Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Срочно в больницу, к хирургам, – сказал Рязанцев.
Пес отрицательно покачал головой.
– Почему? – не понял полковник. – Это ее единственный шанс.
Зверь снова не согласился.
– Мы будем везти ее несколько часов, – пояснил Богдан, облизывая пересохшие губы, – и, скорее всего, не довезем. У нее большая кровопотеря, посмотри, сколько вокруг крови. Если мы ее тронем и рана опять откроется, ей уже никто не поможет.
Зверь кивнул. Его умные глаза были печальными.
– Ты врач? – спросил Владимир Евгеньевич Комиссарова.
Тот отрицательно покачал головой.
– Биолог?
Пес кивнул.
– Ты знаешь, как ее лечить? Я имею в виду, тем, что есть? – махнул рукой полковник в сторону аптечки.
Вместо ответа зверь повернулся к открытому ящичку с красным крестом на крышке и царапнул лапой по ряду ампул, уложенных рядком у задней стенки.
– Понял, – сказал полковник.
Через несколько минут острая игла вонзилась в плечо Мининой. Овчинников и Рязанцев принялись промывать и перебинтовывать раны девушки. Немного подождав, полковник сделал четыре укола подряд, через пятнадцать минут – еще один. У Лизы был озноб, ее била лихорадка. Богдан снял пиджак, все еще влажный, и укрыл им девушку.
– Теперь сделаем перерыв, а через полчаса повторим серию уколов, – сказал полковник, – лучше бы, конечно, капельницу, но, надеюсь, то, что мы делаем, поможет ей продержаться до утра, когда мы определимся на местности и вызовем санитарный вертолет.
Богдан протянул руку и коснулся пальцами лба девушки.
– Температура держится, – сказал он шепотом.
– Я вот думаю: как получилось, что твоя подруга оказалась здесь, что происходит в НИИ и где моя Ева? – сказал полковник. – Так что ты оставайся здесь, а я пойду дальше в институт. Один.
Пес встал. Головой он почти касался земляного потолка.
– Нет, ты оставайся, – сказал Владимир Евгеньевич зверю, – Богдан будет делать уколы и перевязки, а ты инструктируй его.
Вместо ответа Комиссаров встал и вышел из норы.
– Я понимаю, что он хочет сказать, – пояснил Овчинников, – он проведет тебя до института и вернется. Ты никогда один не найдешь ночью в лесу здание НИИ. К тому же это опасно – тебя могут съесть другие чудовища. Мало ли кто тут еще рыщет?
Снаружи донесся короткий призывный лай.
Сцепив зубы, Лариса продолжала вытаскивать кирпич за кирпичом. Ее желудок сводило от голода – обедала девушка уже очень давно. Силы таяли на глазах.
– Ну давай же! – приговаривала Лариса, расчищая трубу. – Устроим тут небольшой потоп!
Она провела длинными пальцами по стальной влажной поверхности от края до края. Ей показалось, что на левом ответвлении трубы есть какое-то утолщение. Не веря своей удаче, Ильина тщательно исследовала металл в том месте, где труба уходила в стену.
– Неужели я добралась до стыка? – спросила она саму себя, боясь радоваться раньше времени.
Один из мозгоедов вцепился челюстями в жатую бумажку, залитую пепси с запахом табака и ментола, и потянул ее наружу, пытаясь освободить ушной проход. Лариса стряхнула наглеца на пол. В отместку он успел укусить ее за палец.
– Куда лезешь, паразит, – строго сказала она насекомому, – ты был создан, чтобы делать людей здоровыми и счастливыми, а ты что творишь?
Муравей недовольно зашевелил длинными усиками. Для него на всем свете не существовало ничего более вкусного и желанного, чем мозг Ларисы Ильиной, творца его народа, создавшей агрессивное и плотоядное племя путем модификации генома обычного рыжего муравья.
Лариса тем временем вынула еще два кирпича из стены и провела подушечкой пальца по тому месту, где труба уходила в стену.
Там совершенно четко чувствовалось утолщение.
– Стык! Это стык, – воскликнула Лариса и ударила в место соединения труб кирпичом.
Сперва ей показалось, что ничего не произошло. Ильина протянула руку, потрогала выпуклую стальную поверхность и ощутила влагу.
– Ура, получилось! – пробормотала Лариса, колотя по трубе снова и снова. Вмятина все увеличивалась. Раздалось негромкое журчание. Струя воды потекла по кирпичам на пол. Ильина отступила на шаг и скрестила руки на груди, как капитан Немо. Ее смерть была близка.
Ева ничего не могла поделать. Совершенно ничего! Она чувствовала, как насекомое шевелится в глубине ее головы, но не могла ни извлечь, ни остановить его. В сознании девушки роились мысли о родных и близких, которых она давно не видела.
«Я не уделяла им достаточно внимания, – горестно подумала Ева. – Я давно не была у мамы в Архангельске. Еще дольше не звонила родственникам папы в Ливан. Не навещала свою двоюродную племянницу и даже на день рождения только позвонила ей. А ведь я могу стать моральным уродом и никогда больше не почувствовать любви к этой маленькой девочке, забыть о родителях и потерять то, что делает меня человеком, а не биологическим роботом».
