Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хайден потер бровь, пытаясь отогнать соблазнительные видения, которые рисовало ему его воображение: картинки, в которых Лотти лежала на постели, разбросав в стороны руки и ноги, рассыпав по подушке золотистые волосы и призывно приоткрыв губы.
Его фантазия распалялась еще сильнее от воспоминаний о брачной ночи, которую Хайден провел в кресле, наблюдая за спящей Лотти. Тогда она закинула ногу на лежащую сбоку от нее подушку так, словно та была ее любовником. О, сколько выдержки пришлось проявить тогда Хайдену, как сильно ему пришлось стиснуть зубы, чтобы не сорвать со спящей Лотти одеяло и не улечься в постель, чтобы занять место той самой подушки. Тем более что лежать рядом с Лотти было отныне не только его правом, но даже обязанностью.
«Однако у теня есть и другие, не менее важные обязанности», – напомнил себе Хайден, широкими шагами направляясь к спальне Аллегры. Из-под ее двери пробивался серебристый луч света. С самого раннего детства его дочь мучили кошмары, и она наотрез отказывалась спать без зажженной лампы. Иногда она просыпалась среди ночи и бежала к отцу – ведь только он мог прогнать прочь ужасных чудовищ. До тех пор, пока сам не стал одним из них.
Хайден прикоснулся пальцами к дубовой обшивке двери. Ему хотелось убедиться в том, что Аллегра спит прижимая к себе во сне новую куклу.
Дверь он так и не открыл. Постояв несколько минут и убедившись, что в спальне тихо, Хайден медленно пошел назад в свою холодную постель.
И в этот миг по дому пронесся первый дикий вопль.
Хайден застыл на месте, чувствуя, как начинают шевелиться волосы у него на голове. Ему только показалось или крик в самом деле прозвучал сегодня громче, чем обычно? Мучительнее? Яростнее? Или за несколько дней, проведенных в Лондоне, он успел отвыкнуть и его восприятие обострилось настолько, чтобы различать в этом крике самые тонкие оттенки?
Когда крик раздался во второй раз, Хайден даже не вздрогнул. Он знал, что, как бы ни были ужасны эти крики, самое худшее наступает потом.
Кто-то играл на рояле, и Лотти замедлила шаги, вслушиваясь в переливы звуков и постепенно узнавая мелодию. Это была соната Бетховена, названная после его смерти «Лунной сонатой».
Прекрасная, но удивительно печальная музыка, музыка, от которой замирает сердце, а к горлу подкатывает комок.
«Быть может, я вовсе и не выходила на поиски привидения, – подумала Лотти, – а по-прежнему лежу в постели, и все это мне только снится: и пустынный, погруженный в сон и мрак дом, и дрожащий огонек свечи и эта раздирающая душу мелодия?»
Идя на звук, Лотти спустилась по лестнице на первый этаж. С тех пор, как она вышла из своей комнаты, держа в дрожащих пальцах зажженную свечу, не прозвучало больше ни единого крика. Пройдя залитый лунным светом холл, Лотти оказалась в широком коридоре, по обе стороны которого тянулись закрытые двери. Здесь она остановилась и прислушалась, склонив голову набок. Казалось, что печальная музыка доносится ниоткуда и в то же время отовсюду. Прикрывая одной рукой дрожащий огонек свечи, Лотти пошла ло коридору, свободной рукой открывая все двери подряд. И они легко отворялись, каждый раз обнаруживая за собой пустые темные комнаты.
К последней, дальней двери Лотти подошла, прислушиваясь к нарастающим, переливающимся подобно ручейку звукам, но в тот момент, когда пальцы Лотти легли на дверную ручку, мелодия резко оборвалась. Лотти отдернула руку и прислушалась, но единственным, что нарушало навалившуюся гробовую тишину, было лишь ее собственное прерывистое дыхание.
Она задержала очередной вдох и стала поворачивать дверную ручку. Та поначалу подалась, но затем застопорилась. Лотти резко дернула ручку. Бесполезно. Дверь оказалась запертой. Лотти стояла перед ней, думая о том, что если бы она была такой храброй, какой всегда хотела казаться, то чувствовала бы сейчас недовольство, а не облегчение.
