Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По моим расчетам, было что-то около полуночи, когда в небе вспыхнуло несколько молний, столь ярких, что они осветили внутренность шлюпки даже сквозь двойной слой парусины, однако никто из нас не слышал грома, ибо рев шторма по-прежнему заглушал все звуки.
Так продолжалось до самого рассвета, когда — убедившись, что по милости Божьей мы еще живы, — мы по очереди поели из наших припасов, напились воды и решили немного поспать. Ужасы прошедшей ночи лишили меня последних сил, и я погрузился в тяжелый сон без сновидений, от которого очнулся только далеко за полдень. Я лежал на спине, и парусина над моей головой чуть просвечивала тускло-серым светом, который то и дело мерк, когда над нами проносились тучи водяной пены и брызг. Кое-как перекусив, я решил предать свою судьбу в руки Всевышнего и с этой мыслью снова заснул.
За следующую ночь я был дважды разбужен резким креном шлюпки, в борт которой ударяли свирепые волны, но, к счастью, наше суденышко легко выпрямлялось, почти не зачерпнув воды, от коей оберегал ее устроенный нами навес.
И снова наступило утро. Чувствуя себя до некоторой степени освеженным сном, я подполз к тому месту, где устроился боцман, и спросил (мне пришлось почти кричать, чтобы перекрыть стук катавшихся по рыбинам[78] незакрепленных предметов), не начинает ли ветер слабеть. В ответ боцман кивнул, и я почувствовал, как во мне снова оживает надежда; приободренный этой радостной вестью, я испытал приступ волчьего голода, который и поспешил утолить тою пищей, какую сумел отыскать.
Где-то после полудня из-за туч неожиданно выглянуло солнце; правда, его свет, просеянный сквозь мокрую парусину, выглядел довольно мрачно, но мы от души радовались ему, полагая, что теперь ураган пойдет на убыль. Какое-то время спустя солнце ненадолго исчезло, потом появилось снова, и боцман, позвав меня на помощь, выдернул несколько гвоздей, каковыми мы накануне закрепили задний конец парусинового чехла, проделав таким образом отверстие достаточного размера, чтобы посмотреть, что происходит вокруг. Выглянув из-под навеса, мы убедились, что воздух все так же полон летящей пены и брызг, превращенных ветром в подобие водяной пыли; прежде чем я успел рассмотреть что-то еще, высокая волна с такой силой плеснула мне в лицо, что я едва не захлебнулся и принужден был на некоторое время снова спуститься в укрытие.
Едва отдышавшись, я снова просунул голову в проделанное нами отверстие и смог воочию увидеть творившийся вокруг ужас. Наша шлюпка то и дело взмывала на гребень очередной высокой волны и на несколько мгновений замирала, погружаясь в облако брызг и пены, поднимавшихся по обеим сторонам ее на высоту многих футов. В следующую секунду шлюпка проваливалась вниз и с головокружительной скоростью неслась по пенному склону волны вниз, где ее подхватывал следующий могучий вал. Иногда гребень волны начинал загибаться вперед еще до того, как шлюпка успевала достичь вершины; тогда ее швыряло вперед как легкое перышко, а потом накрывало водой, так что мы едва успевали прятать головы, чтобы не поплатиться увечьем; в этих случаях ветер принимался яростно хлопать свободным концом чехла, удержать который было чрезвычайно трудно. Впрочем, в том, как шлюпка боролась с волнами, не было ничего необычного, хотя каждую новую волну мы встречали с замиранием сердца; гораздо труднее было выдержать ужас, который был как бы растворен в воздухе. Непрекращающийся грохот, отчаянные вопли и визг пены, стремительно несущиеся волны, похожие на увенчанные снеговыми шапками горы, ураганный ветер, от которого перехватывало дыхание, — все это трудно представить и еще труднее описать.
Когда солнце снова спряталось за тучами, я и боцман втянули головы под навес и, прибив болтавшийся край шлюпочного чехла гвоздями, стали готовиться еще к одной ночи.
