Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шло к концу лето, заканчивался еще один сезон. За спиною — сотни километров пройденных по таежному бездорожью, речные перекаты и пороги, тысячи взятых и, как говорили, «пустых» проб… Но день настал. Он пришел нежданно, даже как-то обыденно. На безвестной песчаной косе на реке Малой Ереме, притоке Нижней Тунгуски. Взята очередная партия галечника. В осадочной машине отделили тяжелый материал от легкого, промыли. В остатке, в шлихе, влажном и темном, вдруг тускло блеснул маленький прозрачный камешек. Никто не выразил особого восторга — сколько до этого было похожих, только более ярких и более прозрачных, но все они оказывались то прозрачным цирконом, то горным хрусталем…
Камешек завернули в бумагу, отнесли в избушку. Там находился рентгеновский аппарат. Сколько раз вот так же клали кристаллик, ждали, но беспощадный луч опровергал надежды.
Сергей Соколов, начальник партии, равнодушно взглянул на камень и положил на ложе, кивнув рентгенологу:
— Включай!..
Но на сей раз, едва рентгенолог включил аппарат, как крошечный кристаллик словно ожил — он вдруг засиял ярким голубым светом, характерным только для одного минерала, для царя драгоценностей — алмаза. Сомнений никаких не было. Маленький кристаллик, чуть больше песчинки, оказался самым настоящим алмазом! Соколов не верил своим глазам. А его поздравляли, жали руки…
Радостная весть мгновенно облетела экспедицию. В избушку набились геологи и рабочие. Всем хотелось своими глазами увидеть то, ради чего терпели лишения и трудности, холод и зной, шагали сотни километров по таежному бездорожью. Рентгенолога просили, и он снова и снова включал аппарат, и каждый воочию видел яркий таинственно-голубой, ласкающий сердце блеск алмаза, своего алмаза, найденного здесь, на этой речной галечной косе… А он, казалось, вспыхивал каждый раз все ярче, словно озарял своим голубым блеском всю Восточную Сибирь, укрепляя смелую мечту и надежду.
6Маленький кристаллик вселял большую веру.
Если нашли один, значит, будут и другие. Стране нужны не отдельные находки, а россыпи, коренные месторождения. И поиски этих, еще не найденных, кладовых ведутся на правильном направлении. Разведка развертывалась все шире. Из разных городов страны ехали геологи, чтобы отправиться в таежную глухомань. Начиналось наступление широким фронтом. Были созданы два геологоразведочных района. Северный возглавил Владимир Белов, а южный — Григорий Файнштейн.
По традиции, перед отлетом в экспедицию собрались на торжественный ужин. В иркутском ресторане «Арктика».
— Надо придумать название для разведочной партии Гриши, — сказал Одинцов. — Тунгусская для нее не подходит. Во-первых, она значительно отдалена от основной базы, но это не главное. Во-вторых, а оно главное, надо партию зашифровать. Чтобы не было к ней нездорового интереса. Информация о том, что уже найден первый алмаз, просачивается. Тайга — она и есть тайга. Вы меня, ребята, понимаете.
Стали думать и гадать. Каждый понимал, что названия-то партиям да и самим экспедициям дают всякие, они, как правило, часто меняются. И никто не подозревал, что наступил исторический момент, что они должны придумать, назвать расширенную геологоразведку, почти самостоятельную экспедицию, даль ей имя, которое потом войдет в историю, в страницы книг и научных трудов. Настроение у всех было веселое, предлагали и шутливые названия. Кто-то вспомнил, что у Михаила Михайловича появился щенок породистой лайки, и спросил:
— А Коченакская не подойдет?
— А что? Звучит! — послышались возгласы. — Давайте назовем Коченакской, а?
— Вообще-то согласен, название красивое и звучное, — сказал Файнштейн и спросил: — А что оно обозначает?
— Щенок. Коченака по-эвенски это щенок.
— Не, не пойдет. И в Якутии много людей есть, которые хорошо говорят по-эвенски. Какой же авторитет будет у нас? Как будет смотреть местное население?
— Отменяется, — веско сказал Одинцов, вспомнив ласкового пушистого щенка, и улыбнулся: — Мой Амака в историю не войдет.
— Вы сказали Амака? Так это же чудесное название! Вслушайтесь: Амакинская!
— А что это значит?
— Красиво значит. По-эвенски и по-якутски это царь тайги — медведь.
— Так это же здорово! И зашифровано и понятно. — Одинцов поднял бокал шампанского: — За Амакинскую!
Все дружно встали. История великого открытия уже отсчитывала последние годы.
7Природа цепко хранит свои тайны, не подпускает к своим кладовым, к своим сокровищам, выставляет на пути преграды и почти непреодолимые препятствия. Так было и здесь. Вилюй — река своеобразная и норовистая. Русло заметно сузилось — и на пути встают крупные пороги. Плавание в этих местах возможно лишь в паводок, да и то с большими предосторожностями. Того и гляди, ударит о камни, расшибет карбаз, разметает плот.
