Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так ты тоже ее чувствуешь? А мне показалось, что наступает конец света! — Он встал, подошел к дивану, повернулся к холсту. — Посмотри, пожалуйста, на эту работу. Что ты о ней думаешь?
Момент был ответственный. Славик понимал, что от его слова многое зависело. Вгляделся в холст. Он был розовый, как… Нужно сказать, — как именно, и тогда все будет в порядке, и художник спасется от мировой скорби.
— Знаете, на что это похоже? — сказал Славик, предчувствуя удачу. — Знаете? На розовую поверхность большой морской раковины!
— Ура-а-а! — закричал Кубик. — Ты понял!! Да здравствуют уста младенцев! Это утренняя заря, Славик, это рождение дня, и именно таким я его увидел! Такие тогда были краски! Живопись не погибнет, если живет на свете художник Кубик и его лучший друг Славик!..
Теперь уже можно было переходить к тому, ради чего, собственно, Славик и пришел к Кубику.
— Я вот о чем хотел вас спросить, дядя Витя, — Славик еще раз проверил, на месте ли коробочка. — Вы мне — помните? — говорили, что мечтаете хоть на часок вернуться в тот день, когда увидели свадьбу на улице? Он, этот день, в детстве у вас был.
— Ну и что? — почему-то насторожился Кубик. — Может, и говорил. А ты разве в волшебники записался?
— Да.
— Тогда действуй. Мне что-нибудь для этого нужно сделать?
— Ничего не надо. — Славик достал коробочку и прицелился ею в Кубика.
— Э-эй! — вдруг испугался художник. — Это что у тебя? — И выставил перед собой руку, словно у Славика был фотоаппарат, а он не хотел фотографироваться.
— Аппарат мол-стар.
— То есть молодость — старость? Откуда он у тебя?
— Дали… — уклонился от ответа Славик.
— Спрячь сию минуту! Ты думал, что художник Кубик вправду согласится на омоложение?
— Вы же сколько раз об этом говорили!
— Вот чудак! Да знаешь ли ты, что я нахожусь в лучшем мужском и творческом возрасте! Ай-ай-ай, Славик! Никогда не думал, что ты можешь так меня обидеть!
— Я… не обижал… — растерялся Славик.
— Еще как обидел! Ты думал, что живописец Кубик не в силах справиться со своими холстами! Что он уже не видит красок! Конечно, спасибо тебе за доброе твое сердце, но я не нуждаюсь ни в чьей помощи.
— Дядя Витя, — вскричал Славик, — зачем же вы тогда говорили, что хотите вернуться в тот день?!
— Зачем? Для красного словца, Славик. Художник и без аппарата мол-стар может перемещаться во времени, хоть назад, хоть вперед, — такая у него способность вспоминать и воображать. Чем ты мне действительно помог — это тем, что я сейчас уж-ж-жасно разозлился. На себя. И немедленно принимаюсь за работу.
С этими словами Кубик подошел к большому мольберту, повернул «Свадьбу» лицом к себе и обмакнул указательный палец в одну краску на палитре, а средний — в другую.
— Свадьбу, — сказал он гостю, — я сейчас вижу так же ясно, как тридцать лет назад. Так что… — И повернулся к холсту.
А Славик пошел к выходу. Неужели никому в Егоровке не нужен чудодейственный мол-стар?
Он медленно спускался по ступенькам крыльца, когда услышал сзади Кубиково:
— Стой!
В то же мгновение Кубик показался в дверях, подняв правую руку. Указательный его палец был в красной краске, средний — в желтой.
— Стой, Славик, — повторил он приказание. — Я должен сказать тебе, о чем я еще подумал, когда ты так неосмотрительно предложил мне омолодиться. Слушай же. Есть у меня друг, и с другом моим, Славик, мы разговариваем на особом языке…
— Вы новый язык придумали? — обрадовался Славик. — Чтобы никто больше вас не понимал?
— Зачем? Мы разговариваем с ним на том же языке, что и остальные — никто не заподозрит, что мы секретничаем. Дело в том, что мы с ним понимаем все, что говорим, чуть по-другому. За каждым словом у нас наше и только наше общее прошлое… Нет, я плохо объясняю. Вот скажи, есть у тебя друг, с которым вы вместе что-нибудь пережили?
— Есть, — без промедления ответил Славик, — Димка. Мы с ним однажды едва пожар в моем доме не устроили. Мы свинец плавили для биты, а там рядом с плитой тряпка на тумбе лежала. Она загорелась, и огонь уже до шкафчика достал, мы только тогда ее начали тушить. Попало нам потом…
— И какое теперь для вас общее понятное слово?
— «Пожар», — сказал Славик. — И «свинец». Мы лишь услышим эти слова, сразу же переглянемся.
— Ну вот, — удовлетворенно произнес Кубик, — а у нас с другом таких слов, как «пожар» и «свинец», — десятки. Потому что мы и учились вместе, и в армии служили, и много чего еще вместе пережили… Понял теперь, что это за язык?
— Понял.