Из дальнейших событий в моей памяти не осталось почти ничего, ибо большую часть ночи я проспал; что до остальных, то и они мало что могли видеть, находясь под прикрытием парусинового тента. Могу только предположить, что ночные часы разнообразились для моих товарищей все теми же проявлениями безграничного могущества бушующего океана: ревом ветра, стремительными полетами вниз и не менее быстрыми подъемами на новый гребень, да изредка — резким креном на борт под ударом волны. Со стыдом должен признаться, что, дрожа за собственную жизнь, я почти не думал о судьбе второй шлюпки под командой Джоша, которая могла погибнуть так же легко, как наша. Думаю, сейчас самое время сообщить, что она благополучно пережила шторм и все наши товарищи спаслись, хотя об этом я узнал только много лет спустя, получив весточку от самого Джоша. В своем письме он сообщал, что вскоре после окончания шторма его и его людей подобрало судно, шедшее к родным берегам, и спустя положенный срок все они оказались в безопасности в Лондоне.
А теперь вернемся к рассказу о наших приключениях.
Плавучий континент
Было уже около полудня, когда мы почувствовали, что шторм заметно ослабел, хотя ветер, как прежде, завывал над нашими головами на разные лады. Тем не менее мы были почти уверены, что не ошиблись, ибо движения шлюпки были уже не такими резкими и размашистыми, а тяжелые волны больше не били в наш тент. Шторм явно стихал, и боцман, желая оценить обстановку, знаком велел мне помочь ему вновь оторвать от транца заднюю часть парусинового чехла. Когда это было сделано, мы высунулись в отверстие, чтобы понять причину столь быстрой перемены в поведении волн, ибо, сами того не подозревая, находились теперь с подветренной стороны некоего участка суши. В первые минуты мы ничего не могли разглядеть за мечущимися волнами, ибо море оставалось довольно бурным — не настолько, впрочем, чтобы мы могли беспокоиться из-за этого после пережитого нами ада. Потом боцман выпрямился во весь рост и, увидев что-то вдалеке, снова наклонился и крикнул мне на ухо, что мы находимся вблизи низкого берега, который и укрощает неистовую ярость моря; впрочем, он тут же добавил, что ему совершенно непонятно, как могли мы пройти рядом с сушей и не налететь на камни. Пока боцман размышлял вслух о причинах такого странного явления, я тоже вскочил и, оглядевшись по сторонам, увидел с левого борта еще один обширный берег, на который я и поспешил указать боцману. Сразу после этого мы увидели совсем рядом массу спутанных морских водорослей, известных мореплавателям под названием саргассов; чуть дальше плыл целый остров той же травы. Между тем шлюпка наша продолжала двигаться вперед, и чем дальше — тем спокойнее становилось море; вскоре мы даже рискнули разобрать тент на всем протяжении от кормы до средней банки, ибо после длительного пребывания в тесном пространстве наши товарищи сильно нуждались в свежем воздухе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Дом на краю - 1Уильям Ходжсон - Ужасы и Мистика
- Карнакки – охотник за привидениями - Уильям Ходжсон - Ужасы и Мистика
- Свистящая комната - Уильям Ходжсон - Ужасы и Мистика
- Ночная Земля - Уильям Ходжсон - Ужасы и Мистика
- Туман [= Мгла; Твари / The Mist] - Стивен Кинг - Ужасы и Мистика
- Туман - Стивен Кинг - Ужасы и Мистика
- Вампир. Английская готика. XIX век - Джордж Байрон - Ужасы и Мистика
- Каникулы в джунглях (Книга-игра) - Роберт Стайн - Ужасы и Мистика
- Туман уходит утром - Шервинская Александра Юрьевна Алекс - Ужасы и Мистика
- Дочери озера - Венди Уэбб - Исторический детектив / Триллер / Ужасы и Мистика