралась из подвала.
Быстренько! Ха, разогналась. Пока Жора собрал инструмент в дежурный чемоданчик, очнулся Петушков, залез на табурет и налил всем портвейна еще раз по кругу, выпил тоже. После чего опять упал под верстак.
– Слушай, – задумчиво сказал Малявину интеллигент Хромов, который прочитал в свое время много ненужных для его профессии книжек, – курс доллара сейчас ого! Дойчмарки поменьше, в пол-ого, но тоже ничего. Неужто фашисту за бесплатно кран менять будешь? Вернешься без марок – не друг ты мне будешь, не друг! – и погрозил стаканом. Хотя Хромов все одно не был другом Малявина, Жорик призадумался. И в этой задумчивости поднялся на четвертый этаж.
Поломка оказалась пустяковой – сломался вентиль. Пять минут работы, если ты дурак и дойчмарки тебе не нужны. Жора перекрыл воду, разложил инструменты на кафельном полу и сосредоточенно, не торопясь отвинтил хромированный кран, после чего полностью его разобрал. Профессор Штейдер маялся за широкой спиной сантехника, то и дело пытаясь заглянуть через его плечо на бронзовые детальки в раковине.
– Что есть с кран? – в конце концов озадаченно спросил Штейдер левую лопатку Малявина.
– Капут кран, – рассеянно сообщил Жора и стал бесцельно перекладывать инструменты, потом залез в чемодан, побренчал запасными крановыми частями, оглянулся на профессора.
– Надо идти… искать… Понимайт?
Профессор раздраженно постучал тапочком по полу.
– Ви должен! Я опоздать конференция. Тороплюсь, очень.
Жора развел руками, поник головой.
– Вентиль менять надо. Прокладка сгнила, резьба лопнула… вот, – он ковырнул пальцем вентиль, расстроено поцокал языком.
Штейдер задрал брови, скривился.
– Делайт что надо. Я платить.
– Вот! Это дело, – обрадовался Малявин, – есть тут у меня, для себя лежала… Так сказать, от сердца рву…
Скоро кран стоял на месте. И даже не капал.
– Все, – сообщил Жора, уложив инструменты на место, – сказка, а не вентиль. Век стоять будет.
– Век не надо, – отмахнулся профессор, – я скоро уезжать, – и ушел в комнату. Малявин проследовал за ним, деловито обтирая руки тряпкой. И остолбенел. Он даже предположить не мог, что можно сделать из обычного номера, хотя бы даже и «люкса».
Обтянутые черным, с серебряными вензелями, бархатом, стены зала частично оказались закрыты высокими резными шкафами с книгами за стеклянными дверями; громадный массивный стол с темно-мраморной столешницей монументом высился посреди просторной комнаты, заваленный странными вещами – свитками рукописей, колбами, латунными ретортами на фарфоровых подставках; высокие готические кресла мрачно таились по углам, над одним из них висел обрамленный тяжелым золотым багетом поясной портрет седого старика в черной хламиде. Камин в стене мерцал живым огнем.
– Камин, – растерялся Жора и уронил тряпку. Каминов в гостинице не было и быть не могло по правилам противопожарной безопасности. Даже электрических.
– Богато живете, герр профессор, – пробормотал Малявин, – это что же, по спецзаказу вам номер оформили?
– Что? – быстро переспросил Штейдер и уставился на сантехника.
– Камин, стол. Портрет, – Жора потыкал пальцем в воздух.
– Ви видеть? Видеть, да? – вдруг оживился толстяк, расплылся в улыбке, приподнялся на цыпочках и дружески похлопал Малявина по плечу. – Он видеть! Фантастик! – радостно сообщил профессор портрету.
– Эй! – Жора отшатнулся от неожиданности. – Вы того! Без рук! Я на работе.
Профессор животом бойко подтолкнул сантехника к креслу, приглашающе помахал рукой:
– Расслабляйт, сидеть, битте.
Малявин и сел с испугу. Очень уж странно вел себя Штейдер.
«Свихнулся на почве крана», – печально понял Жора, – «экие они нервные, иностранцы-то». И с сожалением посмотрел на бедного безумного немца. Безумный немец в это время лихорадочно ковырялся в бумажной свалке на своем необъятном столе, небрежно расталкивая стеклянные колбы, и шипел ругательства на родном языке.
– Вот, йест! – Штейдер повернулся к Жоре, семеня подбежал к нему: в руках профессор держал небольшой стеклянный шар матового цвета.
– Подержи, – искательно попросил немец, – не больно будет. Нихт.
- Прецедент - Михаил Бабкин - Юмористическая фантастика
- Шабашка - Михаил Бабкин - Юмористическая фантастика
- Забава - Михаил Бабкин - Юмористическая фантастика
- Иноземия, или туда и снова туда - Михаил Высоцкий - Юмористическая фантастика
- Человек, который купил автомобиль - Венсеслао Флорес - Юмористическая фантастика
- Приятно познакомиться - Антон Твердов - Юмористическая фантастика
- Народ - Терри Пратчетт - Юмористическая фантастика
- Новая русская сказка - Е. Квашнина - Юмористическая фантастика
- Возвращение оборотней - Галина Черная - Юмористическая фантастика
- Возвращение оборотней - Галина Черная - Юмористическая фантастика