усадили в капсулу и включили силовое поле, которое не давало встать с кресла. Сами Стражи заняли свои места снаружи капсулы, и началось движение.
— Мне так жаль… так жаль… — бормотал Варен, опустив голову, сгорбившись. Он казался ещё более состарившимся. — Они… они сломали его, сделали с ним что-то… Но я знаю… знаю, что мой мальчик где-то там, внутри…
Яра молчала. Хмурилась, думая о чём-то.
— Девочка, — учёный повернулся ко мне и посмотрел в глаза так, будто все его надежды были только на меня. — Он услышит тебя, почувствует. Попытайся. Позови его. Я внёс его генетический код в твою метку искусственно, но твоя биология сработала как нужно, адаптировав инородное ДНК. Я видел это по Эллиоту. Просто постарайся достучаться до него через вашу связь.
— Как же вы, учёные, любите запускать ваши грязные ручонки туда, куда не нужно, — прорычала Яра, с ненавистью посмотрев на Варена.
Внутри меня билось сожаление. Если бы не этот человек, я бы жила спокойной жизнью на своей планете, в своей вселенной. Но он решил за мой счёт решить свои проблемы.
В чём-то Варена можно было понять. Из рассказов Яры я поняла, что моя раса делала так же — порабощала других, чтобы найти решение своей проблемы. И в куда больших масштабах, чем это сделал Варен.
Но… ещё я понимала, что если бы не он, я бы никогда не смогла познакомиться со своей матерью. Узнать её, увидеть в её взгляде искреннюю заботу обо мне.
Капсула замерла спустя непродолжительное время, нас вывели наружу, и я увидела, что мы находимся в ангаре возле стартовой площадки астеробуса.
— Загружайте объект и заключённых, я пока вызову пилота, — сказал Эллиоту другой Страж и ушёл в сопровождении одного товарища. А третий остался с Эллиотом.
Нас провели на борт, а потом сопроводили в камеры. Второй Страж закрыл Яру и Варена, а Эллиот взял под руку меня и повёл в свободную камеру.
Когда он прикоснулся к моему плечу, я почувствовала под кожей вибрацию. Метка на шее запульсировала, пуская по позвоночнику волны тепла.
Варен считал, что действие метки распространяется не только на меня, но и на Эллиота в равной степени.
Но вдруг это было не так? Ведь биологически у него она была не предусмотрена. Вдруг то, что планировал Варен, работает не так? Если притяжения моей метки недостаточно?
Но всё же я решила попробовать. Без чёткого понимания, как именно это работает, и что нужно делать. Меня ведь никто этому не обучал.
Я вдохнула и попыталась внутренне воззвать к Эллиоту. Предтавила, будто от моего тела к нему тянутся невидимые светящиеся нити. Как они крепнут и становятся ярче. Как опутывают его и притягивают ко мне.
У самой от этих ощущений голова кружиться начала…
В первые мгновения ничего не происходило, но потом я почувствовала, как сильная мужская рука дрогнула на моём плече. Едва-едва, но я абсолютно была уверена, что причина была именно в этих ментальных нитях.
— Прекрати, — сквозь зубы негромко рыкнул на меня Эллиот. — Ничего не выйдет.
И он словно оборвал нити. Обрубил их грубо и резко.
Я тут же ощутила невероятную усталость, будто из меня все силы разом выкачали. Ноги едва не подкосились, благо, что Эллиот уже втолкнул меня в камеру и разъеденил магнитную сцепку браслетов.
А потом он захлопнул камеру, развернулся и ушёл, не оборачиваясь.
32
Силы мои иссякли. Я столько времени бежала, скрывалась и снова бежала, что сейчас, когда меня поймали, я внезапно где-то в глубине души чувствую даже некое облегчение.
А может, пусть лучше всё это закончится?
Я устала.
Устала!
Невероятно устала просто.
Я сползла на пол прямо у решётки и прикрыла глаза.
Вдох-выдох.
Метка саднила и тянула, будто оплакивала нашу со Стражем связь.
Связь, которая оказалась слишком слабой, что связать нас так, как предполагает моя биология.
Моя. Не его.
Тюремные камеры находятся, по-видимому, недалеко от машинного отделения, потому что под полом чувствуется лёгкая вибрация и шум, от которого основные части корабля изолированы. Но я и рада этому шуму. Он усыпляет меня, помогает погрузиться в некую прострацию.
Я перебираюсь в нишу на жёсткую кровать, ложусь на спину и снова закрываю глаза. Думаю о той жизни, которая бы могла быть у меня, если бы меня не похитил Варен. Как бы я жила, чем бы занималась, кого любила.
Кто бы был моей парой?
Наверное, кто-то, кто отвечал бы мне взаимностью. Тот, с кем бы всё произошло естественно, без вмешательства извне.
Но сколько не мечтай, реальность такова, какова есть.
Прикоснувшись к своим вискам, с удивлением обнаруживаю, что они влажные. Я даже не заметила, что у меня текли слёзы, теряясь в волосах.
Когда я вообще в последний раз позволяла себе плакать?
Я осторожно прикоснулась к полосам на своей шее. Они казались теплее, чем обычно, с того момента, как появились. Может, это так эта штуковина на шее их нагревала?
Хотелось пить.
Я встала и подошла к небольшой нише в металлической стене. Поднесла руки и прикрыла от наслаждения глаза, когда сенсор, считав движение, выдал мне порцию воды. Я поднесла полную пригоршню ко рту и с невероятным удовольствием даже не выпила, а скорее вобрала в себя. Набрала ещё и умыла лицо, а потом прижала мокрые прохладные ладони к полосам на шее.
Однако тут же отдёрнула руки, потому что кожа вдруг зашипела и будто стрельнула током по ладоням. Я вскрикнула скорее от неожиданности, чем от боли.
— Дафна? — послышался встревоженный голос Яры из другой камеры.
— Всё нормально, — успокоила я её, насколько в принципе можно было сказать так про ту ситуацию, в которой мы находились. — Я… прикоснулась к шее мокрыми руками и… полоски зашипели и дали разряд тока.
— Не трогай, — сказала Яра. — Ошейник блокирует их функцию, и спириты как бы глючит.
— Спириты?
— Наши полосы.
Я вытерла пальцы насухо об одежду и снова осторожно прикоснулась к полоске на своей шее. Она была слишком тёплой, но больше не билась током.
— Расскажи о них. Что это за орган? — спросила я. Мне хотелось знать и, если честно, я не думала, что это была какая-то тайная информация, которую нельзя было озвучивать вслух. Мне вообще многое хотелось узнать о себе и мне подобных.
— Спириты — это особый орган кроктарианцев. В воде они дают возможность дышать, ускоряют тело и усиливают сопротивление плотности воды. Но ещё они связаны с нашими эмоциями. Могут менять свой цвет и интенсивность
