Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– При чем тут они? Это же совершенно очевидно, что покушались именно на Шерил! Исламисты взрывают бомбы в общественных местах, а ее двор – это вовсе не общественное место, вы что, не понимаете?
Следователь улыбнулся.
– Скорее всего, вы правы. Но исключить эту гипотезу мы пока не можем. Что-нибудь еще вспомнили? А то я оставлю вас отдыхать, и так уж, должно быть, замучил… – следователь мягко улыбнулся. – Доктор говорит, что вы легко отделались. Я рад за вас.
– Знаете что… – заговорила неуверенно, потому что мысль моя не была мне самой ясна до конца. – Что-то в этом парне в джинсах меня насторожило.
– Что именно? – быстро навострил уши следователь.
– Какая-то странность, особенность… Как будто он… Как будто он не француз, а иностранец. Вот вы сейчас говорили: Ги – француз, Джонатан – англичанин… Понимаете, и того и другого видно за сто километров: вот идет француз, а вот идет англичанин. Я сама иностранка, я в Сорбонне учусь, там одни иностранцы… Я это научилась улавливать: кто иностранец, а кто нет.
– И почему вы считаете, что этот тип в джинсах – иностранец?
– Сама не могу понять. Лицом он скорее на итальянца похож, да ведь такими лицами во Франции никого не удивишь… Тут другое. Тут вот что! – воскликнула я. – Он джинсовый костюм носит!
– Ну и что? – удивился следователь.
– У вас дети есть?
– Есть, – ответил он ошарашенно. – И что с того?
– Сколько лет?
– Восемь и двенадцать.
– Они носят джинсовые костюмы? Не джинсы, а именно костюмы, с курткой?
– Носят. Не пойму, что вы в этом странного нашли.
– А парню этому под тридцать, не меньше. В этом возрасте практически никто не носит джинсовые костюмы, только джинсы, но не джинсы с куртками. Это как бы признак дурного тона.
– Вы сильно преувеличиваете. У нас и так носят, и сяк – кому как нравится. А насчет тона – так он, может, из такой среды, в которой дурной-недурной тон никого не волнует?
– Может… Не знаю я. Но все-таки… Что-то в нем есть нефранцузское…
– Он, по вашим словам, произнес фразу из лифта: «Это какой этаж?» Акцент у него был?
– Не обратила внимания.
– А если бы был – обратили бы!
– Но три слова можно произнести без акцента! Когда я говорю по-французски, люди не сразу замечают мой акцент, потому что несколько коротких и несложных первых слов его не выдают! Потом, я его не очень хорошо слышала, через дверь, он у Джонатана спросил. И потом – я сама иностранка, и Джонатан иностранец, нам не так легко распознать акцент!
– Допустим. Но все же ваше заключение насчет джинсовой куртки уж очень натянуто выглядит…
– Нет! Я поняла, в чем дело: не в куртке! А в каскетке!
– Французы, по-вашему, каскетки не носят?
– Задом наперед, на американский лад!
– Ну, знаете, у нас молодежь тоже…
– Этот тип – американец!
– А что, ваша подружка и американцам насолила?
– У нее международная деятельность…
– Ну ладно, возьму ваши соображения на заметку, хотя они мне кажутся, не скрою, сомнительными, мадемуазель. Но – как знать, как знать, может, и пригодятся. Спасибо, мадемуазель. Выздоравливайте!
Рыжий комиссар поднялся, подергал затекшими ногами и вышел из моей палаты.
Разговор меня все-таки утомил. Вспоминать все это было тяжело и болезненно, боль за Шерил меня не отпускала, как и моя собственная, физическая боль.
Поев без аппетита, я задремала и проснулась уже в сумерках, когда в мою дверь снова постучали. Первыми в двери показались цветы – круглый, как блюдо, букет коралловых роз, убранных по окружности колосьями и какой-то зеленой травой. За букетом появился Джонатан.
– Джонатан! Джонатан… – сказала я и заплакала.
Он подошел, наклонился ко мне, заглянул в мои мокрые глаза и поцеловал меня в покрасневший нос.
– Я люблю тебя, – сказал он тихо.
Я перестала плакать от удивления. Я удивилась, конечно, не тому, что он меня любит, я это и так знала, а тому, что он это сказал. Поймав мой взгляд, Джонатан, словно пожалев о вырвавшихся словах, сменил тон и тему.
– Ты хорошо выглядишь, – сказал он ровно-светским голосом и спохватился: – Во всяком случае, твой нос…
Джонатан заплатил за мой телефон, и мне его включили. Первым делом я позвонила домой. Игорь не отвечал. Он не отвечал вечером, он не отвечал утром, он не отвечал ни в какое время дня и ночи. Но не мог же он быть на работе круглосуточно! И он не мог уехать так надолго, не предупредив меня!
Я терялась в догадках. Он мне был очень нужен, очень. Особенно сейчас, когда мне было так плохо, так одиноко. Особенно сейчас, когда я так нуждалась в его помощи и совете.
Особенно сейчас, когда Джонатан сказал «я люблю тебя»…
И оттого, что он так безнадежно куда-то запропастился, мне было страшно.
Так страшно, что я боялась даже позвонить маме. Кроме того, мне не хотелось ей говорить, что со мной произошло. Это тоже было слишком страшным.
