Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, мадам, – плаксиво ответила служанка и по привычке сделала книксен. Рафаэль хихикнул.
– Пошли, – сказала Глория. – Идти далеко. Уже прохладно, мы должны поспеть в лагерь до рассвета.
– Идти? – воскликнула донна Констанца. – Я не могу идти!
– Почему не можете? – спросила Глория.
– Я никогда пешком не ходила. Да я умру через пять минут!
– Никогда не ходили пешком? – изумилась Глория. – Ну что ж, теперь придется.
Винтовкой она подтолкнула донну Констанцу в спину, и отряд, гуськом выйдя в заднюю дверь, прошествовал по обвитой бугенвиллией террасе. Служанка проследила, как они минуют бассейн, полный, как всегда, тины и довольных лягушек, и в сгущающихся сумерках исчезают в направлении предгорий, а потом побежала в дом.
Дон Хью вернулся из столицы через двенадцать дней. Очень высокий, темноволосый и представительный, человек крепкого, даже атлетического сложения, он проводил обширный досуг за игрой в регби в «Валлийско-Ирландском клубе» или в теннис в «Клубе сталелитейных промышленников». Распугивая кур, дон Хью катил по поселку, замечая, что люди как-то странно смотрят; остановив японский джип перед усадьбой, он все раздумывал, с чего бы это. В доме он нашел скуксившуюся служанку – та в предвидении бури кусала губы и теребила на себе юбки.
Дон Хью поискал жену во всех комнатах и вернулся в прихожую.
– Где хозяйка? – спросил он. – Катается верхом?
– Нет, господин, – давясь рыданиями, ответила служанка. – Неделю назад приходила революция и ее увела.
– Какая еще революция? – нависнув над горничной, дон Хью схватил ее за плечи и встряхнул. – Господи, ты хочешь сказать, ее похитили?
– Да, господин. Неделю назад.
Дон Хью отпрянул и вытер пот со лба.
– Так почему, скажи на милость, ты, дура этакая, не сообщила мне? Ты что, совсем идиотка?
Пред его гневом служанка съежилась.
– Только хозяйка знала, где вы, господин. Мы взяли расписку и поехали в Чиригуану, хотели вам телеграмму послать, но, оказалось, революция давно сломала почту.
– Иисусе на небесах! – заорал дон Хью. – Какая расписка? Говори сейчас же!
– Ну, та, которую вам написала донна Констанца… Они ее заставили, господин… – Служанка уже ревела в голос и еле выговаривала слова.
– И где же она, проклятая баба? Покажи!
– У меня ее нет, господин… Мы ее истратили…
– Истратили? Как это, паршивка, вы ее истратили? Сука ты мулатская! – глаза дона Хью метали молнии, он наступал на служанку и уже занес руку для удара.
– Пожалуйста, не надо, господин, – взмолилась перетрусившая служанка. – С вами было не связаться, так какой от нее толк? И в полицию не сообщить, потому как революция пообещала убить вас с хозяйкой, если скажем. Вот мы ее и истратили.
– Да как же можно, господи боже мой, истратить расписку?
– В ней было девяносто одно слово, господин! Мы столько всего накупили и три дня гуляли всем поселком! – служанка робко стрельнула глазами, в которых на миг вспыхнуло воспоминание. – Все так радовались!
– Ах, радовались! – завопил дон Хью. – У кого сейчас расписка? Говори, пока я тебе башку не свернул!
– Ой, господин, она в продуктовой лавке, в Чиригуане! Пожалуйста, не бейте меня!
Дон Хью огромной лапой ухватил горничную за горло, вздернул над полом сантиметров на десять и прижал к стене.
– Слушай, ты, идиотка недоношенная, вернусь – порву тебя на кусочки и скормлю стервятникам!
Эванс выронил служанку и направился к выходу. Он вскочил в джип, рванул с места, взвизгнув покрышками, и, разгоняя людей, кур и собак, гнал без остановки, пока не добрался до «Большого магазина бакалейных товаров» некоего Педро в Чиригуане. Пинками расшвыряв кур, дон Хью прошагал прямо к хозяину, который, учуяв смертельную опасность, проворно заскочил за стол.
– Чем могу служить, господин? – елейно спросил он. – Вам рому? Водки? Авокадо? Противозачинающие?
– Мне нужна расписка, быстро! Ну же, расписку! – потребовал дон Хью, щелкая пальцами перед лицом хозяина. – Давай расписку, или ты – покойник!
– Расписку? – переспросил озадаченный лавочник. – Какую расписку?
– Ту самую, в девяносто одно слово! – заорал дон Хью. – Давай ее сюда!
– Расписку потратили в моем магазине, так что она моя, – заявил хозяин. – Вы ее не получите. И потом, я уже сам ее истратил. – Он увернулся от дона Хью, который пытался ухватить его за шиворот. – Я купил кое-что нужное у полицейского.
– У полицейского! – изумленно воскликнул Эванс. Вне себя от злости и огорчения, он пнул по стойке с гуайявой, и фрукты покатились по полу, устроив переполох среди кур. Дремавшая у дверей собака заскулила, поджала хвост и шмыгнула на улицу. – Где мне его найти, мать твою за ногу?
– А он уехал, в Вальедупар. Сказал, денька через четыре вернется.
