Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И тогда он сказал негромко:
– Я ослеп, Усташ.
– Ослеп? Ничего не видишь?
– Я вижу, Усташ, но не так, как надо… Чтобы видеть, я должен все время дергать головой… Если я сижу неподвижно, я будто погружен в туман. А? Ты слышал когда-нибудь про такое? Я собственную руку не различаю, если не шевелю ею… Как ночью при вспышках молнии… Наверное, бабинга действительно отравил нас… А?.. Как думаешь, это навсегда?..
– Побереги нервы.
– Ты не бросишь меня, Усташ? Все еще может вернуться. Я говорю о зрении.
– Конечно, – успокаивающе ответил я. – Обязательно все вернется.
– Вот я и говорю, не бросай меня, Усташ, – быстро заговорил француз, ловко хватая меня за руку. – Мы с тобой кое-что знаем, правда? – Он жадно дышал мне в лицо. – Не бросай меня, Усташ. Мы с тобой знаем, что такое надежное прикрытие, правда? Б нашем деле нельзя без прикрытия. Ты ведь меня не бросишь? – Он, наконец, выдохнул то, что, видимо, боялся выдохнуть: – Я не Шлесс, Усташ. Я не заразный. Я точно знаю, что я не заразный. И ты же видишь…
– Да ладно, – сказал я. – От слепоты еще никто не сдыхал.
– Я знаю! – обрадовался француз. – Бот увидишь, я еще прикрою тебя!
Я усмехнулся.
Это он-то прикроет? Будет дергать головой, что ли, чтобы увидеть цель?
Казалось еще минута и француз расплачется.
Мне этого не хотелось.
Я сказал:
– Сиди, не вставай. Пойду принесу пиво.
Подойдя к столу, я негромко выложил новость капралу и Ящику:
– Буассар, кажется, ослеп.
– Ослеп?!
– Ну, не совсем, но в дело, наверное, не годится. Нас теперь только трое. И если ван Деерт не дойдет…
– Голландец дойдет! Я его знаю.
– А если все-таки не дойдет?
Капрал выругался:
– Майор Мюллер прав. Б этой стране, прежде всего следует уничтожать знахарей и кузнецов!
– А если бабинга ничего не подсыпал в мясо? – спросил я. – Мы ведь едим из одного котла. Если бабинга что-то подсыпал, почему это на всех подействовало по-разному? У меня, например, болит голова, а Буассар ослеп…
Я не стал продолжать.
Я не знал, как сказалось отравление на Ящике и капрале. Но, видимо, какого оно на них сказалось, иначе они заставили бы меня договорить.
Взяв несколько банок пива, я вернулся к французу.
– Усташ! – схватил он меня за руку. – А моя слепота, она может сойти за полную потерю зрения? Я могу потребовать по Договору все сто процентов?
– Наверное, – сказал я, и Буассара это несколько успокоило.
По крайней мере до вечера француз протянул без особых ухудшений.
Зато я, очнувшись после тяжелого послеобеденного сна, задохнулся.
Запахи!
Я приподнялся на локте, боясь резких движений, но головной боли не было, как не было вообще никаких плохих ощущений. Я даже испугался – так хорошо может себя чувствовать, наверное, только мертвец. Только вид француза, даже во сне дергающего головой, отрезвил меня.
И я сразу и по-настоящему ощутил запахи.
Ничего такого прежде я не испытывал.
Деревья и кусты, трава и камни, металл, брезент, оружие, пустые банки из-под пива – все обрело неожиданную способность источать запахи. Мир просто исходил запахами. Жадно поводя ноздрями, я вбирал в себя тропическое неистовство – влажную духоту, душную сырость, пряность невидимых орхидей и сотен других, мне неизвестных растений; заплесневелые и чистые ароматы, и ароматы прекрасные и отвратительные.
Конечно, такую чувствительность нельзя было назвать нормальной.
Но, даже думая так, я не переставал жадно узнавать, ловить все новые и новые запахи и ароматы. Несмотря на их чудовищное разнообразие, я легко отделял один от другого, угадывал, ловил легчайшие полутона, сразу узнавая – относится данный запах к какому-то живому существу или он, скажем, исходит от оброненного кем-то патрона?
