– С чего это? – Леночка выпятила губу.
– Если ты её не отпустишь, то меня никогда не найдут и не похоронят. Как и тебя. Мы так и останемся не упокоенными. Да ты и сама это знаешь!
– Ну и что? А если я уже не хочу упокоиваться? Что, если мне и здесь нормально?
– А как же я?
– Привыкнешь! Я же привыкла... Нам будет тут весело!
– Нет, не будет! – замотала головой Вера. – Мне нужно вернуться, как ты не понимаешь? Надо много чего сделать, и... меня же там ждут!
– Никто тебя не ждёт, у тебя всю семью перебили, я своими глазами видела, когда тебя из тьмы сюда выдирала!
– Тогда подумай о своей бабушке! – парень повернулся к единственному горевшему в доме окну. – Она так и будет тут вечно с тобой сидеть? Ты знаешь, как баба Таня хочет упокоиться, но ради тебя она готова на всё! И что же? Ты вместо благодарности накажешь её? За то, что она предвидела, как ты умрёшь маленькой и осталась о тебе позаботиться? – Он посмотрел на девочку.
Губы Леночки задрожали, плечи поникли, взгляд скользнул под ноги. Сейчас лучше помолчать – поняла Вера и тихо замерла в ожидании. На детской площадке негромко поскрипывали пустые качели – за всё время разговора их равномерное движение так и не изменилось.
– Ладно, иди! – Леночка разжала пальцы, отпуская гостью.
– Я провожу, – вызвался парень.
Они медленно пошли по тротуару прочь.
– Подождите!
Оба оглянулись: девочка бежала к ним, сжимая в руке что-то красное.
– Вот, держи! Это от моих цветов.
Вера неуверенно взяла нежный и прохладный лепесток – он трепетал под пальцами, будто живой.
– Бери, бери, пригодится! – Леночка сложила пальцы гостьи в кулак, заставляя сжать алый треугольничек. – Не бойся, он тебе ничего плохого не сделает.
– Спасибо.
– Ага! – кивнула девочка и замерла, уставившись куда-то в пространство, глаза её влажно заблестели.
– Кажется, будто она плачет, но это не так, – сказал парень. – Пойдём!
Он развернулся и зашагал по тротуару, Вера последовала за ним.
– Меня Дима зовут, – представился он.
– Вера.
– Знаю.
Когда они дошли до конца улицы, девушка обернулась: Леночка так и стояла, оставаясь совершенно неподвижной.
– Это просто след, – пояснил Дима, – а сама она уже ушла.
– Куда?
– К бабе Тане, конечно!
И тут Вера заметила, что фигура девочки стала бледнеть, словно в воздухе растворялась. А следом стало выцветать вообще всё вокруг.
– Пора тебе выбираться отсюда, – предупредил Дима.
– Но как?!
– Смотри мне в глаза и будь внимательна: на краю дыры задерживаться не стоит, поняла?
Вера кивнула:
– Я готова!
Карие радужки рывком расширились, заполнив собой всё видимое пространство, картина убийства Димы развернулась во всех подробностях, а потом Вера моргнула и, едва почуяв ледяной ветер, отпрянула. Пережидая ужасный вдох адской бездны, она заметила, как в потоках возле дыры проглядывает ещё кое-что необычное, и "пойдя по следу", быстро сообразила, что за "цветы" и зачем посадила Леночка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Краем светаковского зрения она заметила вбежавшего в допросную Василькова: от манипуляций с дырой мужику стало плохо, но едва Вера перестала цепляться за живое, порванные ею цветные потоки убийцы стали быстро восстанавливаться.
Считав всё, что он знал о местах захоронения тел, она отлепилась от чужого светака и вернулась в своё физическое тело – правая рука была сжата в кулак, но красный лепесток исчез. Куда он делся, неужели в моём светаке растворился?! – испугалась Вера, но в памяти сразу же всплыли слова девочки: "Не бойся, он тебе ничего плохого не сделает", и тревога ушла – мёртвые не лгут!
Дверь в допросную была распахнута, и девушка заглянула внутрь: мужик пришёл в себя и таращился вокруг осоловевшим взглядом, рядом стоял Иван Игнатьевич с телефоном в руке.
– С ним всё в порядке! – громко успокоила следователя Вера и пробормотала, тихо, себе под нос: – Пока, во всяком случае.
– Чёрт возьми, Вера! – Васильков выскочил из допросной и захлопнул за собой дверь. – Что ты тут такое творила?!
– Ч-что?
– Припадок мужику устроила, вот что! Сама у стены застыла, жилы на шее вздулись, но вроде не падаешь, и глаза под закрытыми веками мечутся. И тут вдруг – грохот из допросной! Врываюсь, а подозреваемый упал лицом вниз и в конвульсиях бьётся, цепь от наручников гремит, он лбом об стол колотится...
– Извините, Иван Игнатьевич, я не хотела... вас пугать, это вышло случайно...
– Да я уже "Скорую" вызывал! Ты вообще представляешь, что тут сейчас могло начаться?! – Васильков сунул телефон в карман и рукавом вытер пот со лба. – У подозреваемого судороги, рядом какая-то, не имеющая отношения к делу, девица – тоже в странном ступоре... Как мне с начальством объясняться?
– Но я же правда не нарочно! Зато теперь я абсолютно уверена: это он!
– Ладно, – смягчился следователь. – Хоть не зря... всё это... – он махнул рукой на дверь допросной.
– Не зря! – энергично закивала Вера. – Очень даже не зря. Потому что это именно он убил Леночку Макееву, и он же убил ещё одного парня – Дмитрия Лямочкина.
– Лямочкина, говоришь? Так вот, значит, куда он пропал!
С лестницы в коридор вышел опер и направился к ним. Васильков замолчал, ожидая, когда он подойдёт, а Вера, устав отводить глаза, чтобы не лезть в личную жизнь всех и каждого, достала из кармана браслет и надела на руку.
– Здрасьте, – кивнул опер Вере.
– Добрый день, – ответила она.
– Саш, проводи допрос без меня, я, если успею, присоединюсь позже.
– Как скажете, Иван Игнатьевич, – Саша окинул девушку любопытным взглядом и прошёл в допросную.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Слушай, Вер, а ему снова плохо не станет? – глядя на закрывшуюся дверь, спросил следователь. – Врач точно не нужен?
– Сейчас нет, хотя вообще жить ему недолго осталось. У него рак.
