Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И тогда вы решили — и были совершенно правы, — что, отдав мне этот документ, — не отрицаю, имеющий для нашей семьи огромное значение! — вы найдете у меня больше сострадания.
— Так и есть.
— Не сомневаюсь. В какой сумме вам отказал Ластроп?
— Десять талеров — но дело не в этом. Я попросил их у него только для того, чтобы услышать, что он скажет. Я услышал его ответ и, зная, где хранится это письмо, забрал его... и вот я здесь. К вашим услугам, прелестная фрейлейн!
Аврора не удержалась от смеха.
— К моим услугам? Но мне ни к чему счетовод, герр Мюллер.
— Я имел в виду не это. У меня одна надежда: что когда вам удастся отобрать свое у этого вора, вы не забудете обо мне...
— Без всякого сомнения! Но что вы намерены делать сейчас, лишившись места?
— В Гамбурге хорошему счетоводу нетрудно найти работу. У меня к фрейлейн единственная просьба: сохранить все в тайне.
— Само собой! А пока...
Оставив его на минуту, она отлучилась в свою комнату, взяла десять талеров из шкатулки, где держала деньги, и, вернувшись, вложила их в ладонь молодого человека. Но тот, к ее удивлению, отверг это подаяние.
— Фрейлейн графиня чрезвычайно щедра... но это лишнее.
— А как же ваш дед?
— Он жив и здоров! Мне требовался лишь предлог, чтобы расстаться с этим человеком, бесчестнее которого я не встречал. Я уже нанялся в банк Претцена в Любеке. Там фрейлейн графиня и найдет меня, когда...
Он снова оробел и еще ожесточеннее затеребил свою шляпу, не зная, как правильно проститься. Аврора улыбнулась и подала ему руку.
— Будьте уверены, герр Мюллер, я вас не забуду. Вы вправе рассчитывать на мою признательность.
С пунцовым от смущения лицом он наклонился к ее руке, едва смея к ней прикоснуться, и попятился назад, к двери, едва не споткнувшись о ковер.
Оставшись одна, Аврора прочла странное письмо в третий раз, уже гораздо медленнее. Ее голова не вмещала всех рождавшихся в связи с ним вопросов. Подлинность письма не вызывала сомнений. Его автором мог быть только Филипп, но откуда он взял эту баснословную сумму, которой мало кто из германских князей мог похвастаться? А драгоценности? Откуда они у Филиппа, никогда их не носившего? А этот рубин, подарок дожа? Аврора знала, что этот камень был упомянут в наследстве, оставшемся в Венеции от дяди. Знала она и то, что сначала Филипп хотел поместить его на гарду своей парадной шпаги, но потом передумал, не желая вызывать зависть у курфюрста Эрнста Августа, известного корыстолюбца, уж больно красив был камень. Филипп, ничего никогда не скрывавший от сестры, показывал ей свой тайник в деревянной обшивке стены спальни, где он хранил рубин, на случай, если произойдет несчастье и его придется продать. Сейчас девушка упрекала себя за то, что не вспомнила об этом, как только грянула беда. Но слишком велико было потрясение! Теперь настало время позаботиться о возвращении этого клада: он позволит избежать многих трудностей, когда наконец откроется место заточения Филиппа. Теперь она была убеждена, что он жив и томится в подземелье неведомой крепости. Кто-то пронюхал об этих сокровищах, которые он тайно собрал. Не для того ли он это сделал, чтобы сбежать подальше от Ганновера с Софией Доротеей? И не для нее ли предназначались драгоценности? Кто-то, не зная, где он их прячет, наверняка предпочел швырнуть его в тюрьму и выведать правду, а не просто убить...
Когда Амалия вернулась из соседней церкви — значительно превосходя набожностью сестру, она часто туда ходила в надежде получить помощь, в которой отказывали люди, — Аврора показала ей письмо. Радость сестры была огромной, даже чрезмерной.
— Восславим Господа, так чудесно внявшего моим молитвам! — вскричала она и чуть было опять не рухнула на колени, но Аврора удержала ее.
— Лучше успокойся. Будем благодарить Господа сколько пожелаешь, когда нам все это вернут. Но этого еще надо добиться. Если бы Мюллер не стащил это письмо, мы бы пребывали в полном неведении. Учти, мы здесь уже несколько дней, наше возвращение замечено. Как вышло, что этот Ластроп не нанес нам визита?
Амалия недолго подыскивала ответ.
— Считает, наверное, что нам не нужны деньги... Разве Филипп не пишет, что он должен оставить для нас по десять тысяч талеров на случай затруднений?
Мы как раз сейчас в затруднении, так что нам ничего не остается, кроме как самим нанести ему визит. Сделаем это завтра же.
Это было сказано таким властным тоном, что Аврора не удержалась от смеха.
— Честное слово, ты права! Предлагаю перенести на завтра также и вознесение благодарностей Всевышнему. Не забудь: юный Мюллер назвал своего хозяина сущей канальей... Вот и поглядим, прав ли он.
***Банкир жил на берегу одного из проведенных к порту каналов, в красивом готическом доме из темно-красного кирпича с зубчатой островерхой крышей, делавшей дом похожим на башню с бойницами. На первом этаже была заметна какая-то жизнь, но спокойная, размеренная, как и подобает порядочному заведению. Сам хозяин располагался этажом выше, в его комнату вела тяжелая резная лестница из потемневшего дерева, кабинет был уставлен мебелью эпохи Ренессанса. Одну стену в нем полностью закрывал старинный позеленевший гобелен, под которым громоздился обитый железом сундук.
Ластроп был похож на свой дом: он был так же тяжел и медлителен. Когда он встал из-за письменного стола при появлении посетительниц, тем показалось, что с места сдвинулся, отделившись от стены, грузный шкаф. На голове у него красовался густой мелко завитой парик коричневого цвета, и в этом не было никаких сомнений, потому что из-под парика торчали седые космы. Камзол был такой же бурый, с начищенными серебряными пуговицами и белой манишкой. Физиономия у банкира была чисто выбритая, широкая, красная, как отполированное яблоко, и довольно веселая, но взгляд глубоко посаженных глаз из-под кустистых бровей был, как у насторожившегося лиса.
Он рассыпался в комплиментах, несколько раз повторил, что благородные дамы делают честь своим появлением его скромному учреждению, и изъявил готовность быть им во всем полезным, еще не предложив им сесть. Из-за его угодливости Аврора вся подобралась: она не любила заискиваний. Тем не менее, не показывая своего отношения, она села в жесткое кресло из тисненой кожи и радушно улыбнулась.
— Мы не станем надолго вас задерживать, герр Ластроп, — начала она. — Мы с фрау фон Левенгаупт хотим попросить вернуть нам двадцать тысяч талеров, доверенные вам графом Филиппом Кристофом фон Кенигсмарком на условии их возвращения нам.
Густые брови банкира взлетели на лоб, в черных глазах читалось искреннее изумление.
- Женщины средиземноморского экспресса. Книги 1-3 - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы
- Талисман Карла Смелого - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы
- Любовь и замки. Том 2 - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы
- Кречет. Книга III - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы
- Золотая химера Борджиа - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы
- Рабыни дьявола - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы
- Короли и королевы. Трагедии любви - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы
- Три господина ночи - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы
- Оливье, или Сокровища тамплиеров - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы
- Роза Йорков - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы