Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И его темные глаза блеснули, когда он откинул волосы со лба, на котором поблескивала испарина — но не от жары, потому что в ресторане работал кондиционер, — а от еды и выпивки.
Владелец вертелся вокруг них, раздумывая, как бы выпроводить их, надеясь использовать этот столик не менее трех раз за послеполуденное время. Но когда Паркер попытался вручить ему карточку «Америкэн экспресс», Дита объявила:
— Ладно, парни. Сегодня Карнавал, и я приглашена на вечеринку. Так что сейчас я возвращаюсь в апартаменты, — она покачала ключами у них перед носом. — На сиесту. В кровати. Моей собственной.
И она ушла прежде, чем кто-либо из них смог ее остановить. А поскольку ресторатор куда-то унес кредитную карточку Паркера, они никак не могли ни преследовать ее, ни вернуться в комнату раньше ее.
Девушка отсутствовала до середины дня четверга. Мужчины без интереса слонялись по набережным. Прошел небольшой дождь, но они не нашли, где бы укрыться. Пустые ракеты, мертвая рыба и живые медузы колыхались в пропахшей бензином воде под грубо обтесанными камнями.
С двух и до самого вечера город, во время их прибытия гудевший как сумасшедший, словно вымирал, особенно во второй половине дня, ближе к вечеру, когда рестораны и закусочные опустели и гуляющие возвращались в отели или по домам, чтобы отдохнуть перед главной частью Карнавала.
Паркер сожалел, что выбрал Джеффа Эриксона, хотя выбор на самом деле определялся его знанием вооружения. В отряде были ребята, которые могли бы более жестко повести себя с Дитой, посмеяться над ней, заткнуть ее несколькими репликами, остановить, но не Джефф. Вот если бы это был молодой Смит... он мог очаровать любую девку, на которую положил глаз.
По предложению Джеффа они поднялись от набережных к Парк-Варгас. Пока они шли среди пальм и цветов, Джефф говорил о Джине, и Паркер почувствовал какую-то обделенность. Ему самому было некому позвонить или написать. Его мать жила в украшенной цветами квартире на Хэмптон-корт, где целыми днями пила джин с тоником. Его отец, некогда королевский конюший — вот откуда у его матери появилась ее квартира, — был теперь, в возрасте за шестьдесят, пляжным бездельником в Байя-Калифорнии. Адрес неизвестен.
В дальнем краю парка они снова вышли к берегу, который здесь был высоким и обрывался в океан. Небольшой авианосец болтался примерно в двух милях от берега. Джефф заплатил несколько монет, чтобы взглянуть в один из телескопов, выстроившихся вдоль парапета.
— Колумбийский флаг, — сказал он. — Называется «Колон», что значит «Колумб». Но я так считаю, что это бывший американский корабль второго класса. Чего здесь нужно колумбийскому авианосцу?
— Совместные операции с американским Управлением по экономическим вопросам, ЦРУ и Пентагоном по ловле наркоконтрабанды. На самом деле очковтирательство.
Те офицеры, которых мы видели в ресторане, должно быть, оттуда.
Он посмотрел на часы, и они вернулись назад на авениду Дос, седьмой квартал, в свою комнату как раз тогда, когда истекли два часа, которые у них просила Дита. Дверь была закрыта, но не заперта. Она ушла, забрав свою сумку, и оставила ключи и записку: «Вернусь в четверг утром. Все равно раньше вы ничего не получите в доках».
— Хреново, — сказал Паркер. — Впрочем, не так уж хреново.
Он повалился на кровать, которая скрипнула и прогнулась под ним.
Через два часа наступила ночь, и ее наступление ознаменовалось взлетом ракет, которые, казалось, запустили с крыши прямо над ними. Всюду загремела музыка: шумовые оркестры, передвигающиеся на тележках, ярмарочные шарманки на каруселях, установленных посреди бейсбольных площадок, чудовищно громкая сальса и рэгги почти на каждом углу.
— Если не можешь уснуть, присоединяйся, — сказал Паркер, и они пошли по волнующемуся городу.
Они зашли на бейсбольную площадку и поглазели на аттракционы и интермедии. Они смотрели, как тикос неистово катали своих тикас в электрических автомобильчиках, рассыпающих искры из сетки наверху. Джефф посмотрел, как палят из винтовки вроде винчестера, и выиграл гигантскую панду, которую отдал маленькой девочке. Девчонка кусала ногти и пыталась не зарыдать, потому что потерялась... и тут-то это с ним и произошло.
Джефф Эриксон знал джунгли — и городские вроде Белфаста, и тропические, вроде Папуа, знал их, убивал в них и оставался до сих пор жив в них. И он знал, когда за ним наблюдают. В этом не было ничего мистического, ничего особенного, хотя его коллеги, особенно фиджийцы, с которыми он работал, были уверены, что в нем есть что-то шаманское. Он считал, что это срабатывает на подсознательном уровне, но всегда поддается объяснению.
