любимый лозунг не продолжил. То ли решил, что здесь, в вокзальной сутолоке, он прозвучит смешно, то ли подумал, что никакой пользы от этого лозунга нет, произноси его или не произноси.
— Что еще сегодня произошло? — спросил Матвей, когда мы снова не торопясь двинулись в поход по вокзалу.
— Ничего особенного,— пожал я плечами.
— А все-таки? — не отставал Матвей.— Для нас важна всякая мелочь.
Тогда я сообщил ему об утренних дурацких звонках.
— Ты знаешь, было полное впечатление, что телефон взбесился.
Мой рассказ обрадовал Матвея.
— Они пытаются вывести нас из равновесия,— хмыкнул он.— Значит, мы наступили им на хвост.
— Ты считаешь, что это они звонили? — протянул я.
— Бессомненно,— как отрубил Матвей.
— Они струсили,— подхватил я.— Они сдрейфили… Они наложили в штаны…
— Ты преувеличиваешь,— охладил мои восторги Матвей.— Я бы не сказал, что почва под ногами у них зашаталась, но подземный гул уже слышен…
Некоторое время мы шли молча, наслаждаясь, нет, не победой — до победы было еще ох как далеко,— а слабыми признаками того, что мафия нас побаивается… Не все же нам одним пугаться и впадать в панику.
— А у тебя какие новости? — спросил я и чихнул.
— Никаких,— устало ответил Матвей.— Абсолютно пустой день.
— Давай я тебя подменю,— предложил я.— Они меня не знают…
У меня такая идея появилась сразу же после того, как я подслушал телефонный разговор. А когда приехал на вокзал и увидел исхудавшего Матвея, идея превратилась в твердое решение.
— Они применили новую тактику,— сказал Матвей.— Бледнолицый пересел на автомобиль. «Жигули», пятая модель, красного цвета.
— Хорошая машина,— похвалил я.
— А что твой вездеход? — полюбопытствовал Матвей.— Дышит?
— Дышит,— уже догадываясь, к чему он клонит, ответил я.
— Придется его запрячь,— сказал Матвей.— Ты помнишь неподалеку от моего дома аптеку?
— Помню.
— Завтра, в 10 часов, будь с машиной возле аптеки,— тоном, не терпящим возражений, приказал Матвей и, прежде чем я кивнул, исчез в толпе.
У меня снова поднялось настроение. Наконец-то и я буду участвовать в деле. А то сидел все время в засаде. А у самого руки чесались — я рвался в бой.
Правда, я хотел, чтобы Матвей меня ввел в курс дела. Попросту говоря, объяснил, что я должен делать. Ну ничего, научусь по ходу операции.
Мое воображение рисовало картины одна увлекательнее другой. Мы догоняем «Жигули» Бледнолицего. Испуганно шарахаются прохожие. Визжат, как недорезанные поросята, тормоза.
Вероятно, у меня была сияющая физиономия, когда я появился дома, потому что Настя не преминула подколоть меня:
— Судя по твоему лицу, Матвей уже поправился…
Я погасил неуместную улыбку и озабоченно произнес:
— Да, он действительно чувствует себя лучше, но очень ослаб, исхудал…
— И ему положен постельный режим? — уточнила Настя.
— Ты права, вставать ему нельзя ни под каким видом,— попался я на ее удочку.
— Странно, а я уже второй день ему звоню, а его дома нет,— сказала Настя и спросила: — Скажи мне правду, где ты был сегодня и вчера?
Она смотрела на меня испытующе и строго. Я почувствовал себя ужом, совершенно некстати оказавшимся на раскаленной сковороде. Ничего себе — скажи мне правду, когда правду как раз и нельзя говорить. Потому что мы решили не впутывать в это дело Настю.
— Можешь мне не отвечать, я и так все знаю,— Настя повернулась и пошла на кухню.
Вот тебе и на! Скрывались, таились от мафиози, а про Настю забыли. А она, выходит, нас раскусила. Хороши конспираторы!
Я поплелся вслед за ней на кухню. Как же у Насти узнать, что ей известно? Но разузнавать мне ничего не пришлось, потому что Настя огорошила меня вопросом.
— Значит, ты решил завести себе новую бабу, которая получше слышит?
— С чего ты взяла? — поразился я.
— Факты — упрямая вещь,— обиженно отвернулась от меня Настя.
Ах вот оно что! Она решила, что я по вечерам хожу на свидание. Ну и Настя! Вероятно, от нервного напряжения я расхохотался.
— Тише, разбудишь Андрюшу! — прошипела Настя.— Ему смешно! Плакать надо, а не смеяться…
Я вытер слезы и попытался утешить Настю.
— Зачем мне новая бабушка? Ты меня вполне устраиваешь,— я обнял ее за плечи.— А встречался я и вправду с Матвеем, на работе… У него снова конфликт с администрацией… Просил меня помочь. Завтра с ним подъедем в одну контору, может, там повезет.
Куда бы Матвей ни устраивался вахтером, он сразу начинал всех выводить на чистую воду, принимался разоблачать, срывать все и всяческие маски. А кому это нравится? Да никому. Вот и возникал конфликт. Матвея, инвалида войны, нельзя было уволить, но атмосфера вокруг него становилась совершенно невыносимой. И он уходил по собственному желанию. Так говорят о людях, которые совершенно не хотели уходить с работы, у них не было никакого желания уходить, а их заставили — или попросту — вытурили.
— Бедный Матвей! Когда он угомонится? Плетью обуха не перешибешь…
Настя мне поверила и успокоилась. А я нежданно-негаданно избавился от необходимости лгать завтра. Хватит, наплел сегодня Насте с три короба. Уже вру и не краснею. А все мафиози виноваты. Не будь их, жили бы мы тихо-мирно.
ВЕЗДЕХОД ИДЕТ ПО СЛЕДУ
Минут за десять до назначенного срока я на вездеходе был у аптеки. С полным баком бензина. В общем, я готов был мчаться за мафиози хоть на край города. Нет-нет да и грыз меня червячок сомнения — а вдруг вездеход сегодня снова забарахлит? Честно говоря, я не был уверен в своем старом приятеле на все сто. Но не сомневался, что в нужную минуту он не подведет.
Стрелка часов перевалила за десять. А Матвей не появлялся. Это на него непохоже. Обычно он был точен, как часы. По нему можно было сверять время.
Я вылез из машины немного поразмяться, а сам косил глазом по сторонам — откуда появится Матвей. Заглянул в аптеку — может, стоит в очереди за лекарством. В аптеке была очередь, но Матвея в ней не было.
Я снова сел в машину и подумал о Матвее: «Где его черти носят?» Как вдруг за спиной раздалось повелительное:
— Гони вовсю! И не оборачивайся!
Честно говоря, услышав такое, я струхнул — мафия захватила мою машину. Но глянул в зеркало и успокоился.
