Иначе бы несколько дней не ждали…
Чем же занимался Киров в тот судьбоносный для владикавказских социал-демократов день? Он и шурин Яков Маркус «разбирали весьма важные документы разгромленного жандармского управления». Мечта любого журналиста, но отнюдь не партийного вожака. Тогда каким же образом Киров стал депутатом в рабочем совете по партийной квоте РСДРП? Не иначе слово свое сказал Передков. Сам он – уже в совете, а двум другим (Поляковой и Будагову) не с руки возражать Скрынникову, пожелавшему отдать одно место от партии, большевистское место, главному редактору «Терека». Ведь сами же считали, что красноречивее Мироныча оратора не найти… Так, волею судеб 9 марта Сергей Костриков был заочно избран депутатом.
Оставалось узнать, согласен ли товарищ Киров взвалить на себя столь трудную миссию: «перековать» эсеровский рабочий совдеп в социал-демократический. Он недолго думая ответил согласием, хотя весьма смутно представлял, как одолеть эсеровское влияние. Скрынников, тоже вошедший в совет по партийной квоте РСДРП и возглавивший в нём политическую секцию, предлагал объединить два совета – рабочий и солдатский, сформированный частями местного гарнизона 14 марта. Однако солдаты в большинстве – те же крестьяне и стоят на той же эсеровской платформе. Чем поможет сложение двух эсеровских структур в одну?..[71] Конечно, солдаты – сила, военная сила. Надежная опора, в случае чего. Но прежде их нужно завоевать…
Яков Львович Маркус с сестрами Софьей и Марией. [РГАСПИ]
Пока же ситуация развивалась в противоположном направлении. Почему Скрынников потерял контроль над рабочим советом? На первом собрании 4 марта доминировали делегаты с предприятий, где преобладало социал-демократическое влияние. Железнодорожные мастерские, Алагирский завод, типографии… Итог: председателем избран большевик Передков, младший партнер Скрынникова. А 8 марта в выборах участвовало на порядок больше делегатов (один от тридцати рабочих). Народ в основном ремесленный, артельный, из прислуги или конторских служащих. И, как правило, с крестьянским прошлым. Неудивительно, что они проголосовали за эсеров. К ним-то Кирову и предстояло отыскать нужный подход. Но начать он решил с солдат. Да, в казармы его вряд ли пустят, но вот на заседаниях солдатского совета выступить позволят как представителю совета рабочих. Солдатских депутатов всего тридцать два. Эсеры господствуют, но есть и эсдеки. Так что увлечь за собой десяток-полтора служивых – не такая уж и фантастическая задача…
Провернуть то же самое с депутатами от рабочих (напомню, таковых всего тридцать) сложнее, поскольку рядом лидеры эсеров – председатель совета Гамалей, товарищ председателя И.М. Семенов. Обрабатывать своих колеблющихся товарищей не дадут. Остается идти в коллективы, чьи делегаты 8 марта поддержали проэсеровских депутатов, чтобы агитировать всех – и самих делегатов, и тех, кто этих делегатов выбирал.
А теперь процитируем Т.М. Резакову, сотрудницу редакции «Терека», хорошо знавшую нашего героя: «По поручению большевистской фракции большую работу среди солдатской массы проводил С.М. Киров, который часто выступал на собраниях Совета солдатских депутатов». Как видим, работа с военными велась по «легкому» варианту, эффективному на короткой дистанции. В родном совдепе Мироныч действовал иначе.
Сложилась легенда, будто в марте 1917 года во Владикавказе восьмичасовой рабочий день ввели благодаря настойчивости большевиков и чуть ли не ораторский дар Кирова убедил всех принять положительную резолюцию. Это не так. Да, 10 марта в зале вспыхнул жаркий спор по данному вопросу, но в итоге эсеровское большинство постановило: восьмичасовому рабочему дню быть. Затем лидеры совета провели консультации и заключили «соглашение со всеми предпринимателями», взяв за образец порядок, принятый в Петрограде. Спустя две недели, 25 марта, владикавказская печать оповестила всех о достигнутом эсерами успехе: закон о восьмичасовом рабочем дне, причем без сокращения зарплат, утвержден[72].