Еще я заметил, что вижу над предметами таинственное свечение.
Например, над белыми цветами орхидей это свечение было голубоватым, а желтая нежная травка, обычно такая незаметная, испускала пепельный свет.
Я будто попал в другой – неистовый, странный мир, пугающий, но не отталкивающий.
– Иди к нам, Усташ!
Капрал и Ящик сидели рядом у костерка, метрах в пяти от джипа.
Запах брезента, углей, потной одежды густо мешался с ароматами орхидей, мятой травы, бензина.
– Взгляни на оборотня, Усташ.
Не знаю, что и как они видели, – я, например, увидел ураган вспышек.
Оборотень пылал, как обломок радуги.
Он сверкал, как мощная маячная мигалка в ночи, как звезда в пустом небе.
Тысячи и тысячи светлячков, привлеченные его пожаром, толклись над ним в светящемся хороводе, как крошечные планетки вокруг сияющего светила. И я, бывший усташ Радован Милич, профессиональный рейнджер, замер, как гимназистка, вдруг вспомнившая давно исчезнувший в прошлом выпускной бал.
Светлячки толклись над пылающим оборотнем.
Я почему-то подумал: а может, это создание вовсе не с Земли? Может, этот оборотень упал к нам с неба? Может, его занесло к нам из других пространств? Может, и он видит нас в нежных красках и запахах?
Капрал у костра шевельнулся.
Будто испугавшись, запахи на мгновение погасли, но тут же вспыхнули с новой силой. Среди них появилось много новых, незнакомых, каких я прежде не слышал. Были среди них и враждебные, их я сразу отторгал. Были и такие, что пугали меня, но главное, я это понял, весь этот праздничный разлив запахов был напрямую связан с состоянием оборотня.
– Ты когда-нибудь слышал о чем-то таком, Усташ? – потрясенно спросил капрал.
Он сидел прямо в траве, поджав под себя скрещенные ноги, сложив руки на груди. Я отчетливо различил на левом запястье следы тщательно сведенной татуировки.
– Ты говоришь о запахах?
– О каких запахах, Усташ? Звуки!
В голосе капрала прозвучало такое торжество, что сперва я решил – капрал пьян. Как я ни напрягал слух, я ничего не слышал, кроме бесконечного, скучного, как прибой, звона цикад.
Я так и сказал:
– Цикады.
– Заткнись, Усташ! – возмутился капрал. – Эти цикады только мешают. Ты вслушайся! Вот… – Он странно наклонил голову и, выпятив узкие губы, полузакрыл глаза. – Ты слышишь?.. Это какая-то мелкая птичка… Совсем крохотная… Села на ветку… Она роется клювом в перьях… Она невозможно громко роется клювом в перьях, Усташ!.. Черт! – выругался он, затыкая уши пальцами. – Опять летучая мышь!
– Не стоит поминать черта, капрал.
Это произнес Ящик.
По-французски!
В лилово-багряных отсветах костра я увидел впалые щеки Ящика и по запаху его тела, по тяжелому нездоровому запаху понял – Ящик болен, хотя и скрывает это. И еще я понял по запаху – Ящик, несомненно, старше нас, по крайней мере, он не моложе капрала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Шпион в Юрском периоде - Геннадий Прашкевич - Научная Фантастика
- Кормчая книга - Геннадий Прашкевич - Научная Фантастика
- Световой торнадо - Борис Фрадкин - Научная Фантастика
- Земля навылет - Геннадий Прашкевич - Научная Фантастика
- Конец пятидесятых - письма И А Ефремова - Геннадий Прашкевич - Научная Фантастика
- Кот на дереве - Геннадий Прашкевич - Научная Фантастика
- Золотой миллиард - Геннадий Прашкевич - Научная Фантастика
- Снежное утро - Геннадий Прашкевич - Научная Фантастика
- Вечный лоцман - Геннадий Прашкевич - Научная Фантастика
- Анграв-VI - Геннадий Прашкевич - Научная Фантастика