Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда присмотришься, то видишь, иранцы приспособили свои склоны под поля, причем так, чтобы на них могла работать техника. Земля спланирована, будто укрыта лоскутным одеялом. Четко видны «швы» — границы между полями. Асфальтированное шоссе с прекрасными мостами и тоннелями поблескивает под солнцем. Во всей «их» природе видна какая-то не наша рациональность, непривычная взору советского человека...
...Вдали показалась на горе гора. Каменная, огромная, неприступная. Она и была крепостью. Подъехали быстро, а дальше только пешком. Тропы как таковой не было видно, но она чувствовалась. Пограничник бойко шагал, почти бежал, увлекая нас за собой, а другой шел сзади, играя автоматом. Так, гурьбой, поднялись, расселись на скале передохнуть, сидим, будто орлы, на вершине, сидим и болтаем ногами над пропастью. Солнце усердствует, кругом ни намека на тень, и не хочется даже говорить.
Когда перевел дух и успокоилась дрожь в коленях, присмотрелся. Ни малейших признаков человека, сала как скала, сотворенная природой. И только ею! При чем здесь крепость? Появилось сомнение, а не народная ли молва окрестила скалу крепостью за ее неприступный вид?
В одном месте, правда, посчастливилось — нашел выбитое углубление в рост человека. Выбитое давно и явно человеческой рукой. А больше, сколько мы ни лазали по уступам, ничего не увидели.
Уезжал я с Шиндан-гала с горьким чувством, будто провели меня на мякине. И вида подать нельзя. Столько хлопот — и во имя чего: чтобы подняться на голую скалу?
Однако сомнения развеялись уже на заставе. Мы, оказывается, не там были и не то видели. Собственно, крепость была внутри скалы, а вход в нее — с территории Ирана, мы же видели заваленный выход.
В иранских кустах укрыто начало коридора, по которому может проехать всадник. Глубина коридора метров сорок, а дальше... дальше под землей проходит граница и начинается наша территория. Здесь коридор взорвали, чтобы никто не пробрался и «не нарушил наш покой».
Она была известна еще до нашей эры, когда здесь гремело на весь древний мир государство Атропатана, или Малая Мидия, страна предков нынешних талышей. Вполне возможно, что именно здесь, у неприступной Шиндан-гала, споткнулись войска Александра Македонского, так и не сумевшего покорить Атропатану. Об Атропатане писали греки и римляне, о ее правителях знали в Египте... Столько веков никому не мешала крепость...
Айдын-мюалим явно огорчился, он тонко чувствовал мое состояние, может быть, я слишком громко молчал? Конечно, жаль крепость. Но в Талышских горах, говорят, осталось много других памятников истории. «Завтра поедем, еще кое-что покажу», — многозначительно сказал наш добрый хозяин, желая хоть как-то поднять мое настроение.
Он дома даже оседлал жеребца и привязал его перед забором — вдруг я случайно захочу прокатиться...
Назавтра мы поехали на самые дальние пастбища, туда на лето переселяется едва ли не полселения. Люди по пять-шесть месяцев живут в шалашах, при скотине. Так жили их предки... Все-таки традиции в горах незыблемы, потому что природа и время создали их. У шалашей я видел совсем маленьких детей и постарше, видел и совсем седых людей, для которых горы — это жизнь, а костер — родной очаг.
Кстати, об очагах. Без костра талыш не талыш. Женщины здесь обычно готовят в отдельно стоящих сараях — кухнях без дымохода. В углу, обмазанном глиной, выкладывают костер, над которым тренога, на треногу ставят казан или кастрюлю. Воду же кипятят в самоварах или чайниках. А дрова под боком, в лесу.
Особенно хорошо горит железное дерево, «для шашлыка лучший». Похуже дуб, бук, граб. Другого ничего такого здесь не жгут. Когда я увидел у дороги поверженных вековых великанов, аж сердце защемило. Ведь деревья эти даже не ассигнации, а чистое золото. Но им талыши распоряжаются как дровами — другого же топлива нет.
Когда начинается готовка, издали кажется: пожар занимается в сарае. Дым сизыми клубами выбивается из-под крыши. При свете костра, в полумраке кухни талышские женщины очень выразительны — только глаза и зубы блестят, а самих лиц не видно...
Чаруж
Путешествующим по Кавказу советую — ничего не просить. Никогда. Как решат хозяева, пусть так и будет. Закон гостя здесь ко многому обязывает хозяев, а с учетом нынешних жизненных неурядиц своей просьбой вы можете нечаянно поставить принимающих вас людей в трудное положение. Лучше испытывать неудобство, но только не просить.
Опростоволосился я. А началось все вроде бы случайно. Как говорит талышская пословица, «человек дважды бывает ребенком — в старости и в детстве». Детство мое давно прошло, значит, приблизилась старость.
Услышал я, что в селении Сарак живет народ чаруж, говорит на своем языке... Как было не попроситься туда? Попросил Гилала, а он одному ему известными путями сообщил в Сарак, что мы приедем. Нам назначили день и час.
О народе чаруж я никогда прежде не слышал. По-моему, и из талышей мало кто знает о нем. Есть мнение, что язык чаружей ближе всего к гилякам— народу, живущему на севере Ирана, у Каспийского побережья. Гиляков в мире насчитывается более двух миллионов. А сколько чаружей? Не знаю, и никто не знает: этнографическая наука вроде бы просмотрела этот народ. По крайней мере в справочнике «Народы мира» о нем не упоминается.
