все-таки была.
— Ему два года, подарен его величеству от императора Рубия, — прочитал табличку он.
— Тогда не стоит, наверное, наглаживать коня его величества.
Я прошла к следующему стойлу, там стояла высокая стройная лошадь, серая в яблоках с черной гривой. Я протянула руку, но она лишь настороженно посмотрела на меня. Когда Кейлир подошел ко мне, то она вообще угрожающе заржала.
— Какая недовольная, — протянул юноша.
— Красивая, — шепотом сказала я и посмотрела на табличку. — Ее зовут Тааффеит.
— Как драгоценный камень.
Тааффеит услышала словно, что мы говорим о ней и подошла ко мне ближе, я погладила ее по нежному носу аккуратно. Кейлир тоже протянул руку, но она лишь раздраженно ее сбросила.
— Я бы прокатилась.
— Ты умеешь ездить верхом? — удивленно спросил он меня.
— Пару раз ездила. А вы?
— Умею, но не очень люблю. — Он заметил мой тяжелый выдох, специальный. — Но я буду рад составить вам компанию.
Мы подозвали конюхов и спросили можно ли запрячь лошадей. Одобрение было получено, на Тааффеит можно было прокатиться. Для Кейлира подобрали пегого мерина по имени Пион. Скакунов седлали и вывели из конюшни.
— Надеюсь Таффи будет хорошей девочкой, — сказал он.
— Тааффеит! — грозно поправила я его. — У нее есть имя и не нужно его сокращать. — Я оскорбилась так, будто он мое имя сократил.
— Но также удобнее.
— И что?
— Я бы и тебя хотел звать сокращенно.
— И как же? — угрожающе тихо спросила я.
— Летти или например Нико.
— Собаку так свою назовите, — огрызнулась я.
— Мы на псарне так и делаем. — Не понял моей реакции Кейлир. — Например, рождается у породистой суки пять щенков. У всех них есть собственные длинные имена, плюс прибавляется имя матери и отца, а также фамилия наша и название питомника. Одного кобеля зовут по документам Тамарис Ассоль Фрегат Медный сад Варинди. Но зовем мы его Там.
Я вскинула одну бровь и покачала головой.
Мы тихонько пришпорили лошадей и пошли по протоптанный тропинкам Придворовой территории. Поля были огромными, уже не зеленые, нет. В октябре не бывает яркой зелени. Земля окрашивалась в светло-желтые тона, а вдали виднелся лес с хвойными, которые контрастировали с полями.
— Я бы повторил как-нибудь наше свидание.
— Вы считаете, что у нас свидание, Кейлир?
— Дружеская встреча.
— Дружеская, ага.
— Так что?
— Я подумаю. Кажется, в этой стране девушкам не положено быстро соглашаться на все.
— Вы не похожи на тех, кого заботит кому что положено.
— Тоже верно. Не представляю какого вашей сестре, — повернула я разговор в нужное русло. — Ваша матушка, разумеется, все делает из благих побуждений, но я искренне жалею вашу сестру. Ей не сладко. Наверное, как и многим девушкам на выданье. Вы так не считаете?
— Сара, конечно, выглядит милой и доброй. И конечно, она, действительно, милая и добрая. Но не думайте, что ей плохо живется.
— Строгие правила, множество занятий. Никакой свободы.
— Чем это отличается от вашей работы?
— У меня всегда есть выбор.
— Он был когда-то. Но сейчас… разве вы сможете оставить свою работу? Даже если вас позовут замуж, вам же нужно где-то работать. Даже если вам не нужны деньги, и вас обеспечат… вы сможете покинуть свою интересную и опасную работу? Теоретически, да. Но на практике? Вы также не свободны, Николетт.
Он был в чем-то прав, даже не зная, что я ассасин гильдии, а не просто госслужащая в охране. Даже если небо упадет на землю, я решу уйти… Представляю какую истерику устроит Нитта. Наверное, обидится и решит, что это злое предательство с моей стороны. И вот… я ушла и вроде свободна. Чем бы я занималась? Что бы могло вызывать бурление в моей крови и азарт? От чего бы мой мозг продолжал работать усиленно и не заржавел?
На эти вопросы у меня не было ответов.
Я оглянулась на Кейлира, и он понимающе и грустно улыбнулся.
— Это не мешает мне настаивать на втором свидании.
— Ваша сестра, наверняка, спит и видит, что его величество ей так же говорил.
— О, да. Она — влюбчивая дурочка.
— Вы только что назвали свою сестру сейчас дурочкой?
— Я думал, вам нравится честность. Да… и она правда не слишком умна.
— Это не порок.
— Но и не добродетель.
— Буду верить в вашу сестру.
— Как будто от нее много, что зависит. Дурочек этих много будет скоро во дворце. Решается же все семьей.
Я оглянулась на конюшни и криво улыбнулась, Кейлир проследил за моим взглядом. Около конюшен спокойной походкой на лошадях были Шафран и Сара.
— Его величество воспользовался моим примером, — усмехнулся он. — Позвал девушку на конную прогулку. Правда Сара отвратительно ездит в седле.
Я посмотрела, как медленно они ехали на лошадях вдали от нас и снова вернулась к теме:
— Семьи иногда тоже равны, тогда его величество будет смотреть, кто его сердцу больше подходит.
— Сердцу! — рассмеялся Кейлир. — Верите, что у его величества оно есть? У короля нет сердца, и не должно быть. У него государство вместо сердца.
Я улыбнулась слегка.
— Его величество очень меняет эту страну, это огромная честь, мне как девушке работать тут.
— Верно, хотя, конечно, не все одобряют.
— Вы что-то знаете?
— Нет. Но догадываюсь. Старшее поколение труднее переносит перемены, хотя все они подчинятся его воле. Но уверен, что ему непросто. Даже из-за закона интимного согласия. Он ему дорого дался.
— Что вы имеете в виду? — хмуро спросила я. Я ничего об этом не знала.
— Вы знаете, во сколько лет у нас выходят замуж?
— Разрешено с восемнадцати.
— Верно. Люди из знатных родов выдают попозже, чтоб дочери получили образование. И все в столице. А в регионах? Он был шестнадцать, еще год назад. А возраст интимного согласия, когда можно было вступить в связь с девушкой четырнадцать. Сами понимаете… Король Шафран поднял возраст согласия до шестнадцати, а вступление в брак до восемнадцати.
— Я не знала об этом.
— Разумеется. Это политика, не охрана, — пожал плечами Кейлир.
— Вы знаете, почему он это сделал?
— К нему попала придворная девушка из региона, вроде из более-менее обеспеченной семьи, но не знатной. Что произошло… не знаю. Слишком интимные подробности. Но ей было пятнадцать, и она была не девочкой еще до того, как попала к нему. Он поднял на уши весь парламент, сколько всего в регионах меняли… Ведь закон издать — это одно, а следить, чтоб ему подчинялись на местах — другое.
— Неожиданная история.
— Еще бы. На него тогда давил весь совет, некоторые семьи перестали делать вложения в производства государства, он терял поддержку. Но… настоял на своем.