Нашему герою в те дни было совсем не до дебатов в городском совете. На заседаниях он попросту отсутствовал. Судя по газетным репортажам и отчетам, от фракции большевиков слово постоянно брал Передков. Василий Порфирьевич, ссылаясь на наказы рабочих, 21 марта потребовал ввести во Владикавказе сухой закон, 8 апреля поддержал создание особого продовольственного комитета, 11 апреля иронизировал по адресу членов гражданского исполнительного комитета[73].
Где же пропадал Киров? Киров, судя по всему, «гулял» по городу. В один день мог зайти на табачную фабрику Вахтанговых (1 делегат-выборщик), потолковать с людьми, в другой – на мельницу Якова Ходякова (1 делегат-выборщик) за тем же, потом – на мукомольную фабрику Прохановых (6 делегатов-выборщиков), лесопильный заводик Воробьева (2 делегата-выборщика), крахмальный заводик братьев Мостовенко (2 делегата-выборщика), к служащим почтово-телеграфной конторы (5 делегатов-выборщиков), к городским фонарщикам (1 делегат-выборщик)…
Мелких предприятий с коллективами от двух-трех десятков до сотни человек во Владикавказе имелось немало. Но на предстоящем перевыборном «делегатском собрании» именно от них зависело, устоит эсеровское большинство в совете или нет. А, как признавал очевидец кировских выступлений, речи Мироныча «всегда… производили такое громадное впечатление, что аудитория, иногда даже настроенная против большевиков, слушала его с затаенным дыханием, не прерывая, и принимала большевистскую резолюцию»[74].
Тем временем совет по докладу Гамалея 25 марта 1917 года на внеочередном «делегатском собрании» увеличил число депутатов. Председатель запросил тридцать, получил двадцать четыре новых члена. Понятно, что за две недели Киров не успел достичь нужного эффекта, а потому пополнение на расстановку сил в рабочем «парламенте» повлияло слабо. Зато недели через три желанная для социал-демократов тенденция обозначилась. 6 апреля солдатский совдеп выбрал нового председателя – старшего писаря А.А. Жолкевского, члена РСДРП. В рабочем совете своего рода сенсация произошла 11 апреля, когда по докладу Скрынникова в исполнительный гражданский комитет Владикавказа совдеп делегировал добавочно двух эсеров и четырех социал-демократов, в том числе Кирова[75].
Что помимо природного кировского обаяния побудило десятки артельных, ремесленных и кустарных «бригад» Владикавказа сменить политические ориентиры? Возможно, инициатива упразднения промежуточного звена между советом и рабочим – «делегатского собрания». Долой делегата-выборщика! Давайте избирать депутатов напрямую! Одного от, скажем, ста рабочих! Если вас два-три десятка, объединяйтесь с соседними коллективами, а лучше формируйте профессиональный союз, и вперед! Этот депутат будет по-настоящему вашим, зависеть от вас и отстаивать в совете прежде всего интересы вашего «союза» «предприятий»…
В начале мая 1917 года особая комиссия Владикавказского совета во главе со Скрынниковым и Кировым внесла на рассмотрение депутатов именно такой проект реформы: предприятия сами отбирают депутатов, по одному от ста человек. Бюро профсоюзов, эсеры и эсдеки присылают ещё девять (каждый по три). Затем совет формирует исполком.
Комиссию из шести социал-демократов и одного эсера образовали 2 мая, после чего Гамалей и Семенов заявили об отставке. Так эсеры признали свое поражение: большинством в совете они более не располагали, хотя в зале сидели не новички, а все тот же состав, избранный 8 и 25 марта. Однако настроения депутатов изменились, ибо изменились настроения коллективов, их пославших. Они одобрили реформу. Депутаты
