Форма входа
Читем онлайн О чем молчат фигуры - Юрий Авербах
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
И когда Алехин получил из Англии приглашение на международный турнир в Лондоне, в начале 1946 года, это вызвало резко отрицательную реакцию не только в Голландии и Франции, но также в Англии и США.
Под давлением общественного мнения англичане были вынуждены отозвать свое приглашение.
В ответ Алехин отправил открытое письмо организатору турнира. Оно было опубликовано в январе 1946 года одновременно в «Chess» и «British chess magasine».
«Дорогой мистер Хэттон-Уард,
Я получил Ваше письмо, возвратившись 28 ноября с Канарских островов. Прежде чем я узнал то, что Вы мне сообщаете, я не мог что-либо предпринять, так как не знал о мотивах, которые заставили Вас отозвать Ваше приглашение.
Сейчас я могу и должен высказаться, не потому, что Вы организуете турнир, какой бы чисто шахматный интерес это для меня ни имело, но прежде всего из-за мотивов, которые Вы привели.
Вы сообщаете, что в определенных кругах люди высказали возражения, основанные на приписываемых мне симпатиях во время войны.
Однако любой незаинтересованный человек должен представлять, какими должны быть мои настоящие чувства по отношению к людям, которые отняли у меня все, что имеет значение в жизни; к людям, которые разрушили мой дом, ограбили виллу моей жены (и очевидно все, чем я обладаю) и, наконец, украли даже мое имя!
Отдав всю свою жизнь служению шахматам, я никогда не интересовался тем, что не имело отношения к моей профессии.
Однако, к несчастью, всю мою жизнь и особенно после того, как я завоевал титул чемпиона, люди старались представить меня в абсолютно фантастическом политическом свете. Более двадцати лет я носил ярлык „белогвардейца“, что было особенно разрушительно, так как делало невозможным контакты с моей родной страной, которую я никогда не переставал любить и ею восхищаться.
В 1938—39 годах я надеялся, в результате переговоров и переписки с чемпионом СССР Ботвинником, положить конец этой абсурдной легенде, так как вопрос о матче между нами в СССР был уже практически решен.
Однако… началась война, и после ее окончания я теперь „пронации“, обвиняемый в коллаборационизме и т. п. и т. п.
Я далек от того, чтобы думать о Вас плохо, наоборот, я благодарен Вам за то, что Вы высказали это обвинение, — неопределенная ситуация, в которой я находился в течение двух последних лет, была для меня морально невыносимой.
То, что протестовал доктор Эйве, меня не удивляет — было бы удивительнее, если бы он не протестовал. Среди массы чудовищных глупостей, опубликованных в „Pariser Zeitung“, были оскорбления членов Комитета, который организовал наш матч 1937 года: Голландская шахматная федерация даже направила гну Посту протест по этому поводу.
В то время я был абсолютно бессилен сделать то, что полностью объяснило бы ситуацию — заявить публично, что эти статьи не были написаны мной. Д-р Эйве был так убежден в моем влиянии среди нацистов, что написал мне два письма с просьбой предпринять соответствующие меры, чтобы облегчить участь бедного Ландау и моего друга д-ра Оскама… однако в Германии и в оккупированных странах мы находились под постоянным наблюдением гестапо и угрозой самим попасть в концентрационный лагерь. Поэтому реакция др. Эйве на мое приглашение абсолютно естественна. Однако, как и многие другие, он сильно ошибается.
Ваш основной довод, приведший к отзыву приглашения, — „ультиматум“ (как вы назвали) Шахматной федерации США. Это — очень серьезно, так как эти люди, очевидно, приняли такое решение и привели аргументы, которые по их мнению его оправдывают. Мне в данный момент они неизвестны, но кажется разумным предположить, что это вопрос коллаборации с нацистами. Обвинение в „коллаборационизме“, в основном, направлено против тех, кто присоединился к правительству Виши. Однако я никогда не имел ничего общего ни с этим правительством, ни с его чиновниками.
Я играл в Германии и оккупированных странах, потому что это не только было нашим единственным средством существования, но также ценой свободы моей жены. И возвращаясь в моей памяти к ситуации, в которой оказался четыре года назад, я утверждаю, что и сегодня действовал бы точно таким же образом.
В нормальной ситуации моя жена была способна и имела возможности заботиться о себе сама. Однако не во время войны и не в руках нацистов. Я повторю, если обвинение в „коллаборационизме“ базируется на моем вынужденном временном пребывании в Германии, мне нечего добавить — моя совесть чиста!
Совсем другое дело, если я обвиняюсь в фабрикациях, в частности, статей, которые появились в „Pariser Zeitung“. Против этого я должен официально протестовать. В течение трех лет, пока Париж не был освобожден, я был вынужден молчать. Однако при первой же возможности в различных интервью представить факты в их истинном свете. В статьях, которые появились в 1941 году во время моего пребывания в Португалии и о которых я узнал в Германии, после того, как они были перепечатаны в „Deutsche Schachzeitung“, ничто не было в действительности написано мной. Я представил материал, связанный с необходимой реконструкцией ФИДЕ (Международной шахматной федерации), а также критику теории Стейница и Ласкера, написанную еще до 1938 года.