Позже я разговаривал в Баку с едва ли не единственным в мире специалистом по чаружам, профессором Наврузали Мамедовым, но он не этнограф, а филолог, исследующий диалекты талышского языка, очень серьезный ученый. Его мнение такое — рано объявлять об открытии неизвестного народа, возможно, они говорят на диалекте талышского, потому что язык-прародитель и у тех и у других — фарси. «Не исключено, что они— прямые потомки гиляков, — сказал профессор Мамедов, — а «чаруж» лишь их самоназвание...»
Так или иначе, но вывод очевиден — талышское общество неоднородно. И никогда не было однородным. Талыши — добрые соседи для всех честных людей. И сколько их ни пытались подмять, лишить имени, они все равно сохраняли себя, свое достоинство. В этом, я думаю, и проявляется глубина культуры народа — в умении уважать другой народ. Пусть и малочисленный.
Профессор Мамедов сообщил новость, ради нее я обязательно вернусь как-нибудь на талышскую землю. Оказывается, не только чаруж, но еще три других народа живут среди талышей — мелев, халаджи и дережа. О них я тоже не встречал упоминаний в этнографической литературе. Не встречал, наверное, потому, что плохо искал. Нельзя же допустить, что и их потеряла наша этнография.
...Селение Сарак внешне ничем не показалось: такие же дома, как всюду здесь. Разве что участки при домах побольше да сады погуще. Селение разместилось в самом предгорье, а кругом «железный» лес — деревья настоящие, живые. Талышская земля единственная у нас в стране, где растут железные деревья. У них очень прочная древесина, она тонет в воде, далеко не всякий топор одолеет дерево — металл тупится, топор отскакивает.
КогДа ехали по селению, по узкому, пыльному, но чистому проселку, заметил, что достатка в домах пока еще не бывало. Немало домов недостроены, хотя строятся они, видимо, уже много-много лет.
В горах дома не из камня, как на равнине, а из глины и веток. Сперва строят деревянный каркас дома, между стойками набивают решеткой досточки или вплетают ветки, потом Их обмазывают толстым слоем глины. И стена готова. Дальше же начинаются трудности с досками и со всем другим, без чего дом не дом, а всего лишь стройка.
Глинобитные дома имеют много достоинств. Во-первых, они в сто раз дешевле каменных, во-вторых, не боятся землетрясений, в-третьих, летом в них прохладнее, в-четвертых... «А почему должно быть в-четвертых, в-пятых?» — спросит любой горец. И сам же ответит — так строили наши предки, так строим и мы.
...Гюльпара Мамедова первой встала нам навстречу, за ней — все ее многочисленное семейство. Когда закончился долгий ритуал приветствия, очень торжественный и очень человечный, во дворе появился Багали — хозяин дома. Он чуть-чуть не успел к нашему приходу, потому что с утра провозился с коровой: зарезать корову — работа не на полчаса. Целую тачку мяса он толкал перед собой... Все-таки у него гости.
Эту бедную корову я никогда себе не прощу. Она была единственной в их доме. Я случайно узнал об этом и спросил, как же они останутся без молока, такой семьей. «У соседей будем брать, пока своя телка не отелится», — спокойно ответил Багали.
Стол поставили во дворе, в домике мы бы не разместились. Постоянно подходили люди, соседи. Особенно запомнился Гафиз-мюалим, ветеран, пенсионер, учитель, наверное, самый уважаемый в селении человек. За ним специально послали мальчишку.
Гафиз-мюалим надел новый пиджак, повесил орден, но второпях не успел побриться — слишком уж неожиданно для него мы нагрянули. Подошел он медленно, по-стариковски, протянул руку. Сели, вижу, волнуется аксакал, все-таки возраст берет свое, и чтобы помочь ему, завожу разговор о тросточке, которая нервно подрагивает в его руке. Оказывается, эти палочки старики делают сами из машмалы. Машмала — кустарник, на котором к осени созревают вкусные шишки, их можно есть. Машмала хороша тем, что не ломается и очень легкая. «Бросишь в собаку палку — не сломается». А железное дерево — хрупкое, такой тростью даже собаку в случае чего не ударишь. Машмалу сушат, обжигают на огне, и получается вполне хорошая палочка.
- Журнал «Вокруг Света» №05 за 1979 год - Вокруг Света Журнал - Периодические издания
- Журнал «Вокруг Света» №04 за 1984 год - Вокруг Света - Периодические издания
- Журнал «Вокруг Света» №08 за 1977 год - Вокруг Света - Периодические издания
- Журнал «Вокруг Света» №02 за 1967 год - Вокруг Света - Периодические издания
- Журнал «Вокруг Света» №04 за 1960 год - Вокруг Света - Периодические издания
- Журнал «Вокруг Света» №12 за 1989 год - Вокруг Света - Периодические издания
- Журнал «Вокруг Света» №11 за 1993 год - Вокруг Света - Периодические издания
- Журнал «Вокруг Света» №07 за 1970 год - Вокруг Света - Периодические издания
- Журнал «Вокруг Света» №03 за 1983 год - Вокруг Света - Периодические издания
- Журнал «Вокруг Света» №04 за 1987 год - Вокруг Света - Периодические издания