Форма входа
Читем онлайн Всё переплетено. Как искусство и философия делают нас такими, какие мы есть - Альва Ноэ
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
возможности записывать или отправлять сообщения или помощи в развитии науки или бюрократии. Это побочные эффекты. Ведь это изобретение было попыткой показать структуру нашего языка, чтобы, в конечном счете, мы могли знать, что делаем, когда говорим. Письмо всегда было связано с записью самих себя. Это был проект, на самом деле – один из важнейших проектов философии, начиная с Аристотеля, Фреге и Витгенштейна, Остина и Дэвидсона.
В действительности, таков был и проект Сократа. Часто говорят, что для Сократа философия была устным занятием, и здесь мы вспоминаем ранние диалоги Платона и их истинно диалогическую форму. Но на самом деле Сократ был не просто хорошим собеседником. Сократ был скорее дознавателем, и эффект его бесед не в том, чтобы исследовать идеи посредством разговора, а в том, чтобы разговор прерывать. Сократ требовал от своих собеседников, чтобы они прекратили говорить как прежде, перестали действовать в соответствии с привычками мышления и разговора, но подвергли их, свои привычки, критической оценке. По сути, говоря коротко, Сократ требовал, чтобы они замолчали, перестали действовать и начали писать, начали заниматься философией.
Удивительное заключение: искусство – условие языка
Я утверждал, что наш опыт языка и наше представление о его месте в нашей жизни зависят от письма. У этого обстоятельства есть важное негативное последствие, особенно в связи с положением дел в так называемой научной лингвистике. Cуждения лингвистов о грамматичности или правильности формы, а также попытки сформулировать принципы или правила, которые формируют нашу лингвистическую компетенцию, – все это, так сказать, птичий язык. Мы инсайдеры, жители мира письма, и когда мы выносим суждения о языке, мы делаем это как участники, а не наблюдатели. Это вписывает прескриптивность в саму ДНК лингвистики; она не может быть описательной, как утверждает каждый «научный» лингвист. Ничто не иллюстрирует деформирующее влияние престижа, приставшего к модели позитивной науки, так прекрасно, как ее способность заставить нас поверить в то, что мы являемся беспристрастными наблюдателями, строящими теории на основе доказательств, тогда как на самом деле мы участники, действующие на основе внутренних для деятельности оценок и имплицитного владения соответствующими культурными нормами.
Это не означает отрицания фактов! Существуют лингвистические факты, которые находят выражение в реальности – например, в наших суждениях о структуре фразы или грамматичности. Но это не в большей степени фиксированные точки данных, чем любая другая форма эстетической реакции. Скорее, это отправные точки, приглашения лучше сформулировать, почему мы реагируем на сделанную нами вещь или совершенный нами поступок именно так, как реагируем. Лингвистическая реальность имеет больше общего с эстетикой, чем с психологией. Позже в книге я обращусь к разработке концепции эстетического, которой здесь оперирую.
Но есть и жизненно важные положительные результаты. Я утверждал, что речь, по самой своей природе, содержит в себе, как один из своих моментов, внимание к собственным нормам, стандартам и, шире, к тому, что мы делаем, когда говорим. Мы не просто используем язык; мы используем язык, чтобы размышлять о языке, представлять язык, изображать язык, и делаем мы это не как незаинтересованные наблюдатели, а как говорящие субъекты, которые оказываются погружены в нормативный ландшафт, топологические особенности которого неопределенны и дезориентируют. Быть носителем языка – значит оказаться захваченным писательской позицией, то есть задачей изобретения письма как средства, позволяющего нам стать проницательнее к самим себе, чтобы мы могли лучше справляться с проблемой продолжения.
Этот момент использования языка, как мы уже увидели, является философским. Мы потеряны. Мы размышляем, чтобы быть найденными. Мы стремимся репрезентировать себя перед самими собой, чтобы понять себя, но также и для того, чтобы освободиться от всех тех способов, которыми над нами властвуют простая привычка и автоматизм. Писательская позиция, которая, как я утверждал, предшествует изобретению использования графических средств с целью снять вуаль с наших языковых личностей, – это философская позиция.