Я был удивлен, когда получил письма от мистеров Хелмса и Стургиса о реакции, какую эти статьи — чисто технические — вызвали в Америке, и соответственно ответил м-ру Хелмсу.
Только когда я узнал, какие появились бесподобно глупые фабрикации, наполненные нацистскими идеями, я понял в чем дело. Но тогда я был пленником нацистов, и нашей единственной надеждой на сохранение было молчание. Прошедшие годы разрушили мое здоровье и мои нервы, и я даже удивляюсь, что еще могу играть в шахматы.
Моя преданность моему искусству, уважение, которое я проявлял к своим коллегам, и вся моя предвоенная жизнь должны заставить людей понять, что статьи были поддельными.
И я особенно опечален тем, что не могу приехать в Лондон и высказаться.
Ваш А. А. Алехин».В Лондоне в январе 1946 года прошли одновременно два международных турнира. В одном победил Герман Стейнер (США) — 9 из 11, во втором Макс Эйве — 9,5 из 11.
По окончании соревнований большинство участников пришло на собрание в отель «Great Eastern», чтобы обсудить вопрос об Алехине. Председателем собрания был единогласно избран д-р Эйве.
Вначале д-р Тартаковер, который под псевдонимом лейтенанта Картье принимал активное участие в борьбе с нацистами, предложил участникам собрания принять следующую резолюцию:
«Шахматные мастера, собравшиеся в 1946 году в Лондоне на международном турнире, с удовлетворением отмечают, что Международная шахматная федерация, представленная в Европе доктором Рюэбом, совместно с Французской шахматной федерацией предпринимает расследование относительно обладателя титула чемпиона мира д-ра Алехина, обвиняемого в коллаборационизме. Подписавшие это обращение мастера надеются:
1. Что это расследование будет осуществлено возможно быстрее.
2. Что выводы будут совершенно объективными и д-ру Алехину будут предоставлены все возможности для ответа.
3. Что этот вопрос, который отравляет шахматный мир, в конце концов будет закрыт».
Это исключительно ясное и справедливое предложение не удовлетворило всех присутствовавших и не было принято, после чего собрание затянулось на несколько часов. Как адвокат, д-р Тартаковер особенно возражал против требований некоторых из присутствовавших, чтобы д-р Алехин вернулся во Францию. Он рассматривал это требование как эквивалент судебному решению еще до рассмотрения дела в суде, хотя нежелание д-ра Алехина возвращаться во Францию могло быть связано с исключительными обстоятельствами, не имеющими никакого отношения к его истории.
Как было написано в «British chess magazine», совещание грозило превратиться в судилище, где ораторы выступали и как обвинители, и как судьи. Понадобился такт и авторитет председателя собрания, чтобы повернуть его к желаемой цели: убедить ФИДЕ принять необходимые меры, которые бы прояснили невыносимую ситуацию.
Все присутствовавшие согласились с тем, что этот неприятный вопрос не должен появится в прессе, после чего была принята следующая резолюция, копия которой послана д-ру Алехину.
«Настоящее собрание шахматных мастеров решило:
1. Что существует обвинение м-ра Алехина в коллаборационизме с врагом.
2. Важно, чтобы это обвинение было быстро расследовано во Франции.
3. Желательно, чтобы м-р Алехин был приглашен вернуться во Францию, чтобы предстать перед соответствующими органами.
4. Что ФИДЕ должно содействовать и ускорить этот процесс и действовать в зависимости от обнаруженных обстоятельств».
Журнал снабдил этот текст следующими комментариями:
«Мы надеемся, что эта проблема будет так или иначе решена. Однако не следует быть слишком оптимистичными. ФИДЕ находится сейчас в процессе реорганизации, и ее первое заседание пройдет только летом, так что быстрого решения вопроса ожидать не следует.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу О чем молчат фигуры - Юрий Авербах бесплатно.
Похожие на О чем молчат фигуры - Юрий Авербах книги
- Острова утопии. Педагогическое и социальное проектирование послевоенной школы (1940—1980-е) - Коллектив авторов - Прочая документальная литература
- Жизнь вопреки - Олег Максимович Попцов - Биографии и Мемуары / Прочая документальная литература
- Начало и становление европейской музыки - Петр Мещеринов - Прочая документальная литература / Культурология / Прочее
- Расшифрованный Булгаков. Тайны «Мастера и Маргариты» - Борис Вадимович Соколов - Прочая документальная литература
- Убийца из города абрикосов. Незнакомая Турция – о чем молчат путеводители - Витольд Шабловский - Прочая документальная литература
- Битва цивилизаций. Что грозит человечеству? - Игорь Прокопенко - Прочая документальная литература
- Германия и революция в России. 1915–1918. Сборник документов - Юрий Фельштинский - Прочая документальная литература
- Дороги джунглей - Людмила Шапошникова - Прочая документальная литература
- Стратегия Русской доктрины. Через диктатуру к государству правды - Виталий Аверьянов - Прочая документальная литература
- История моей одиссеи - Петр Ефимович Люкимсон - Прочая документальная литература / Путешествия и география
