"Вы подвешиваете на лестнице сапоги моего деда и вы сетуете вы и бабушка и вы сушитесь сапоги в особенности правый вокруг второго гвоздя слева тот на котором пятно ржавое в форме звезды с пятью лучиками кожа на подметке потрескалась длиною в двадцать два миллиметра с четвертью, но вы самая красивая пара из всех сапог в квартале и вами каждый год любуются четырнадцатого июля".

Один из вариантов, предложенных литератроном универсального магазина "Галери Кастор-Брюлэ", выглядел так:

Где были подвешены сапоги На лестнице Кто их подвесил

Бабушка потому что надо вам сказать что это были сапоги моего дедушки и моя бабушка огорчалась оттого что сапоги ссохлись

Так ли это было

Да особенно правый

Уточните

Под подошвой на высоте второго гвоздя слева

Имел ли этот гвоздь особую примету

Да ржавое пятно в форме звезды с пятью лучиками и вокруг была трещина

Какой длины трещина

Двадцать два миллиметра с четвертью

С четвертью

Да

Продолжайте

Так как это была самая красивая пара из всех сапог в квартале можно было любоваться ими каждый год четырнадцатого июля

Благодарю Другой вариант начинался так:

"Не я ли повесил в кабине лифта тапочки моего внучатого дяди и не был ли я огорчен..." и т. д. и т. п.

Существовал также вариант этого романа в переложении для детей, старомодно прелестный, как нянюшкины сказки:

"Жила была бабуся которая повесила семимильные сапоги своего мужа на лестнице в замке Синей Бороды и она была очень грустная ибо..." и т.д. и т.п.

Начинание Бернарв Кастор-Брюлэ имело шумный успех и произвело переворот не только в торговле новинками, но и вообще в книжном деле. Некоторые издатели последовали его примеру. Так родилось литературное течение, известное под названим "роман-новинка".

Если я задерживаю внимание читателя на этих фактах, то лишь для того, чтобы показать ему, что наша литература, искусство - словом, вся наша культура много выиграла бы, будь литератроника всеобщим достоянием. Вот почему я никогда не прощу себе, что на самом ответственном этапе опытов я поступил опрометчиво. Когда все мы сошлись на том, что "Секретарша-девственница" более всего подходит в качестве бестселлера, я должен был бы сам проследить за ходом процесса. Я же перепоручил это дело Фюльжансу Пипету и тайком позвонил Фермижье, чтобы сообщить ему имя автора, будущего литератронного лауреата, Об этом мы договорились заранее, и, прежде чем грядущий успех мадам Гермионы Бикет окончательно сразил ее товарищей по перу, к ней явился представитель издательства Сен-Луи и подписал с ней договор.

На следующий день она присутствовала на приеме в Фурмери. Это была дама лет шестидесяти, небрежно одетая, с неумело раскрашенной физиономией, но в ее живых глазах светился ум. Однако я сразу же подметил в ней первые симптомы того, что я называл про себя "феноменом Бледюра". Произведение, которое должно было снискать ей литературную славу, находилось во чреве литератрона "Бумеранг" на этапе перфорированных карт и электрических импульсов, а между тем она приписывала себе все заслуги, припоминала, как вынашивала замысел книги, даже как писала ее, хотя, возможно, все это делалось помимо ее сознания. Я передал ее на руки Пуаре и Пипета, которые, казалось, прекрасно понимали друг друга (чему я ничуть не удивился), а сам направился к Ланьо, бледное лицо которого мелькнуло в толпе.

Когда я подошел ближе, Югетта только что представила его Сильвии. Ланьо и Сильвия стояли у перилец на берегу озера - самого очаровательного уголка парка Фурмери,- и я был поражен той удивительной близостью, которая в мгновение ока возникла между ними. То, что подчас казалось мне в Сильвии холодностью или равнодушием, выглядело на фоне почти лунатической отрешенности Ланьо бесплотной оболочкой, защищающей внутреннюю жизнь, которая сейчас угадывалась в глазах Сильвии, озаренных изнутри глубоким, рассеянным светом. И я вдруг понял, почему, несмотря на распутство, к которому она питала несомненное пристрастие, более того - даже стремилась к нему, я всегда ощущал ее превосходство над собой. Уже много лет она словно бы не отдавала себе отчета в своем собственном существовании, и в эту минуту я ощутил одновременно с уколом ревности, что она вновь обретает и отстаивает себя.

- Пошли,- проговорила Югетта, увлекая меня за собой.- Она обратила его моментально.

- Только бы она не переборщила...

- А тебе-то что до этого?

Голос Югетты дрогнул не то от гнева, не то от сдерживаемых слез. Я взглянул на нее и вдруг понял, что мы оба больше не в силах скрывать своих чувств. Она принадлежала мне, а я ей. Поблизости оказался темный уголок. Она протянула мне губы.

- Милый,- шепнула она.- Я хочу быть с тобой всегда...