Но эта связь между письмом и философией указывает на более широкую связь между искусством и философией. Обратите внимание, что философия – это тоже созидательная деятельность. Философия использует язык и письмо, чтобы выставить нас напоказ перед самими собой; или, как выразился Витгенштейн, философия направлена на создание наглядных репрезентаций. Очень важно, что в работах Витгенштейна это не просто метафора. Он изначально озабочен, хотя и не называет это таким словом, проблемами письма; он стремился разработать обозначения, графические приспособления с целью разъяснить, сделать явным, выставить напоказ, сделать понятным. Философия в руках Витгенштейна в буквальном смысле слова направлена на изобретение письма, то есть на поиск способов использования знаков и их нанесения для репрезентации нас самим себе с целью разобраться с нашей путаницей, дать возможность лучше понять себя. Как хореограф стремится написать танцующее тело, так и философ стремится написать себя – мыслящее, говорящее, лингвистическое тело.
Мы только что отметили, что Сократ совсем не был любителем бесед, он требовал прекратить обычные разговоры, чтобы мы могли начать писать. Но философское письмо – теперь мы бросаем взгляд на многовековую историю философской литературы – это поле битвы; философы спорят, критикуют и анализируют. Чего они не делают, так это не приходят к согласию. Но как они могут к нему прийти? Их цель – не согласие, а убеждение, то есть обращение в свою веру. Они стремятся увидеть мир по-новому. И это эстетический проект.
Философские тексты маскируются под трактаты и подкрепляемые аргументами позы, но на самом деле это партитуры. Мы разыгрываем наши философские партитуры и пишем их для того, чтобы другие могли их сыграть и с их помощью дезорганизоваться, а может быть, надеемся мы, и реорганизоваться[111].
II
6. Эстетические трудности
Искусство – это то, что делает жизнь интереснее искусства.
Робер Филлиу
До сих пор в центре нашего внимания находилось искусство и то, как оно замыкается на привычках и технологиях, которые являются его сырьем и источником, и изменяет их. Но на самом деле переплетение даже глубже этого. Ведь эстетические трудности – или эстетическая слепота, как я буду их называть, – гораздо более распространены и неизменны, чем искусство и художественное творчество; они столь же фундаментальны и стары, как сам факт сознания. Эстетическое – это живая возможность, шанс и проблема, где бы мы ни находились. Нас и всю сферу нашего опыта и мира понять не проще, чем создаваемые нами произведения искусства. Мы не фиксированы, не стабильны, не определены и неизвестны; сам акт попытки навести фокус на себя, свое сознание, свой мир реорганизует и изменяет нас.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Всё переплетено. Как искусство и философия делают нас такими, какие мы есть - Альва Ноэ бесплатно.
Похожие на Всё переплетено. Как искусство и философия делают нас такими, какие мы есть - Альва Ноэ книги
- Без сердца что поймем? - Шалва Амонашвили - Прочая научная литература
- Философия освобождения - Филипп Майнлендер - Науки: разное
- Weird-реализм: Лавкрафт и философия - Грэм Харман - Литературоведение / Науки: разное
- Нейтронные звезды. Как понять зомби из космоса - Москвич Катя - Прочая научная литература
- Когда ты была рыбкой, головастиком - я... - Мартин Гарднер - Прочая научная литература
- Вся мировая философия за 90 минут (в одной книге) - Шопперт - Биографии и Мемуары / Науки: разное
- 7 процентов - Алексей Моисеев - Космическая фантастика / Научная Фантастика / Науки: разное
- FAQ для настоящего писателя: от графомана к профессионалу (СИ) - Наталья Аверкиева - Науки: разное
- Психология терроризма и противодействие ему в современном мире - Вячеслав Соснин - Прочая научная литература
- Из чего это сделано? Удивительные материалы, из которых построена современная цивилизация - Марк Медовник - Прочая научная литература
