где они замерли, была такой узкой, что пришлось прижать Ворону к себе. Ворона была хрупкая и лёгкая, почему-то одетая в простое льняное платьице, а рука Могильщика была могучая, в ней силы было больше, чем весила упырочка. Медведь же был одет в простые порты, лапти и в рубаху. Сила прижал девчонку к себе крепко, и она повисла в его руке, как веточка сливы, вцепившись однако в его плечо своими тонюсенькими пальчиками.
Кощей сидел у самого обрыва и продолжал тянуть нить из мрака, что клубился в паре метрах от того места, где он находился. Дул сильный ветер и по склону высокой скалы, что каменной серой громадой нависала над ними по правую руку от них лезло ещё одно жуткое существо. Оно было змиеподобное, шипящее, такое же уродливое и опасное.
Почему-то в этот момент Сила подумал об упыре, который налетел на них. Подумал и тут же забыл.
— Кхе, — вдруг кашлянула Ворона, и Медведь быстро бросил на неё взгляд. Бросил и тут же вернулся к змею, который в какой-то момент неожиданно оказался намного ближе, чем был секундой назад.
— Кхе, — повторила Ворона, и Медведь, нахмурившись, вернулся к упырке. Вспыхнувшая в его голове мысль заставила Силу внимательнее присмотреться к ней.
Ворона кашлянула ещё раз и выплюнула сгусток чёрной массы. Потом покривилась, сглотнула задумчиво и снова кашлянула. В этот момент Медведь ощутил как по телу заскользило нечто неприятное. Оно было склизкое, влажное и холодное. Окутывало его, словно одеяло. Но не тёплое. Холод пробрал до костей, коснулся сердца, окутал органы. Всё произошло настолько быстро, что Медведь не успел толком осознать смену состояния. В тот миг, когда Сила прислушался к холоду, Кощей тихо кашлянул и выплюнул противную массу, а затем начал задыхаться. Про змея Медведь уже и забыл, потому что сам ощутил противный привкус во рту, открыл его и принялся выплёвывать, в надежде, что эта чёрная дрянь вот в этот самый момент закончится. Но та не заканчивалась и теперь лезла и из носа тоже. Ворона упала на колени, схватилась за горло. Сила хотел было крикнуть Скомороху, чтобы тот поторапливался, но не смог, лишь забулькал. Впрочем, Кощей сам знал, что надо спешить. И он спешил, тянул нитку, но нужного узла всё никак не было. Медведь бегло подумал, что может есть другой способ выбраться из логова снов, однако тут же осадил себя: было бы, давно уже применили бы эту возможность.
Забытый Силой змей наконец прополз весь путь и, оказавшись над ними, протянул тело, выгибаясь лентой в параллель плато, на котором они находились. Он открыл зубастую пасть, Медведь глянул на него мутным взором. Три ряда острых зубов, раздвоенный, широкий, жирный язык. Змей потянулся вниз, жертвой его был как раз Сила, пасть расширилась ещё больше. Такая заглотит одним махом и всё. Даже перемалывать не надо. Но в этот момент Кощей дёрнул нитку на себя. Та с явным нежеланием потянулась из сгустка темноты. Узел, что был на её конце оказался последним и больше прежних. И Скоморох, используя сразу четыре пальца, сжал науз, выплёвывая вместе с тем жирную, чёрную массу.
Получился пшик, никакого громкого и жуткого взрыва, яростного огня или же яркого света. Ничего такого, что можно было бы описать одним словом: мощно. Однако сон тут же спал, а Медведь взмахнул руками, затем оттолкнулся ногами, потом ещё и ещё, и вынырнул из болотистой воды на поверхность. Нет, не просто вынырнул, а выпрыгнул!
Скоморох сумел в густой жиже начертить пальцами символы и поджёг воду ворожбой, и вода вместе с огнём резко расступилась, создав проход по мрачному, илистому дну. И замер Кощей в центре этой узкой тропки. Ворона вырвалась невредимая, ещё в ворожбеном пламени обращаясь в птицу. Правда пролетела недалеко, упала у самой кромки воды и забила крыльями, то ли каркая, то ли крякая.
Медведь ещё не достиг земли, когда заметил, как в него полетело копьё. Сила сумел схватить его у самого наконечника, неловко приземлиться на ноги. Он сразу же метнул копьё обратно и рыгнул вонючей жижей на землю. Однако не успел он разогнуться, как его отбросило назад булавой. Яркая вспышка, и Медведь уже летит обратно в жижу, что горит. Жаль не на ту тропку, которую Скоморох проторил для себя. Огонь же брата не причиняет боли, потому что это «свой» огонь.
Кощей злится. А когда Кощей злится, гореть может всё, что лежит в радиусе нескольких десятков метров.
— Гни-иды! — рычал Скоморох, скрипя зубами. — Я от вас пустого места не оставлю. Суки! Как же холодно, мать вашу!..
Сила обратился в медведя в воде, ступил задними лапами на дно, здесь было не глубоко, половина головы выглянула из воды. В этот момент огонь резко разлетелся языками в стороны и сник, обернувшись искрами, запрыгавшими по поверхности болота и по той тропинке на которой стоял брат. Могильщик оставил это без внимание, волшба Скомороха его сейчас не волновала.
Медведь медленно и не торопясь присел, задержав дыхание, подождал несколько секунд и прыгнул вверх. Прыжок получился не высоким. Приземление жёстким. Может нападавшие и не думали, что оборотень окажет сопротивление, а может думали, что Сила лёгкая добыча и копья с ворожбеной, объятой ярким светом булавой, хватит для того, чтобы успокоить его. Однако Медведь был закалён в жестоких боях, потому такие удары для него, разве что щекотка. А ещё с противником он цацкаться не любил. Оказавшись рядом с татями, взмахнул передними лапами так, что оторвал головы сразу троим, затем откусил пол-башки четвёртому и порвал острыми когтями пузо пятому. Всё это было проделано чёткими, отработанными за долгие годы ударами, быстрыми движениями. Хоть Медведь в форме зверя был здоровым, метра два с половиной в высоту и в ширину наверное так же, быстроты на первый взгляд неуклюжему бурому перевёртышу было не занимать.
Оставив мёртвых и тяжело раненного противника лежать на земле, медведь повернулся к другим троим: к мрачному колдуну и двум оборотням. Правда дойти до них не успел. Болото забурлило, затем вновь взметнулось вверх, раскидывая вонючие воды в стороны. На илистой тропе появился костяной уродец. Он был слеплен ворожбой Скомороха из останков тех, кто нашёл здесь свой последний приют: человеческих, лошадиных, собачьих, птичьих и чёрт знает чьих ещё. От осознания этого Медведя вдруг замутило.
Рядом с костяком стоял Кощей, стуча зубами, но уже объятый мягкой, алой тепло-аурой. Он вскинул руки, приготовившись отправить на трёх оставшихся разбойников своего воина возмездия.
Перевёртыши быстро обернулись