…Григорий внимательно всматривался в отвесные, крутые скалистые берега. Отчетливо просматривалась линия недавнего ледохода. Но не только это видел геолог. Берега сложены из траппов, темных, изверженных из глубины земли пород. Скалистые утесы спускались к самой воде, вздымались вверх, словно башни фантастических замков. Поражали красотой конусообразные или усеченные сопки, похожие чем-то на египетские пирамиды. А глянешь вниз, вода почти прозрачная. Речное дно вымощено белесыми каменными глыбами, которые веками шлифовали и поток воды, и галька, и льды.
Постепенно берега становились ниже. Местами река расширялась, образуя плесы и песчаные косы, но на пути снова вырастали горы, Вилюй резко сужался, сжимался, пружинился и с напористой силой спешил вырваться из каменного плена, чтобы спокойно и величаво разлиться на равнине.
Флотилия двигалась все дальше и дальше по направлению на восток, преодолевая массу извилин, поворотов, изгибов. Местами видны были выходы на поверхность горизонтальных пластов плотного известняка. В устье левого крупного притока — Ахтаранды выходы известняка особенно четко просматривались. Взяли пробу.
Григорий с интересом рассматривал отколотый плотный серовато-зеленый кусок породы, в которой поблескивали кристаллы вилюитов, белые кристаллы ахтарандита и зеленые гроссуляра.
— Ахтарандит — минерал редкий, нигде на всем земном шаре не встречается, кроме Вилюя, — вслух сказал Григорий, — Это еще одна загадка природы, пока не разгаданная.
А за Ахтарандой, стиснутый угрюмыми скалами, Вилюй ускоряет свой бег, и солнце, казалось, редко заглядывало сюда, в узкий каньон. Река сузилась метров до семидесяти, с шумом и пеной перепрыгивала через многочисленные пороги. Плавание становилось все опаснее:
— Впереди самый большой порог — Улахан-Хан имя ему, — сказал Григорию Файнштейну лоцман Захар. — Старые якуты говорят, что место это святое. Здесь живет главный дух, который царь над всей долиной. Духу якуты приносили ясак. Надо, начальник, и нам бросить в воду для духа ясак.
— Жертву, говоришь? — Григорий чуть улыбнулся, но остался серьезным, он знал, что якуты чтят обычаи своих предков. — Но у нас нет ни барана, ни лошади, чтобы заколоть.
— Нет, дух надо другой ясак. Кусок сетки, два конский волос и рубах, брюк старый-старый… Понимаешь, начальник?
— Будет духу ясак, — сказал Григорий.
А на душе было невесело. Он слышал об этом грозном пороге Улахан-Хане. В переводе с якутского Улахан-Хан обозначает «Большая Беда». Впереди отвесные темные берега угрожающе сужались. Река с ревом входила в горловину. Оттуда, издалека, доносился ровный густой натужный гул, напоминающий чем-то рев самолетного мотора. Адмирал флотилии Алексей Коненкин приказал высаживаться на берег. Нашли подходящее место. Укрепили плоты, лодки.
— Надо обследовать, — сказал Григорий и двинулся пешком к порогу вместе с Алексеем.
По берегу, по мокрым камням, добрались до порога. Следом подошли и другие участники похода. Перед глазами открылось величественное зрелище — в пене и брызгах потоки воды стремительно одолевали преграду. Но и дальше река не успокаивалась. За одним препятствием вырастало другое. Цепь порогов. Один за другим, три с половиной километра. И на этом коротком отрезке вода реки падает почти на семь метров. Громадный перепад. Зимою, даже в самые лютые морозы, Вилюй здесь не замерзает. Холод не в силах сковать бурный поток. Но наиболее опасным оказался последний, нижний конец, где река падала отвесным уступом метра на полтора…
— Да, название оправдывает себя. Действительно, Большая Беда, — вслух сказал Григорий. — Но что-то надо делать.
Некоторые участники экспедиции категорически заявили, что плыть через порог на лодках и плотах нельзя. А как же быть? Тащить лодки берегом? Дело гиблое, они тяжелые, за пару недель не управишься. Стали держать совет.
- Азимут «Уральского следопыта» - Станислав Мешавкин - Прочая документальная литература
- Убийца из ФБР - Афродита Джонс - Прочая документальная литература
- Очерки секретной службы. Из истории разведки - Ричард Роуан - Прочая документальная литература
- Александр Васильевич Колчак: «Нет ничего выше Родины и служения Ей» - Галина Майорова - Прочая документальная литература
- Человек, из Подольска! - Георгий Витальевич Панкратов - Военное / Прочая документальная литература / Публицистика
- Дороги джунглей - Людмила Шапошникова - Прочая документальная литература
- Мемуары старого мальчика (Севастополь 1941 – 1945) - Георгий Задорожников - Прочая документальная литература
- Мои больные (сборник) - Михаил Кириллов - Прочая документальная литература
- Орден Сириуса. Рыцари лотоса и креста - Александр Рыбалка - Прочая документальная литература
- «Союз 17 октября», его задачи и цели, его положение среди других политических партий - Василий Петрово-Соловово - Прочая документальная литература