- А Жан-Жак?

Она издали показала мне на Жан-Жака, беседовавшего с Рателем.

- Взгляни. Я ему больше не нужна. К сорока годам он пойдет куда дальше, чем Ратель в шестьдесят восемь. Институт, Нобелевская премия... Весь этот путь я уже проделала вместе с дядей. Мне это неинтересно. Хватит с меня этих окаянных жрецов науки.

Вдруг она овладела собой и отодвинулась от меня, силясь улыбнуться.

- Но прежде чем думать о нас, надо подумать о тебе. Я знаю, что тебе надо сделать, чтобы провалить Ланьо. Международная организация "Интеллигенция против французских ударных сил" устраивает в будущем месяце конгресс в Берне. Среди сторонников этого движения двадцать процентов коммунистов, тридцать процентов насеровцев, а остальные польдавцы. Я говорила об этом с Сильвией. Она берется устроить так, чтобы Ланьо получил приглашение выступить на конгрессе.

- Думаешь, он поедет?

- Да, если будет уверен, что Сильвия в то же время поедет в Берн повидать своих детей.

- А этого будет достаточно, чтобы подмочить его репутацию?

- Как раз то, что требуется. Если он поедет, то без разрешения министра. Конечно, за это ему ничего особенного не будет, но Кромлеку придется держать его в некотором отдалении, А Фермижье слишком дрожит за свой орден, чтобы навлечь на себя гнев Кромлека.

Мы бросили последний взгляд на Сильвию и Ланьо. Они медленно брели по берегу озера, поглощенные беседой, которой не предвиделось конца.

Фермижье, стоя в дверях, представлял Больдюка журналистам. Мой бывший шеф, чувствовавший себя в своей тарелке, как раз рассказывал им о конгрессе в Берне.

- Мне стыдно называться польдавцем,-воскликнул он,-особенно когда я думаю о том, что подобная инициатива могла получить поддержку моих соотечественников, поставленных благодаря превратностям политики во главе моей беззащитной отчизны. Только французы имеют право оспаривать французский гений, ибо критическая мысль и является как раз составной частью этого гения, который не подлежит экспорту за границу!

Укрывшийся в темном уголке Гедеон Денье подал сигнал к аплодисментам.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,

в которой победа уже совсем близка

Прием в Фурмери состоялся в один из последних погожих дней октября. До симпозиума оставалось около трех месяцев. Я был полон решимости воспользоваться этим мероприятием и добиться окончательного признания, которое откроет передо мной воистину царственный путь к легкой и прибыльной карьере.

Прежде всего я преследовал две цели:получить назначение на пост профессора в Гипнопедический университет и добиться официального открытия Государственного института литератроники. Для осуществления этих сокровенных чаяний необходимо было убрать с дороги Ланьо. Попадется ли он в сети Сильвии?

На сей счет я уже располагал кое-какими благоприятными сведениями. Мадам Ляррюскад, которая держала меня в курсе событий, происходивших в министерстве государственного образования, сообщала, что Ланьо просил разрешения на отъезд в Берн и что ему отказали под тем предлогом, что он-де обратился за разрешением меньше чем за шесть недель до начала конференции. Кроме того, дабы убедить Ланьо отказаться от своей затеи, ректору Бордоского университета было конфиденциально предложено пустить в ход аргументы технического и психологического, но ни в коем случае не политического характера. Вместе с тем на вмешательство ректора больших надежд не возлагали.

За одну неделю "Бумеранг" закончил редактирование "Секретарши-девственницы". Литератрон работал круглосуточно, выбрасывая по странице каждые четверть часа. Меня заверили, что никогда ни одному писателю не удавалось добиться таких темпов, разве что Жоржу Сименону, и то в часы бодрствования, тогда как литератрон не нуждался во сне.

Для очистки совести мне захотелось просмотреть рукопись. Начиналась она так: "Хрупкая молодая девушка с фиалковыми глазами, сошедшая на остановке Порт де Лила, была скромно, но опрятно одета..." Кончался роман фразой: "Он прочел в ее ликующем взгляде обещание несказанного счастья". Я с дрожью закрыл книгу.

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 34

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Литератрон - Робер Эскарпи бесплатно.

Похожие на Литератрон - Робер Эскарпи книги

Записки бойца Армии теней - Александр Агафонов-Глянцев - Проза
Ловцы - Дмитрий Ризов - Проза
Братоубийство - Франц Кафка - Проза
Свадебные приготовления в деревне (в сокращении) - Франц Кафка - Проза
Голодарь - Франц Кафка - Проза
Дети на дороге - Франц Кафка - Проза
О притчах - Франц Кафка - Проза
Калгари 88 - Arladaar - Альтернативная история / Прочее / Проза
Член парламента - Кэтрин Терстон - Проза
Ровно дюжина - Сомерсет Моэм - Проза

Оставить комментарий