По ночам мне снилась сверхтемпераментная брюнетка в постели с Игорем. Она раскрывала, как рыба, огромный красный рот и всасывала его в себя, а его тело, извиваясь, как червяк, постепенно исчезало в ее ненасытной утробе…
Я искала объяснение его исчезновению. Я искала объяснение моим снам. Я стала думать, что никогда не удовлетворяла Игоря по-настоящему как женщина. Он был моим первым мужчиной, он научил меня всем премудростям секса, но в ответ я могла ему дать только то, чему он меня научил… В нашей интимной близости мы не были партнерами, мы не были дуэтом, поющим на два голоса песню страсти: был всего один голос – Игорь и его эхо – я.
И теперь он завел себе другую женщину.
Я просто перестала звонить в Москву. А маме позвоню, когда снимут повязки и я увижу, что с моим лицом.
Со страховкой все утряслось, за мое лечение обещали заплатить, и мой врач повеселел. Он мурлыкал каждый день, навещая меня: вот-вот, мур-мур, снимем повязочки, и вы увидите, мур-мур, какая вы красавица, мур-мур…
Каждый день я спрашивала, как Шерил, и каждый день получала ответ, что она все еще в коме. Каждый день я просила разрешения ее увидеть и каждый день получала отказ…
В среду мне разрешили встать. Под руку с медсестрой, шатаясь от слабости, я прошлась по коридору, высматривая, где может находиться дверь, за которой лежит Шерил. Кажется, я ее вычислила. Во всяком случае, табличка «Интенсивная терапия» должна означать, что именно за ней пытаются вернуть к жизни тех, кто уже одной ногой покинул ее…
На следующий же день, сразу после завтрака, я направилась к этой двери. Я чувствовала себя хорошо, слабость почти прошла, и на ногах я держалась вполне крепко. А на их запреты – плевать я хотела. Я должна была увидеть Шерил.
…Наверное, это была она. В этой спеленутой бинтами мумии нельзя было вообще узнать никого. Даже нос ее был покрыт повязками, и бледные, бескровные веки прикрывали глаза. Я приблизилась.
Да, это была Шерил. Я узнала эти нежные, полупрозрачные, синеватые веки. У них была такая же форма, как у меня…
Белая мумия была вся в проводах, которые шли к ее носу, к ее рукам, к ее груди. Подвинув один из них, я осторожно присела на край кровати.
– Шерил… – позвала я.
Она мне не ответила. Ничего не изменилось, веки не дрогнули.
– Слышишь, Шерил, это я, Оля… Слышишь? Слушай меня, внимательно слушай, сестричка: ты не должна умирать. Ты обязана выжить. Пусть твой мозг работает, пусть твое сознание вернется на землю, ты вылечишься, у тебя все на месте, только ожоги, но они заживут, вот увидишь, от них даже следа не останется, слышишь? Надо только, чтобы ты вернулась. Ко мне… Я не могу тебя потерять, понимаешь? Я тебя нашла… только-только… Мне без тебя будет очень плохо, Шерил, понимаешь? Ты не можешь так со мной поступить, ты должна вернуться, ты должна выздороветь, и мы с тобой будем снова похожи и будем жить вместе, и никогда не расстанемся, и будем очень счастливы, слышишь, очень…
Бледные веки дернулись. Совсем чуть-чуть, лишь ресницы шевельнулись. Она не открыла глаза, она не посмотрела на меня, но я знала, что она меня услышала!
В палату вошла недовольная женщина в белом халате и открыла было рот, чтобы меня обругать, но я ее опередила:
– Она меня слышала! Понимаете, она меня слышала! Она мне ответила!
– Как ответила? – растерялась женщина, и недовольство исчезло с ее лица. – Как это?
– Веками. Она в ответ мне дернула немножко веками, понимаете?
Женщина покачала головой.
– Вы кто? И кто вам разрешил сюда входить?
– Я ее… Я ее лучшая подруга.
– А, это вы вместе с ней попали во взрывную волну?
– Именно… Я могу приходить к Шерил? Я буду с ней разговаривать, она меня слышит, и сознание к ней вернется!
– А ваш лечащий врач вам позволил сюда ходить? Ваше состояние от этого не ухудшится?
– Разумеется, нет, – сказала я сверхуверенным тоном. – Я уже в полном порядке. Вот только бинты еще остались, но мне их обещают снять в субботу!
- Укрыться в облаках - Татьяна Гармаш-Роффе - Криминальный детектив
- Долг Родине, верность присяге. Том 3. Идти до конца - Виктор Иванников - Криминальный детектив
- Убойное лето - Владимир Григорьевич Колычев - Детектив / Криминальный детектив
- Нечто в воде - Кэтрин Стэдмен - Криминальный детектив / Триллер
- Тень стрекозы - Татьяна Викторовна Полякова - Криминальный детектив
- Депутат за семь миллионов - Кирилл Казанцев - Криминальный детектив
- Нет жалости во мне - Владимир Колычев - Криминальный детектив
- Команда: Мы одной крови - Владимир Колычев - Криминальный детектив
- В Милуоки в стикбол не играют - Рид Коулмен - Криминальный детектив
- Строптивая мишень - Татьяна Полякова - Криминальный детектив