Ослепленный яростью дон Хью вернулся в имение, проклиная страну, где полицейские запросто, без всякого повода берут четырехдневный отпуск. Дома выяснилось, что служанка навеки исчезла. Не имея ни малейшего представления, как готовить еду, он под угрозой увольнения послал Серхио к вечеру отыскать кухарку. Тот со всей душой взялся за выполнение поручения и привел шлюху Консуэло.
– О господи! – только и сказал дон Хью. Вскоре он узнал, что Консуэло чрезмерно щедро сыплет перец в соус; во рту и горле бушевал пожар, когда Эванс вышвыривал шлюху из усадьбы. Четыре дня дон Хью попеременно пьянствовал и бесился, нарываясь на апоплексический удар, а затем снова на дикой скорости помчался в Чиригуану.
Полицейского – раздутого мутноглазого борова, к тому же косого и со шрамом на носу – дон Хью застал в кухне, где тот доил козу. Эванс вышел от него через пять минут, трясясь от бешенства и не в силах поверить услышанному. За девяносто одно слово полицейский на полгода купил право пользоваться услугами всех шлюх в борделе, когда заблагорассудится.
Отыскать бордель, самый красивый дом в городке, труда не составило, и едва дон Хью вошел, на него тут же с заманчивыми предложениями набросилась полудюжина весело щебечущих девушек всевозможных форм и размеров. Эванс заревел и стряхнул их. Тотчас появилась мадам – огромная мулатка, ростом с дона Хью и раза в полтора грузнее. Вид внушительной дамы успокаивающе подействовал на отчаявшегося мужа, и он срывающимся голосом осведомился, нельзя ли ему получить расписку в девяносто одно слово.
– Нет, сеньор, – ответила Мадам. – Она моя, с какой стати я ее отдам?
– В таком случае, позвольте лишь прочесть. От этого зависит жизнь моей жены!
– Ладно, сеньор, но, если попытаетесь стащить расписку, Фелисидад вас пристрелит.
Краем глаза дон Хью заметил, что шлюха лет пятнадцати с невинным личиком весьма умело целится в него из револьвера.
– Да нет же, не украду, просто позвольте прочесть! – взмолился дон Хью.
Здоровенная мулатка не спеша задрала подол тафтяной юбки, из-за края чулка на мясистой ляжке достала расписку и подала дону Хью. Тот прочел, медленно опустился на стул и закрыл лицо руками. Он опоздал.
Оглушенный дон Хью спотыкаясь вышел на солнцепек; в голове крутилась только одна мысль. Совершенно неуместная, но ни о чем другом он думать не мог. Дон Хью вернулся к полицейскому.
– Скажите, что такое нужное купил у вас бакалейщик? Просто интересно.
Полицейский выглянул из-за козы:
– Мою племянницу из Вальедупара. Он педофил. Вот уж гадость-то, верно?
Возвращаясь к джипу, дон Хью прошел мимо бакалейной лавки. Тощенькая девчушка лет двенадцати складывала в кучки маниоку; поймав его взгляд, девчонка зыркнула похотливо и кокетливо, затем отвернулась. «Боже мой, – подумал дон Хью, – поистине, страна моя – скопище мерзостей».
Уже неподалеку от дома он услышал мощный взрыв. Остановив джип, он оглянулся и увидел, как в небо над Чиригуаной поднимается гигантское облако пыли и мусора. Не в силах противиться любопытству, дон Хью развернул машину и погнал обратно.
17. Письмо домой
La Estancia[40]
Ma chère Maman,[41]
Пишу Вам с тяжелым сердцем: похоже, все дурное, что только может случиться, непременно случается. Все настолько плохо, что я всерьез подумываю прекратить свои, похоже, тщетные попытки и вернуться во Францию, где, по крайней мере, меня ждет нежно любящая семья, хотя кто знает, какую работу я там найду после пятнадцати лет фермерства в тропиках?
Начну с того, ma chиre Maman, что Франсуаза серьезно больна. Она и в лучшие времена не отличалась здоровьем, а здешние жара и влажность так ослабили ее и истощили, что малейший комариный укус превращается в огромную незаживающую язву. Поверьте, я испробовал все. Поначалу делал ей примочки с лимонным соком – его кислота убивает микробов; жжет сильно, однако мне всегда залечивало порезы и тропические язвы. Потом прикладывал ей мазь из багрянки, как делаю со скотиной; жжет еще сильнее, но тоже не помогло. Затем я пригласил местного охотника – вот какова степень моего отчаяния. Он – «брухо», нечто вроде лекаря-колдуна. Очень высокий, седой, зовут его Педро, его колдовская сила широко в наших краях известна. Говорят, он общается с ангелами и знает заклинания, которые сам называет «secretos».
- Беспокойный отпрыск кардинала Гусмана - Луи де Берньер - Современная проза
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Сеньор Виво и наркобарон - Луи де Берньер - Современная проза
- Врайт Букс - Аше Гарридо - Современная проза
- Полночная месса - Пол Боулз - Современная проза
- Пьеса для трех голосов и сводни. Искусство и ложь - Дженет Уинтерсон - Современная проза
- Путешествие во тьме - Джин Рис - Современная проза
- Пинбол-1973 - Харуки Мураками - Современная проза
- Продавец прошлого - Жузе Агуалуза - Современная проза
- Придурок - Анатолий Бакуменко - Современная проза