— А ты хотел меня омолодить. Твой мол-стар «вымыл» бы из большинства моих слов содержимое. Они бы опустели, осталась бы от слов одна оболочка — как стручок без гороха, как скорлупа без ореха, как улитка без моллюска. Стали бы мои слова не слова, а фактики. И мы бы с другом разговаривали, как незнакомые люди… Не дай бог! Что ты, что ты, Славик! На кой ляд мне моя молодость! Ведь жизни не повторишь, а я в своей успел повидать несколько вещей, от которых мне не проговорил Кубик, глядя в глаза Славику, — что если мы встретимся с тобой здесь и в следующем году, то некоторые слова уже будут звучать для нас иначе? Как ты думаешь — какие?
Славик думал совсем немного.
— Закат, — сказал он, — пришельцы и коза.
— Молоток! — рявкнул художник. — Награждаю тебя золотой медалью! — И хотел уже мазнуть желтой краской Славикин нос, но палец его остановился на полдороге. — Послушай, как ты можешь ходить в такой жуткой майке? — спросил он возмущенно.
— А что? — Славик покосился на свою желтую майку, на которой был изображен остров с зеленой пальмой.
— Здесь же явно не хватает третьего цвета! Куда смотрели на фабрике! — И Кубик, не спрашивая, поднес к майке палец, вымазанный красной краской, и нарисовал за пальмой заходящее солнце…
Все бы хорошо, да бабушка углядела свежее красное солнце на новой майке и напустилась на внука, а больше — на Кубика.
— С бородой, — честила она художника, — а все как мальчишка! Чему учит малого — непонятно! Разве можно к вещам так относиться!..
Полина Андреевна говорила и говорила. Славик пытался ее перебить, но без толку.
— Много ты понимаешь! — крикнул он неожиданно грубо. — Мне это солнце нравится!
Бабушка осеклась.
— Это ты мне такое сказал? Мне, бабушке твоей?
Славик увидел, что она готова заплакать. Он дернулся, словно бабушка его держала за руку, скрылся в доме, там схватил книжку «Семь подземных королей» и брякнулся на кровать. Загородился книжкой от всего мира. Читал, шевеля губами, как первоклашка, потому что строчки в голову не шли. Не проникали. Но постепенно смысл их стал доходить до него… И как раз в это время в комнате появилась бабушка.
— Ты совесть-то книгой не забивай! Дай совести слово сказать. Она ведь есть у тебя, я знаю, а «короли» твои на волю ее не выпустят…
Славик продолжал закрываться книгой.
— Не хочешь бабушку послушать? Ну, читай, читай… Читай, да знай: чуть совесть в ком заговорила — он поскорей телевизор включает или за книгу хватается. А совести ведь, как всему, тоже нужно время дать…
Бабушка вышла, и только тогда внук отложил книгу. Строчки ее снова были как на другом языке, он не понимал ни слова.
ПОДАРОК НА ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Это случилось на следующий день. Славик вышел утром на крыльцо и увидел за забором Нинку. Та в глубокой задумчивости ходила по двору туда-сюда с пальцем во рту.
— Ты потеряла что? — поинтересовался Славик.
— Разуй глаза-то, — ответила Нинка, — я, вишь, думаю!
— О чем?
— У бабушки день рождения — вот я и ломаю голову, что ей подарить. Деньги я копила, копила, да вдруг и потратила целых два рубля и двадцать четыре копейки! Чесалку купила, как у Наташки, и еще кое-что. Ну и дуреха! — Нинка дернула себя за желтую прядь волос. — Не умею думать наперед, хоть меня убей. Через неделю бабкин день рождения, а она себе чесалку покупает! — И еще раз дернула себя за желтую прядь.
Славик тоже задумался. Ему захотелось соседке помочь, и он перешел в ее двор.
— Бабушка спит, а я хоть пропади. Кручу, верчу мозгами, а ничего в голову не идет. Нечего дарить! — Нинка повела глазами по сторонам. Огляделся и Славик.
И вправду, вокруг не было ни одной вещи, которую можно было бы подарить Евдокимовне. Двор, сарай, Кубикова коза, грабли и лопата, прислоненные к сараю, колода, козлы для пилки дров, забор, чурбак, на которой Нинка вставала, чтобы заглянуть через забор, дорожка к сараю с кудрявой травой по бокам, куры, как всегда, занятые делом…
— Я и дом весь перерыла, — продолжала плакаться Нинка, — и там ничего. Букварь мой бабушке не подаришь, чесалка моя — честное слово, отдала бы! — ей не нужна…
— А сколько бабушке исполняется?
— Не знаю, — честно призналась Нинка, — много. Старая она уже, пора, говорит, к богу в рай-.
- Слямбу катамбу нок! или Прключения первобытного выдумщика - Вадим Чирков - Детская фантастика
- С нами... КТО?! - Денис Белохвостов - Детская фантастика
- Гум-Гам - Евгений Велтистов - Детская фантастика
- Огненная печать - Илья Подольский - Детская фантастика
- Карлуша на Острове Голубой звезды - Борис Карлов - Детская фантастика
- Непростые камешки - Василий Акулов - Детская фантастика
- Дженнифер Чан не одна - Тэй Келлер - Прочая детская литература / Детская фантастика
- Молли Мун и волшебная книга гипноза - Джорджия Бинг - Детская фантастика
- Ответный удар - Йон Колфер - Детская фантастика
- Сотрясатели земли - Алексей Лукьянов - Детская фантастика