«Патриарх Иеремия вселенский на Владимирском и всея Руси патриаршестве быть не хочет; а если бы мы позволили ему быть в своем государстве на Москве, на патриаршестве, где теперь отец наш и богомолец Иов митрополит, то он согласен. Но это дело нестаточное: как нам такого сопрестольника великих чудотворцев и достохвального жития мужа, святого и преподобного нашего отца и богомольца Иова митрополита от Пречистой Богородицы и великих чудотворцев изгнать, а сделать греческого закона патриарха».

«Вследствие подозрительности, ясные следы которой видны повсюду, иметь патриархом иностранца, грека, должно было казаться крайне неудобным», пишет по этому поводу С. М. Соловьев.

Переговоры тянулись еще полгода, и лишь в 1589 г. был учрежден в Москве патриарший престол и первым всея Руси патриархом избран был митрополит Иов. Вместе с ним владыки новгородский, казанский и крутицкий были возведены в митропиты, а еще шесть епископов русских – в архиепископы, после чего богато одаренный патриарх Иеремия был отпущен обратно в Константинополь с грамотою к султану Мураду и поручением достигнуть согласия на учреждение патриаршего престола в Москве от других восточных патриархов. Это последнее поручение выполнить ему было, очевидно, нелегко, т. к. лишь только через два года митрополит терновский привез в Москву грамоту с их согласием, а одновременно и просьбу к Годунову о присылке шести тысяч золотых. Речь об этом даре велась, очевидно, еще в Москве, потому что точно указанная константинопольским патриархом сумма, очень значительная по тому времени, была ему тотчас же отправлена в венгерской и португальской монете, – русской золотой валюты тогда еще не существовало. Кроме того, как сообщает один из лучших исследователей вопроса об учреждении патриаршества на Руси Зернин, патриарху было послано от царя сорок сороков соболей, тридцать сороков куниц, десятеры цки1 горностайные, пятнадцать пудов рыбьего (моржового) зуба и множество ценной церковной утвари. Патриарх Иов и Борис Годунов также отправили ему ценные дары, а торговому представителю Руси в Царьграде было предписано выдать патриарху еще собольих, куньих и других мехов, а также и шестьсот венгерских золотых.

Религиозная и одновременно государственно-политическая цель, поставленная перед собой окрепшей национально-великороссийской Русью, была достигнута, о чем Годунов поспешил тотчас же известить юго-западную литовскую Русь в специальном наказе послам в Литву Салтыкову и Татищеву. Но и восточные патриархи применили все силы, чтобы отстоять свой приоритет над Москвою. Патриарху всея Руси было предоставлено лишь пятое последнее место, после Константинопольского, Антиохийского, Александрийского и Иерусалимского патриархов.

«Наша страна»,

Буэнос-Айрес, 16 мая 1957 г.,

№ 382, с. 5.

«Профсоюзы» Московской Руси

– …Так, нынешние Тверские-Ямские населяли тогда почтари и ямщики, Большие и Малые Каменщики – штукатуры, печники и каменщики, Хамовники…

– Хамы, – подсказываю я.

– Ширяев, уходите из класса! Вы не достойны называть себя москвичом и учиться в Московской гимназии, – вскипает Сергей Константинович.

Мы, гимназисты, наградили его тогда кличкой «Суслик», но внешне он совсем не походил на этого зверька, Значение этого прозвания было иное. Как только тема урока, хотя бы очень отдаленно касалась Московской, до-Петровской Руси, а тем более самой Москвы, Сергей Константинович

Цка (устар.) – мех.

впадал в какой то транс: он зажмуривал глаза и медленно, сам упиваясь звуком, цедил, смаковал, именно «суслил», древние, пахнущие ладаном и кипарисом эпитеты, названия, уже забытые, но яркие и красочные термины того языка, которому Пушкин учился у московских просвирен.

Сам он учитель истории, Сергей Константинович Богоявленский[9]происходил из древней семьи московских священников, династии, восходившей к временам Грозного, чем очень гордился.

– Не многие из современной знати превосходят древностью и чистотой «породы» нас, коренное московское духовенство. Род священников Зверевых, например, к самому Калите восходит, – говорил он нам, но, увы, мы не понимали и не разделяли его московской гордости. Москву он любил безмерно и изумительно знал ее…

По окончании гимназии я позабыл о «Суслике». Позабыл и его рассказы о нашей общей родине – Белокаменной Москве. Их вытеснил из моей памяти тяжелый балласт сведений о развитии английских тредюнионов, философии Гегеля и Ницше, «Великой» французский революции и прочем, обильно внедрявшемся в наши, уже студенческие тогда головы…

Но недавно, здесь, на берегу Тирренского моря[10], «Суслик» снова заговорил со мною. Ко мне, случайно, через Югославию, попала пачка русских книг, выпущенных в Москве в 1946—49 г. г., по случаю празднования ее 800-летия. Автором некоторых из них значился член-корреспондент Академии Наук СССР С. К. Богоявленский. «Суслик».