В лесу — лист, упавший против ветра, движение в бамбуковых зарослях на уровне, слишком высоком для змеи, тревожные крики птиц без видимой причины для беспокойства были среди тех признаков, едва различимых, едва осознаваемых, которые заставляли шерсть на загривке вставать дыбом. В городском окружении было иначе: голова, поднятая над толпой или выглядывающая из-за плеча более высокого человека, газета, развернутая слишком поздно, чтобы скрыть лицо, именно тогда, когда Джефф заворачивал за угол, который мог скрыть его от взгляда наблюдателя.
— Мистер Паркер, за нами хвост.
— Дерьмо. Я думал, что он может быть, но сказал себе, что, если это не просто мое воображение, старина Джефф тоже засечет его и скажет об этом.
— Вырубить его?
— Он один?
— Я так считаю.
Паркер остановился и задумался. За его спиной был один из тех аттракционов, где люди попарно садятся в люльки, которые качаются вперед и назад и одновременно крутятся. Две такие люльки занимали колумбийские моряки, на этот раз не офицеры, а рядовые. А еще через плечо Паркера Джефф заметил Диту, и она была с Гасконь Амброзией Уаттом, диспетчером из аэропорта. Они, кажется, неплохо проводили время вместе. Джефф задумался, заметил ли ее Паркер, и еще — не имеет ли она отношения к тем, кто следит за ними.
Паркер очнулся от своих размышлений. Глаза его сузились, и он выглядел более готовым к действию. Все это Джефф отметил с облегчением — он уже начал сомневаться в его профессионализме, несмотря на его репутацию.
— Если он вообще что-нибудь о нас знает, — сказал Паркер, медлительность в его речи пропала, он говорил четко и жестко, — тогда ему известно, что мы не знаем здесь ничего. План его игры может быть вроде этого: он хочет побывать в нашей комнате, порыться в наших вещах, что-нибудь еще, и он хочет знать, что его не поймают на крыше дома, если мы вернемся прежде, чем он закончит свои дела. Так что ему хочется, чтобы мы где-нибудь засели, прежде чем он начнет. Где-то, где мы останемся на... на сколько? На час? Или больше?
— Ресторан?
— Нет, Джефф, — в нем проснулся мальчишка, который играл в свою игру. Он игриво ткнул Джеффа в плечо. — Бордель, Джефф. Вот что нам нужно. Девки. Этим торгуют в каждом порту мира. Вопрос только — где?
Затем голос его вновь стал суровым.
— И, Джефф, я хочу, чтобы этот парень был жив и разговаривал. Я хочу знать, кто послал его и зачем. Вот как мы это сделаем...
Через полчаса Джефф снова оказался возле их комнаты, следуя за человеком, который следил за ними от веселого борделя, который, вполне возможно, действовал только во время Карнавала, и который сводник Паркер очень быстро обнаружил. Внешняя дверь здания была приоткрыта, и никто не следил с улицы. Скрип открываемой двери утонул в шуме Карнавала.
Деревянные лестницы были изношены, так что он прижимался к стене, зная, что там ступени вряд ли скрипнут.
Вскоре темнота стала полной, свет с улицы сюда не доставал, и внимание его привлек свет, пробивавшийся через щель под дверью их комнаты. Здание казалось пустым — похоже, все разбежались на праздник. Или, возможно, никто больше здесь не жил, кроме той старухи.
Адреналин нагнетался в кровь, а вместе с ним — волна счастья, которое омрачала только мгновенная холодная боль в груди и покалывание в левом плече, — он знал, что это такое. Это было следствие шумов в сердце, которые обнаружили медики, когда обследовали его после вирусного заболевания на Папуа, те самые шумы, из-за которых его отправили в почетную отставку. Через некоторое время нужно ждать сердечного приступа. Если не прямо сейчас, то чуть позже. Джефф ожидал его так же терпеливо, как противник подкарауливал его самого.
Шум Карнавала затихал по мере того, как он поднимался по лестнице, и уже не так глушил звуки. Мысленно он нарисовал комнату. Кровать и, что более важно, постельные принадлежности, кресла, стол. Все это можно было использовать как средства защиты — или нападения. Он попробовал предположить, что делает пришелец. Он пришел на три минуты раньше Джеффа: скорее всего, он роется в их вещах. Смена одежды да туалетные принадлежности в каждом вещмешке. Неожиданно Джефф почувствовал, что здесь есть что-то еще, что ему не нравится — дуновение свежего воздуха на лестнице. Но он был уже близко, так что отмел эту мысль.
- Солдаты необъявленной войны - Александр Тамоников - Боевик
- Солдаты из гранита - Александр Тамоников - Боевик
- Бомба мощностью в один гигабайт - Анатолий Гончар - Боевик
- Триумф воли - Сергей Зверев - Боевик
- Общак на доли не порубишь - Сергей Зверев - Боевик
- Русская рулетка - Сергей Зверев - Боевик
- Зови меня ястребом - Валерий Рощин - Боевик
- Марш обреченных - Валерий Рощин - Боевик
- Охота на черного ястреба - Владимир Паутов - Боевик
- Обратный отсчет - Лев Пучков - Боевик