Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сегодня будем работать над рефлексами на воле. Мне нужен помощник. Поехали!
Мы загрузили «артистов» в рюкзаки и поехали за город в поисках укромного местечка, где могли их выпустить. В районе Токсово мы нашли то, что было нужно: маленькую полянку рядом с грунтовой дорогой, огороженную с одной стороны густым кустарником, а с другой — двумя поваленными соснами.
Михаил Давыдович вооружился своей аппаратурой, а я вступил в должность охранника: моей задачей было хватать тигрят, пытавшихся спрятаться в частом кустарнике, и возвращать их на полянку. Яркое солнце и теплый день, видимо, пришлись тиграм по вкусу, и они разыгрались, быстро освоившись в новой обстановке.
— Митька! Зови пацанов быстро! Здесь цирк показывают! — раздалось над самым ухом, и на нашей полянке, откуда ни возьмись, появилась целая толпа мальчишек и девчонок, которые с хохотом и выкриками бросились ловить наших тигрят, игнорируя и нас, и всю советскую науку с ее задачами и проблемами.
С каждой минутой народ прибывал, бурно реагируя на бесплатное и редкое зрелище. Михаил Давыдович что-то кричал мне. Судя по интонациям и отдельным словам, я понял, что требуется моментальное решение. Что-то надо было делать… И вдруг меня осенило.
Я заверещал, что было сил:
— А ну, мотайте все отсюда, да поживей, а то худо будет!
— Чего разорался! Что тебе, жалко, что ли? — бросил мне пожилой мужик, хмурый и решительный. — Пускай люди посмотрят, может, кто у тебя одного и купит…
С озабоченным выражением на лице, я сказал защитнику народных интересов:
— Мне-то не жалко. А вот тебя-то, и правда, жалко.
— Чего? — угрожающе зарычал мужик. — Да я тебя сейчас…
— Дурак, — сказал я. — У меня же в кустах мать!
Минута — и лужайка опустела. Только хруст сухих веток из-под ботинок удирающих зрителей был слышен за кустарником.
Я отер пот со лба, а Михаил Давыдович пожал мне руку.
БОЛЬНИЧНЫЕ РАССКАЗЫ
Клубника
Вася, столяр из Кимр. Ленинградская глазная больница, 1962 г.Мы ентих заграничных видали, их как-то по-чудному зовут. Туристы или еще как. Ага, туристы.
И вот приходють енти туристы на базар. У нас в Кимрах клубника крупная, хрушкая, вот они, значит, за клубникой на базар.
Пришли. У ворот, на базаре-то, лавка стоит. Из неструганых досок така лавочка. И вот енти туристы, немцы, кажись, с плеч рукзаки скинули, на лавку составили рядком, а сами по клубнику пошли. Вот смех-то! Ну, конешно, клубнику купили, а в Москву-то уж без рукзаков…
Потом другие приехали. Теи уж видно ентим рассказали — почем клубника в Кимрах. Енти рукзаков на лавку уж не кладут. На себе носят по базару. А ребята им все рукзаки сзаду бритвой изрисовали. И вещи обратно оттеда потянули.
Ну вот, значит, когда третьи приехали, теи уж не так. Как на базар — так вот глянь на меня — вот так рукзаки себе с плеч на пузо перевешали, рукам обхватали — и так по базару. Вот смех-то!
Выучили ихнего брата, как по Расее гулять!
Катаракта
Дед из Семипалатинска, столяр, 71 г. Ленинградская глазная больница, 1962 г.«Как катаракту мне в Харькове сняли да стали выписывать, я у врача спрашиваю:
— Доктор, а можно мне на радостях выпить как следовает?
— А сколько же ето — как следовает?
— Литр, — говорю.
У няво глаза на лоб полезли.
— Как ето, — говорит, — литр? Неужели ты за раз литр выпьешь?
— Нет, — говорю, — что вы, доктор. За раз нельзя. Я к обеду поллитру раздавлю, а вечером мне опохмелиться надо ай нет? Я вторую поллитру почну полегоньку. Сначала стаканчик, потом другой, потом остаточек… И так мне спать сладко будет!..»