И снова зазвучали древние, полноценные и полновесные слова. И снова «засуслились» его рассказы, отцеживая добротную гущу подлинной правды от жидкой сыворотки залившей ее лжи. Теперь я понял их и поделюсь одним из них с читателями. Речь будет идти, говоря нашим несклепистым, корявым нерусским языком, об организации демократических профсоюзов в до-Петровской Руси при активном содействии Великих Князей и Царей Московских. Невероятно, но факт. Что же поделаешь…

* * *

Упорным, кряжистым мужиком-скопидомом был Великий Князь Иван Данилович. Деляну за деляной, кусок за куском приращивал он к своей Московской вотчине земли прогоревших княжат, платя за них из своей «калиты», кожаной поясной сумы. Но не только земли прикапливал он. Еще жаднее копил Калита «животы» – людскую, человечью казну – работного, «дельного» труженика, хребтового строителя нарождавшегося Царства, грядущего «Третьего Рима». Для приобретения этой «казны», он не жалел золотой, что скупо стерег в своих кованных рундуках. Всякого звания люди были ему нужны: и пахарь со своим «оралом», и кузнец, ковавший «орало»; и латник для «бережения» тогда еще деревянных стен Кремля, и искусный каменного дела «художник», чтобы воздвигнуть вместо них нерушимую твердыню и храмы во Славу Господню; и «кадаш» – бондарь, и «розмисл» – инженер, и «хамовник» – ткач: все были ему надобны для «государского дела» и для них он не жался, «тряс» – тратил золотые «ефимки» и серебряные «теньги» из своей калиты-мошны. То одиночками, то целыми ватагами переманивал он на Москва-реку, Яузу и Клязьму нужных людей и из Твери, и из Рязани и из гордого богатого Господина Великого Новгорода и даже из далекой Литвы, тысячами скупал у татар полонянников и всех селил в своей Москве и вокруг нее.

Своих новых московских людей Князь сажал на землю не как-нибудь, где было свободное место, но расселял их, зорко вглядываясь своими острыми глазами в еще туманное будущее столицы молодого Царства. В плотно облегавшем ее бору места хватало, и широкими стрелками просек раскидывал Князь слободы новоселов, подбирая их «по дельному ряду» – профессиональному признаку, как говорим мы теперь. Так, вдоль главной дороги на торговый Запад, к Твери и Новгороду, потянулась Ямская слобода, а на другой стороне Москвы, на лугах, за Крымским Бродом, куда при гоняли продажные табуны ногаи и подходили караваны восточных купцов, там сели на землю «ордынцы» – выкупленные полонянники, знакомые с языком и обычаями своих бывших господ; рядом с ними, с Ордынками, разместилась Толмачевка – поселок переводчиков; а в буераках за Неглинкой выделили место драчам, на полянах, близ Пресенских Прудов доставили свои избы переманенные из Новгорода и Твери ткачи – хамовники. Таковы были первые ремесленные слободы Москвы, о которых упомянуто еще в завещании Ивана Калиты.

«Слобода была растительною клеточкой Москвы», писал ее историк Забелин.

Дети и внуки первого Московского Великого Князя следовали его мудрой политике привлечения лучших работников в свой центр и их профессиональной организации на его территории. Ей же следовал Московский митрополит, монастыри и крупнейшие феодалы. Москва заселялась и разрасталась, подчиняясь этой постепенно выработанной в деталях системе, о чем до сих пор рассказывают еще живущие в народной памяти имена Московских улиц и переулков: Каменщики, Кожевники, Хамовники, Ямские, Рогожские, Лубянки, Ордынки…

* * *

– Ты – Калита! (Мошна с деньгами). Ты у Бога в раю хочешь себе место закупить! – кричал Князю юродивый, публицист того времени.

И внешняя и внутренняя политика формировавшейся Московской монархии, в противоположность своему республиканцу-соседу Великому Новгороду, была основана не на порабощении и насилии, но на привлечении и вовлечении в орбиту общих государственных и личных интересов – «закупе». Деньги – их было мало тогда в ходу – играли в этом второстепенную роль, первая же – принадлежала гарантии развития собственных творческих возможностей привлекаемых, защите их имущества и предоставления им личной свободы. Да, свободы, от чего и пошло название этих производственных ячеек – слободы.

1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 33

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Люди земли Русской. Статьи о русской истории - Борис Ширяев бесплатно.

Похожие на Люди земли Русской. Статьи о русской истории - Борис Ширяев книги

И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата - Сборник статей - История
Двуглавый российский орел на Балканах. 1683–1914 - Владилен Николаевич Виноградов - История
Ищу предка - Натан Эйдельман - История
Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 2 - Семен Маркович Дубнов - История
Право на жизнь. История смертной казни - Тамара Натановна Эйдельман - История / Публицистика
Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 годов - А Спиридович - История
Исследование по истории феодального государства в Германии (IX – первая половина XII века) - Николай Колесницкий - История
История Хоперского полка Кубанского казачьего войска 1696–1896 гг. - Василий Григорьевич Толстов - История
Искусство эпохи Возрождения. Италия. XIV-XV века - Александр Викторович Степанов - Искусство и Дизайн / Прочее / История
Гитлер: мировоззрение революционера - Райнер Цительманн - История

Оставить комментарий