Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Роза ставила ему руки и посадку, то Илья поправлял ее даже. И, удивительно, по делу.
— А я себя вижу, как сижу и играю, — сказал Илья, хотя его никто об этом и не спрашивал.
Роза много читала про вундеркиндов, но запала ей в голову одна характерная ошибка в работе с ними: интеллектуальная недогрузка.
Это влияет на формирование волевых навыков, умение сопротивляться трудностям, не закрепляется привычка к постоянному труду. Ведь так все легко дается.
А что такое интеллектуальная загрузка? Где тот красный огонек, который начнет мигать, когда план загрузки будет выполнен? И что загружать в голову Илье? Объяснять ему правила игры на фортепьяно, тут, конечно, присутствует интеллект в способе схватывания материала, но тот ли это интеллект?
Роза много разговаривала с Ильей о музыке, выводила его в обычный мир и пыталась объяснить влияние музыки вообще и его в частности на людей.
У них даже игра была такая: нарисовать музыкальный портрет человека. Он шли на улицу, садились на скамейку и выбирали для себя персонаж. А затем Илья рассказывал об этом человеке, кто он по профессии, чего достиг и как воспринимает музыку (или не воспринимает ее вовсе).
А однажды она попросила нарисовать свой портрет, а потом самого Ильи.
Беседуя с Ильей о музыке, открывала в себе некие, спрятанные мысли, которые нехотя выползали из теплой постели подсознания (или откуда там еще?) и формировались в типы высказываний.
Илья заражался этой игрой и переставал заниматься фортепьяно.
Получалось, что она его в одном случае недогружала, а в другом перегружала.
А однажды она обнаружила и вовсе замечательную вещь — она начинала говорить словами Ильи, а Илья стал подражать ее мышлению.
Вот тогда она в Илью действительно влюбилась, ждала встречи с ним, чтобы погрузиться вместе в тот запутанный музыкально-философский мир, где все меняется посекундно и звучит красота. Так прекрасно было плыть в лодке с этим мальчиком и указывать ему на движущиеся пейзажи, в которых совершенно не было людей.
Но эти пейзажи звучали, и они слышали эти звуки.
Как-то Роза попробовала «загрузить» таким интеллектом и Кошерина, ведь и он в молодости покорял музыкальный Олимп, был прекрасным пианистом. Но Кошерин лишь пробурчал: «ты никак впала в детство.
Какая огромная разница между людьми: у этого взросляка только одно на уме — карьера, положение, борьба с врагами, которых становилось все больше по мере старения. А у Ильи, у детства — небо чисто, красота насыщена, и дух расширяется от восторга.
Так какая она, настоящая жизнь?
Несомненно, жизнь Ильи.
Таким образом, она как бы жила в двойном незаконном браке. С Кошериным, как гражданская жена, а с Ильей, как духовная наставница, мать и сестра.
А что у нее еще было? Скучное прозябание в музыкальной школе, общение с выброшенными за борт большой музыки вялыми женщинами и плаксивыми мужчинами, у которых к их профессии было чисто потребительское отношение и зависело от уровня нищенской зарплаты (уборщица их же школы зарабатывала больше, потому что работала еще в конторе рядом).
Вот она и жила своим двойным незаконным браком, пока вся эта конструкция, сооруженная ею, не начала распадаться.
Во-первых, появился Виктор на горизонте. Он возник так неожиданно, что Роза даже сначала не поняла, кто он.
Конечно, она знала о сыне Кошерина, знала, что он примерно одного возраста с ней, видела его фотографии и даже несколько раз живым, но издали.
А тут приходит в ее класс еще сравнительно молодой человек с внимательными серыми глазами, немножко смотрящими в разные стороны, отчего трудно сосредоточиться на лице. Приходит и говорит, что он сын Кошерина, ее любовника и хочет с ней поговорить.
Она просто испугалась, потому что знала, что он психиатр, что от него ничего скрыть нельзя. Так оно и было. Его глаза сразу поглотили ее, и на поверхности остался только ее голос.
Она сразу сдалась на милость победителя.
А Виктор пришел с просьбой оформить ее с отцом отношения.
Это было так неожиданно, что Роза на первых порах ничего и сказать не могла, а только сглатывала слюну и судорожно вдыхала воздух.
— Вы успокойтесь, это не он послал меня.
Он никогда вам предложение не сделает, стар и битком набит комплексами.
— А зачем вам это? — спросила она осипшим голосом. — Вам-то зачем? — сказала уже уверенней.
— Затем. Мне это нужно, так спокойней можно будет разъехаться. Я жить с ним больше не могу. Но если я начну разговор о разъезде, он может озвереть. Я его знаю. Он собственник, и грамма территории не отдаст. Скорее — деньги.
— Так возьмите деньги и купите себе квартиру.
— Слушайте, — приставил к ней свои глаза, как приставляют к груди в области сердца стетоскоп, Виктор. — Не надо мне давать советы. Я ведь не пришел к вам учиться игре на фортепьяно. Как кстати, мой пациент занимается?
— Ваш пациент?
— Илья Измайлов.
— Господи, Ильюша. Да ведь он совсем маленький!
— Однако это не мешает вам его тайно любить.
Роза смешалась, покраснела. Она давно ждала, что кто-то заметит ее отношение к ученику. Но думала, скорее всего, сам Илья.
— Это не та любовь, про которую вы думаете.
— Я сам знаю, про какую любовь мне думать. Женщина создана для любви. Она даже в пустыне найдет объект для обожания.
Я же вас не виню. Каждый человек имеет свою психологическую защиту. У вас это скрытая любовь. Вы считаете, что только так можно общаться с человеком. И те, кто не отвечает вам, вами выбрасывается на помойку.
Другими словами, у вас жизнь реальна сверх меры. И потом это характерная черта вашей профессии. Среди музыкантов много психологического разврата. И само учительство не более, чем интеллектуальный половой акт.
— Что вы такое говорите, вы ведь профессор? — чуть не закричала Роза.
Слова Виктора вывели ее из странного состояния застенчивости и заставили вспомнить о себе, как таковой.
У каждого есть своя сущность, которая чаще всего глубоко спрятана, но в критических случаях ярко проявляется. Эта сущность не часто извлекалась из подсознания Розы, но несколько случаев было, когда ее заставляли отвечать крупными залпами, чтобы сбить с прицела наступательный пыл нападающего.
— Так как в отношении того, чтобы уговорить моего отца жениться на вас?
— Вы сначала меня уговорите. Или считаете это необязательным? Считаете, что я вообще… недоношенная?
— Вы мне начинаете нравиться. Ей Богу!
Виктор встал и прошелся по классу хозяйской походкой, потрогал клавишу «ля» и нажал ее. Долго слушал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Большая книга ужасов. Самые страшные каникулы (сборник) - Елена Арсеньева - Ужасы и Мистика
- Большая книга ужасов – 61 (сборник) - Евгений Некрасов - Ужасы и Мистика
- Английский язык со Стивеном Кингом "Земляничная весна" - Stephen King - Ужасы и Мистика
- Мы идем к монстрам (ЛП) - Ли Эдвард - Ужасы и Мистика
- Комедианты - Валерий Михайлов - Ужасы и Мистика
- Большая книга ужасов 38 - Александр Белогоров - Ужасы и Мистика
- Вампир. Английская готика. XIX век - Джордж Байрон - Ужасы и Мистика
- Инфицированные - Скотт Сиглер - Ужасы и Мистика
- Полночное возвращение - Эдриан Лара - Ужасы и Мистика
- Виагра для дракона - Доктор Хаус - Ужасы и Мистика