Ева встала, шатаясь от слабости, вызванной потерей крови.
– Господи, помоги мне, – заплакала она, – я не боюсь смерти, но не хочу потерять душу!
Где-то недалеко снова послышались громкие удары, эхом отдающиеся в раскалывающейся от боли голове девушки.
Ба-ум! Ба-ум!
«Как будто кто-то звонит в рельс, – подумала Ершова, – только непонятно, какие такие рельсы могут быть в карцере?»
Стараясь не упасть, Ева приложила здоровое ухо к стене. Удары стали слышнее. Вскоре к ним прибавился какой-то посторонний шум.
– Вода? – пробормотала Ершова.
Звуки ударов прекратились, зато шум потока все нарастал.
Дверь, обитая пупырчатой кожей, распахнулась. Вахтерша, чье лицо было глубоко исцарапано когтями грызунов, вошла и пошатнулась.
– В институте полно трупов, – с усилием сказала пожилая женщина и упала на пол.
Ее тут же подняли и положили на диван.
– Мертвые тела везде, в каждой лаборатории, – сказала вахтерша и посмотрела на Утюгова.
Тот вздрогнул и прижал руку к сердцу. Дрыгайло завыла, сцепив зубы. Секретарша почувствовала острый укол ненависти – это Утюгов был во всем виноват! Его жестокие эксперименты, чуждые гуманизма и попирающие все возможные права на свете, кроме права грубой силы, не могли закончиться иначе.
– Их тела лежат на лестнице, – сказала вахтерша горько, – тех ребят из ударной группы, которая ранее патрулировала подземные этажи. Из них никого не осталось в живых.
Лицо директора пожелтело. Губы его затряслись. Он попытался что-то сказать, но не смог.
– И это неудивительно, – продолжила вахтерша, обращаясь к людям в приемной, которые слушали ее с немым ужасом. – Грызуны-то как медведи-гризли стали! Мне чудом удалось уйти. Если бы ты их увидел, перестал бы задавать вопросы.
Валентин Эмильевич с трудом перевел дух.
«Ты? – с изумлением услышала Марина Яковлевна, и ее третий глаз судорожно заметался. – Старая вахтерша назвала профессора на „ты“? Они что, давние любовники?»
Утюгов стоял и смотрел на старушку. Из глубоких ран на ее лице сочилась кровь, во взгляде читалась тревога. Пчелкина открыла аптечку и, достав вату, бинт и перекись водорода, принялась промывать раны Василисы Егоровны.
– Отсюда надо бежать. Нам с ними не совладать, – прохрипела старушка.
– Мы тоже решили, что это будет лучшим выходом, – сказала бухгалтерша, – у меня в столице живет взрослая дочь с маленькой внучкой, неужели я их больше никогда не увижу! Я не хочу умирать!
– Но прежде чем уйти, – медленно сказала Марина Яковлевна, – надо, чтобы профессор избавил нас от уродства.
И она решительно повернулась к директору.
– Где кровавый обмылок? – спросила инспекторша.
В ее голосе послышались истерические нотки.
Профессор посмотрел на нее тяжелым взглядом. В глубине его глаз таилась боль.
– У меня его нет, – отрезал он.
– Но он хоть существует? – спросил Коршунов, потирая жабры – они отчаянно болели. Он огляделся. Воды в графине больше не было.
– Нет, не существует, – отрезал Утюгов.
– Но я его видела! – закричала Пчелкина. – Видела!
Вахтерша насмешливо посмотрела на секретаршу.
– Сонечка, – сказала она, – вам-то обмылок зачем? Вы же всю свою красоту потеряете.
– Неважно, – отрезала Софья, повернулась и взглянула на Виктора. – Я люблю этого человека и не хочу, чтобы он умер без воды. А это скоро произойдет, если мы отсюда не выберемся. Витя, извини, что не сказала тебе этого раньше.
Алексей Гришин, безучастно сидевший на диване, открыл глаза.
– Пчелкина, – сказал он. Казалось, Алексей делает над собой усилие, чтобы разговаривать, – а тебя не волновал вопрос, заинтересовался бы тобой Коршунов, увидев твое реальное лицо? Красавицам-то хорошо, они всем нравятся. А толстую, кривую и горбатую – он бы тебя такую любил? Я не уверен.
Соня растерялась.
– Любил бы, – громко сказал Виктор, морщась и тяжело дыша. – Я вообще люблю все натуральное. Кстати, я очень сочувствую тебе, Алексей, ты потерял сегодня свою девушку…
- Счастье на высоких каблуках - Ольга Хмельницкая - Детектив
- Не верь глазам своим - Марина Минина - Детектив
- Познакомлю со смертью - Ольга Баскова - Детектив
- Зеркало Вельзевула - Наталья Александрова - Детектив
- Фурия - Сергей Александрович Ермаков - Детектив
- Богатые тоже платят - Светлана Алешина - Детектив
- 80 сигарет - Генри Сирил - Детектив / Триллер
- Принцип домино. Покой - Leo Vollmond - Детектив / Полицейский детектив / Современные любовные романы
- Куда уходят грешницы, или Гробница Наполеона - Наталья Андреева - Детектив
- Комплекс полуночи - Ольга Баскова - Детектив