После операции в ленинградской больнице дед обратился с той же просьбой к своему лечащему врачу. Тот категорически отказал. Дед разволновался. Побежал к начальнику отделения, и тот после долгого разговора разрешил немного. Дед вернулся в палату довольный и, уходя, написал благодарность начальнику отделения, не упомянув своего врача который его оперировал и возился с ним месяц.
Посохшие ноги
Дед из Семипалатинска, столяр, 71 г. Ленинградская глазная больница, 1962 г.Когда я мальчишкой был, ноги у меня посохли. Болят да не ходят — прямо бяда. Батя меня на станцию повез к дохтуру. Дохтур посмотрел, ноги пошшупал и велел мазью натирать. Полягчает, мол.
Стали мазью натирать — ничаво. Никакого толку. Еще пуще ноги похудели, я уж и с печи-то не слезаю. Вот батьке мужики-то и говорят: «В дальней деревне, верст, почитай, за сорок, бабка живет. Макеиха. Ты к ней ребенка и свези. Вылечит».
Запряг батя коня и повез меня к бабке. Цельный день ехали, к темну приехали. Встретила нас бабка. Старая, вся съежилась, сгорбилась. Посмотрела мои ноги, да батю ругать: чаво, мол, раньше не привез.
— Таперечи я ничем помочь не могу. Правда, есть, — грит, — последнее средство. Купи ты, — грит, — три шкалика спирту. Парня на печи посади, зипуном укрой, а ноги на сковородку теплую пущай поставит. И в тую сковородку спирту шкалик налей. И пущай сидит, преет. Ежели начнут ноги спирт сосать, значит, пошло дело. И так три дни делай.
Так и сделали. Посадил меня батя на печь, как бабка велела, спирту шкалик на сковородку вылил. Сижу я под зипуном, прею. Пот с меня льет, а сижу, терплю, а сам пальцем все в сковородку тычу — проверяю, сосут ноги ай нет. А палец все мокрый — хоть ряви. Нету спасенья ногам моим! А тут вдруг чувствую — палец сухой! Я батю звать. Поглядели — и вправду нет спирту! Высосали ноги весь шкалик!
Назавтра другой шкалик высосали ноги, а на третий день только половину. Больше не стали сосать. Значит, не надо им больше, так бабка и сказала. Ну что ж. Стали ноги меньше болеть.
Прошла неделя, к Пасхе слез я с печи. Потом и к окошку дополз — посмотрел, как ребята играют. А потом и во двор пошел. И совсем вроде хорошо мне стало, только хромаю маленько.
Вот мы с батей раз выехали в поле. Я на возу лежу, а он рядом шагает. А навстречу дохтур идет, тот самый.
— Ну как, — грит, — Митрич, поправился у тебя Петька?
— Поправился.
— Вот я говорил — мазь втирай.
А батя осерчал, видно, возьми да и ляпни:
— Не от твоей дурацкой мази он поправился, а от средства бабки Макеихи!
А дохтур спрашивает:
— А что же это за средство?
Батя возьми ему и расскажи. Тут он усмехнулся так и грит:
— Ну, наделал ты, Митрич, делов! Таперича у парнишки ноги пропали. Ведь твоя бабка спиртом ему кости сожгла!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Ящик водки - Альфред Кох - Биографии и Мемуары
- Паренек из Великих Лук - Лев Разумовский - Биографии и Мемуары
- Памяти Володи Татаровича - Лев Разумовский - Биографии и Мемуары
- Моя веселая Англия (сборник) - Марианна Гончарова - Биографии и Мемуары
- В двух шагах от войны - Вадим Фролов - Биографии и Мемуары
- Испанский дневник - Михаил Кольцов - Биографии и Мемуары
- Кулак - Галина Литвинова - Биографии и Мемуары / Историческая проза / Публицистика
- Илья Глазунов. Любовь и ненависть - Лев Колодный - Биографии и Мемуары
- С театра войны 1877–1878. Два похода на Балканы - Лев Шаховской - Биографии и Мемуары
- Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение - Вильфрид Штрик-Штрикфельдт - Биографии и Мемуары