Она тихонько вздохнула. В воздухе явственно запахло духами. Это был аромат жасмина – тяжелый и назойливый. А затем по коридору пролетел неведомо откуда взявшийся ветерок, задул свечу, и Лотти осталась в кромешной тьме.
В темноте всегда жутко, но еще страшнее, когда ты не одна. А Лотти явно чувствовала рядом с собой чье-то присутствие, безмолвное и оттого еще более пугающее.
Тут в темноте промелькнула какая-то тень, и прямо над ухом Лотти прогремел голос:
– Проклятие! Почему ты здесь бродишь?
Подсвечник выскользнул из рук Лотти, упал и с грохотом покатился по полу, а саму ее схватили чьи-то сильные руки и буквально припечатали к запертой двери.
Это был не призрак. Руки, схватившие Лотта, оказались теплыми и знакомыми.
Глаза Лотти немного привыкли к темноте, и оказалось, что тьма не такая беспросветная, как это могло показаться. Сверху, сквозь застекленные окна в конце коридора, падал лунный свет, рисуя на стенах тонкую серебристую паутинку. Во всяком случае, этого освещения было достаточно, чтобы рассмотреть дикий блеск в глазах Хайдена.
В эту минуту он, как никогда, был похож на убийцу. Ноздри его раздувались, он бурно дышал. Полусогнутым коленом Хайден так сильно прижал Лотти к двери, что не было ни малейшего шанса вырваться на свободу. Хайден опустил взгляд на дрожащие губы Лотти и ей оставалось лишь гадать, что он сейчас с ней сделает – задушит или поцелует. Постепенно взгляд Хайдена становился все более осмысленным.
– Это ты? – спросил он наконец.
Лотти отвернула лицо в сторону, а Хайден сказал, потянув ноздрями воздух:
– Не понимаю. Зачем ты так сильно надушилась?
Лотти покачала головой и тоже принюхалась. Затем притянула Хайдена ближе к себе и ответила:
– Какие духи? Я вообще не пользовалась духами.
Он отпустил ее и резко отступил назад. Пока руки Хайдена лежали у нее на плечах, Лотти чувствовала себя в большей безопасности.
– А что ты здесь делаешь? – требовательно спросил Хайден. – Почему ты не в своей постели?
Лотти едва удержалась, чтобы не напомнить Хайдену, что на самом деле ее место в его постели.
– Я была в постели, – ответила она, – но разве можно уснуть при таком шуме? Тут и мертвый проснется.
Не следовало ей говорить о мертвых, но теперь уже поздно.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – с каменным лицом заметил Хайден.
– Неужели? Разве ты сам не слышал крики? – Она указала рукой на запертую дверь: – А потом кто-то начал играть на рояле, причем так, словно хотел выплеснуть в музыке всю свою печаль.
– Я ничего не слышал, – твердо повторил Хайден, но посмотреть на дверь почему-то не решился.
– А жасмин? Ты же сам сказал, что чувствуешь аромат духов.
– Возможно, какая-то горничная проходила здесь с жасмином, который она сорвала в саду. Я проста ошибся, решив, что это духи.
- Соблазненная дьяволом - Тереза Медейрос - Исторические любовные романы
- Мой дорогой - Тереза Медейрос - Исторические любовные романы
- Черный рыцарь - Тереза Медейрос - Исторические любовные романы
- Черный рыцарь - Медейрос Тереза - Исторические любовные романы
- Как истинный джентльмен - Эйлин Драйер - Исторические любовные романы
- Сгорая от любви - Клаудиа Дэйн - Исторические любовные романы
- Легкое поведение - Линда Джейвин - Исторические любовные романы
- Невеста джентльмена - Кэндис Кэмп - Исторические любовные романы
- Вся ночь впереди - Тереза Вейр - Исторические любовные романы
- Приют любви - Тереза Майклс - Исторические любовные романы