всем, что я знал ”. Я потерял концентрацию на банке, мои глаза затуманились от воспоминаний о моем детстве. Я чувствовал на себе взгляд Элси.
Кашлянув, я продолжила. “В любом случае, как я уже говорила, мы выросли не со всем этим”. Я указала на комнату и дом — на все. “Мы жили в трейлере в действительно плохой части города”. Мой голос стал глубже, с хрипотцой. “Там были я и два моих брата, Остин и Аксель ... и моя мама”. Я проглотил комок, подступивший к горлу. Словно почувствовав, что мне нужна поддержка, чтобы просто подумать о моей маме, рука Элси зависла над моей. Мое дыхание остановилось, пока я с нетерпением ждал, что она сделает. Затем, стараясь держать себя в руках, Элси положила ладонь на мою руку, чуть сжав ее.
Я хотел поднять глаза, чтобы встретиться с ней взглядом, но не смог. Я не был уверен, что смогу оторвать взгляд от ее руки. Ободренный ее прикосновением, я заговорил снова. “Я никогда не знал своего папу; он ушел до того, как я стал достаточно взрослым, чтобы помнить его. Но моя мама ... моя мама была лучшей. ” Мои губы изогнулись в ухмылке. Я сам удивился, что улыбнулся, вспомнив что-то хорошее о своей маме, а не о том, какой она была в конце.
“Как я уже говорил, мы часто не могли позволить себе электричество, поэтому она водила нас в лес рядом с нашим трейлерным парком, - я поднял банку в воздух, - и наполняла ее молниеносными жуками”. Я засмеялась и покачала головой. “Мы наполняли столько банок, сколько могли унести, и расставляли их по всему дому. Жуки жили там, где жили мы, поэтому у нас не было проблем с их ловлей и сохранением для нашего освещения ”.
Мое зрение затуманилось, когда я погрузился в воспоминания. Казалось, я почти вижу этих светящихся насекомых в своей руке, как будто я стою в своей старой крошечной комнате. “Я тоже ненавидел темноту. То, что происходило за пределами нашего трейлера, было не тем, что должен видеть ребенок, поэтому мне нужен был свет, чтобы спать. А моя мама этими баночками озарила дом, как рождественская елка”.
Тряхнув головой, чтобы избавиться от воспоминаний, я почувствовала, как мои щеки запылали от того, что я так много рассказала. Баночка была крепко зажата в моей руке, и когда я рискнул взглянуть в сторону, глаза Элси блестели от непролитых слез, а ее маленькая ручка крепко сжимала медальон на шее.
Моя грудь сжалась при виде ее реакции, но когда она снова сжала мою руку, я понял, что она просит меня продолжать. Взяв себя в руки, я поставил банку напротив того места, где она сидела.
Элси смотрела на меня так, словно ловила каждое мое слово.
“Здесь, в Сиэтле, у нас не водятся жуки-молнии, но Лекси хотела, чтобы у Данте в комнате были такие же банки от жуков-молний Bama. Я не знаю, откуда у нее взялась эта идея, но она сделала ему это, потому что не могла достать настоящую вещь. Я пожал плечами. “Она заставила меня помочь ей. И я не знаю...” Я пососала уголок своей губы, прежде чем отпустить ее. - Ты навел меня на эту мысль, когда сказал, что тебе не нравится спать в темноте.
Убрав свою руку с моей, Элси достала блокнот из кармана толстовки и принялась писать записку. Я прочитал ее. -Покажи мне.
“Это немного глупо и по-детски”, - сказала я, чувствуя, как меня охватывает настоящее смущение.
Элси снова что-то нацарапала в своем блокноте. “Мне все равно”, - написала она. По радостному выражению ее хорошенького личика я понял, что на самом деле это не так.
Я не могла поверить, что уже далеко за полночь, а я сижу в мастерской Лекси и делаю поддельные банки со светлячками.
Чувствуя пристальное внимание Элси, я взял банку и поставил ее перед собой. Взяв светящуюся палочку, которую я позаимствовала из ящика стола Лекси, я взломала ее, активировав неоновую жидкость внутри. Я разрезала палочку пополам ножницами и бросила их в банку. Захлопнув крышку, я встряхнула банку до тех пор, пока вся жидкость не разлилась по стенкам. Я достала пустой пластиковый тюбик, снова закрыла крышку, затем обвязала ленту вокруг верха.
Поставив готовую банку на стол, я откинулся на спинку стула и объявил: “Готово”.
Рука Элси протянулась вперед, и она взяла банку. Она наморщила лоб, явно пытаясь понять, что я только что сделал, затем посмотрела на меня, приподняв брови. Встав со стула, я подошел к выключателю. Я сразу увидел панику на лице Элси, но попросил: “Доверься мне”. Каждая частичка Элси была спокойна, но когда ее плечи расслабились, она кивнула головой.
Я выключил свет, и как только я это сделал, я услышал, как Элси ахнула. Банка, стеклянная банка в ее руке, излучала желтый неоновый свет, ее яркое сияние освещало комнату.
Я вернулся к столу и извинился. “Это не так хорошо, как настоящее, вокруг тебя нет жужжащих молниеносных жуков, на которых можно было бы посмотреть, но этого достаточно для здесь и сейчас. Быть твоим светом”.
Я не был уверен, слышала ли меня Элси, потому что ее взгляд не отрывался от банки. Минуты проходили в тишине, и я забеспокоился, не работает ли ее новый слуховой аппарат. Но когда она наконец повернула ко мне голову, на ее лице была широкая улыбка, огромная ослепительная улыбка, от которой у меня перехватило дыхание, и я понял, что она прекрасно меня услышала.
Ее пальцы проследили за брызгами светящейся жидкости на внутренней стороне банки, затем она поднесла руку к подбородку и опустила ее. Она что-то подписала мне.
Мой взгляд остановился на ее губах, она опустила глаза и одними губами произнесла: “Спасибо”.
Глава Седьмая
Элси
Банка была самой красивой вещью, которую я когда-либо видела, но то, что этот мальчик сделал для меня, то, на что Леви Карильо потратил время, было самой красивой вещью из всех.
Он был достаточно заботлив, чтобы привести меня в этот сарай и зажечь во мне этот свет, чтобы я не боялась. Чтобы я не боялась темноты. Он бы не понял, но никто, никтоза многие годы не сделал для меня ничего подобного.
В этот момент я был рад, что не разговариваю с людьми. Комок
